Правда - в молчании призраков (СИ) - Арефьева Наталия. Страница 7

Вот и сейчас я стояла на пороге родного дома и решала, оставаться сегодня на ночь или нет. Глубоко вздохнула, открыла дверь и шагнула внутрь.

Меня тут же подхватило волной воспоминаний. Небольшая прихожая, справа — зеркало, слева — вешалка для верхней одежды, на которой сейчас одиноко висело мамино легкое пальто, а когда-то на ней свободного места не было от наших с папой пиджаков и курток. Мама всегда ругалась, она жуткая аккуратистка и не любит лишних вещей под рукой.

Рядом — подставка для зонтов с одним единственным темно-бордовым зонтом. Свой фиолетовый с серебряным узором я забрала с собой, а папин мама убрала, как и все остальные его вещи. Не выбросила, но сложила в дальний угол. Теперь в доме каждая мелочь кричала о том, что мама живет одна.

В груди неожиданно кольнуло, все-таки это я уехала, оставив ее здесь. Я повесила на вешалку куртку и разулась. Прошла по коридору и из кухни до меня донесся изумительный запах печеных булочек с корицей. Я вдохнула глубже, и улыбнулась — запах детства, раньше мама всегда делала их по выходным. Интересно, она испекла их к моему приезду или есть еще какой-то повод? Я не говорила, что приеду именно сегодня, сказала просто — на днях.

— Мам! — позвала я, но из кухни мне не ответили.

Я прошла дальше, заглянула в гостиную — никого, подошла к лестнице и, заглянув наверх, еще раз позвала:

— Мама!

И снова тишина. Странно. Из глубины дома донесся какой-то шум, а потом кто-то громко чихнул. Я прошла по коридору и увидела открытую дверь в подвал, откуда и доносился шум. Внизу горел свет, что мама там забыла? Я спустилась по лестнице и увидела маму в окружении коробок и старого хлама.

— Мама? Что ты здесь делаешь?

— Ох, Сана, — она заметила меня и улыбнулась, на миг от этой улыбки стало тепло-тепло, ровно до того момента, как мама снова отвернулась и ровным, хорошо поставленным преподавательским голосом сказала, — хорошо, что ты приехала. Помоги мне, — и начала снимать коробки с верхних полок.

Я уж было подумала, что она спустится с небольшой стремянки, чтобы обнять меня, но… это мама, сначала она закончит дело, а потом уже все остальное. Если вспомнит. Я покачала головой, и пошла ей помогать.

— Решила выбросить старый хлам, — пояснила она, подавая мне коробки.

Наш подвал представлял собой печальное зрелище. Этот дом принадлежал еще папиным родителям, и здесь было достаточно хлама. Старая мебель, одежда, много старинных вещиц вроде песочных часов и настольных ламп, старые учебники, тетради и книги с рецептами. От всего этого действительно давно стоило избавиться, ничего ценного или нужного здесь уже не было. Просто раньше руки не доходили, а теперь у мамы появилось время. Именно в тот день, когда приехала я. Совпадение, конечно, но какое-то грустное.

Я помогла ей освободить верхние полки и теперь она копалась в коробках, перебирая вещи, а я пошла вдоль стены, рассматривая книги. Я ведь сюда даже не заглядывала никогда. Ну, может пару раз за всю жизнь.

— Я думала, мы посидим с тобой за чашкой чая, — сказала, стараясь не выдать своей обиды, — я слышала запах булочек из кухни.

— Ах, да, захотелось с утра испечь. Как знала, что ты приедешь именно сегодня. Они все равно еще горячие, сейчас закончим здесь и пойдем на кухню.

Хорошо бы. Я остановилась у одного из столов, на котором лежали старые фотоальбомы. Открыла один. Это были не семейные фото, на них были изображены мои родители в молодости с разными незнакомыми людьми. Наверное, это школьные и студенческие фото, зачем было убирать их в подвал?

Размышляла, листая один альбом за другим. Вот несколько совместных фотографий мамы и папы, сделанных уже в этом доме. Вот фото отца в его кабинете дома и в Академии. Я перевернула еще страницу и замерла. На фото папа, а рядом с ним мужчина, призрак которого явился мне три дня назад, и чей труп мы с Томасом нашли в Северном парке. Я пораженно уставилась на изображение. Никогда раньше не видела этого человека, но на фото они стоят, положив руки друг другу на плечи и выглядят так, будто знают друг друга много лет.

Я вытащила фотографию из альбома и еще раз внимательно пригляделась. Без сомнений, это он, тот самый человек.

— Мам, а кто это?

— Где? — она подошла и заглянула мне через плечо, — папин друг, наверное, — сказала как-то неуверенно, — не знаю, где ты нашла эту фотографию?

Я смотрела на нее и видела, что она совершенно точно знает, кто это, но почему-то не хочет об этом говорить.

— Здесь альбомы на столе, — показала ей, внимательно всматриваясь в родное лицо.

— Ах, — махнула она рукой, взглянув на них, — это наши с отцом старые фото, еще со студенческих времен. Боже мой, какая древность, уберу их, пожалуй, подальше.

Она взяла фото у меня из рук, положила к остальным и принялась складывать их, чтобы убрать с глаз долой. С моих глаз. А во мне закипала злость. Каждый раз, когда разговор касался отца, вернее, его последних дней и смерти, мама становилась то холодной и жестко выговаривала мне, чтобы я не лезла не в свое дело, и тогда слова-льдинки будто падали мне за шиворот, надолго отбивая охоту снова приезжать сюда. То начинала суетиться и много и быстро говорить. Вот как сейчас. А я даже не вслушивалась, снова понимая, что от меня что-то скрывают. Что? И зачем?

Один альбом упал на пол, и она нагнулась, чтобы поднять его. Не успев подумать, я быстро выхватила фото, которое она забрала, из альбома и спрятала в заднем кармане джинсов. Хорошо, что оно небольшое по размеру.

— Мама, прости, но я вспомнила… у меня дела и… мне нужно бежать, — я обошла ее и быстро пошла к лестнице наверх.

— А как же булочки? — воскликнула мама.

— В следующий раз, — сказала, не останавливаясь, и, быстро поднявшись наверх, вышла из дома.

Я должна узнать, кто это, и что его связывает с моим отцом. Мама не хочет говорить, ну и пусть, у меня есть другой источник информации.

Я чувствовала, что все это неспроста. Сначала этот призрак, потом Том просит посмотреть его память, о чем, кстати, просит крайне редко, обычно обходясь без этого. Значит, с этим типом не все так просто. Потом я нахожу это фото, этот человек знал моего отца. Откуда? Кто он? Что у них общего?

К слову, он не торопился объявляться вновь, что странно, обычно призраки приходят еще пару-тройку раз, даже если тело уже нашли. Ничего не показывают, просто наблюдают что-то, ведомое только им. Может, он знает, что я могу залезть к нему в голову, и не хочет, чтобы я увидела, что там?

Не исключено, отец ведь знал об этой моей особенности. Конечно, об этом не распространялись, но кто знает, какие отношения связывали этих двоих.

Большинство папиных знакомых я видела, они частенько бывали у нас в гостях, но до папиной смерти я два года жила в Оферхолме, может они познакомились в это время?

Через час я входила в участок, полная решимости узнать обо всем. О том, что Томаса может не быть на месте, подумала уже, когда шла по коридору в его кабинет. Но мне повезло, Томас был здесь и сразу заметил меня.

— Сана? — он вскинул брови, — что-то случилось?

Вместо ответа я показала ему фотографию. Его удивление было не меньше, чем мое.

— Где ты это взяла? — поинтересовался он.

— Сегодня была у мамы, она разбирала хлам в подвале, я нашла это в старых фотоальбомах. Объясни мне, Том, кто это и как он связан с моим отцом.

Я не верила в естественную смерть папы и, когда начала сотрудничать с Томасом, конечно, этим воспользовалась. Рассказала ему все, что знала и попросила помочь найти хоть что-нибудь. Томас честно сделал все, что мог, но к делу о смерти Винсента Амбери ему было не подобраться. То, что он смог найти, я и так уже знала. Официальное заключение — сердечный приступ. Дело закрыто за отсутствием состава преступления. Где-то там, наверху, под грифами и печатями, сведений было больше, но уровень Тома не позволял их добыть.

Том устало потер переносицу.

— Сана, я не знаю, как он связан с твоим отцом.