Королевский двор (СИ) - Стужева Жанна. Страница 29

Силясь ощутить аромат, я делала глубокие вдохи, представляя, как из меня выходят тонкие потоки силы, тянутся к клумбе. Но вновь ничего не выходило — вместо одного аромата ощущался целый набор: трава, деревья, мощеная дорога, упавшая коровья лепешка. Интересно, это где тут неподалеку коровы?

Правда, я нашла себе оправдание: отвлекалась я. Как раз в это же время совсем неподалеку веселым хороводом бегали, словно дети, Арий и Грэтта с малышкой Офелией. Офелия, правда, и была ребенком, но куда больше счастья было на лицах взрослых. Вот я и бросала на них украдкой заинтересованные взгляды, напрочь забывая о концентрации внимания.

Третий урок гласил: «Попробуйте прикоснуться к этим чудесным цветам на соседней клумбе, используя одну лишь силу». Как и следовало ожидать, мои жалкие потуги были неудачны. А может быть, всему виной стала услышанная за обедом новость.

В этот день татуировка на моем запястье почти потеряла цвета. Я ужасно испугалась, что моего мужа больше нет в живых. Как ни старался меня успокоить Баян, все равно я в истерике ворвалась в кабинет короля и со слезами на глазах потребовала сделать что-нибудь. Не знаю, почему, но мне казалось, что король более благороден, чем мой новоиспеченный отец, что он не воспользуется моей слабостью, а на самом деле поможет. Наверное, виной всему была его искренняя и нежная любовь к пышной нянюшке, за которой я наблюдала с теплым чувством.

Увидев татуировку, король нахмурился и долго думал.

— Я тебя услышал, племянница, — был его ответ, а я предательски упала в обморок. Удивительно, такое со мной было впервые. Очнувшись у себя в покоях, я увидела хмурящегося Баяна и бледного Шалия. Казалось, отец действительно беспокоился обо мне. Тогда же на срочном семейном обеде Арий объявил, что сам отправится на границы Мерсии и наведет порядки.

Во время четвертого урока Анка советовала попробовать использовать все три действия сразу: увидеть цвет, почувствовать аромат и ощутить форму цветов. Мне впервые удалось ощутить цветочный аромат. Или, может быть, это я слишком глубоко вдохнула, а легкий ветерок донес сладкие розовые нотки.

— Замечательно! — удовлетворенно сказала Анка. — У вас прекрасно получается. А я — прекрасный учитель.

— Конечно, — проворчал Баян, увязавшийся в этот раз за нами, — за три гарнитура я бы и не такому научил.

На что горничная лишь капризно кривила симпатичное личико и делала вид, что ничего не слышала.

Глава 12. О королеве

Пятый день занятий с Анкой, в который она должна была провести свой последний урок контроля сил и помочь мне закрепить знания, начался совершеннейшим бедламом. Послышался истошный вой Баяна, отчего я, как ошпаренная, вскочила в постели и вынуждена была разлепить веки. Фамильяр надрывался фальцетом, от души голося:

— А-а-а! Не может быть! Моя бедная голова сейчас лопнет!

Моя голова действительно грозила лопнуть, я кисло поморщилась от неприятного звука. К тому же было еще довольно темно, а это значило, что выл фамильяр слишком рано, мог и подождать немного в своих страданиях.

— Что, перепил шалийского вина? — буркнула я себе под нос. — Похмельем теперь мучаешься? Или папенька обнаружил тебя на запретной территории и вытурил оттуда с позором? А вот так тебе и надо, пьяница!

— Хуже, гвоздь мне в копыто! — продолжал надрываться Баян и, видимо, от нервного перенапряжения принялся галопом скакать по комнате, периодически запрыгивая на постель и нанося ущерб мне и моим конечностям.

— Что случилось?! — рявкнула я и треснула ладонью пробегающего мимо пони по лбу. Он остановился как вкопанный и посмотрел на меня грустными-грустными глазами, словно вот-вот расплачется. Моя совесть не вовремя проснулась и потребовала извиниться перед фамильяром, что я совершенно случайно тут же и сделала: — Прости, это я зря, у тебя и так какое-то горе.

— Сегодня ночью король женился, — трагическим голосом поведал Баян, плюхнулся на толстый зад и снова заголосил фальцетом. Я поморщилась от боли, прострелившей ухо — как раз то самое, которое совсем недавно пострадало от понячьего копыта.

— Послушай, но это же отличная новость! — не согласилась я.

— Все пропало-о-а-а-а-а! — не согласился Баян, повыл еще немного — для проформы, наверное, и утих. Улегся на пузо, по-собачьи вытянул ноги и грустно уложил на них голову. Я снова на минутку задумалась о том, что чисто гипотетически скелет у фамильяра должен отличаться от лошадиного, раз он с легкостью укладывается в такие фигуры.

— Баяш, — тихо заговорила я, когда вдоволь настроилась теорий о том, есть ли у Баяна ключица, — Ну почему это плохо? Я очень рада за Ария. Из-за чего мне действительно грустно, так это из-за нянюшки Грэтты — очень уж она мне понравилась. Жаль, что отныне бедной женщине придется отойти на второй план… Короли ведь не женятся на простолюдинках…

— Ты не понимаешь! — простонал пони и бросил на меня страдальческий взгляд. — Дело не в этом.

Я пожала плечами, раздумывая тем временем, кто же осчастливил Мерсию со всеми ее подданными.

— Ну ведь все равно рано или поздно дядя женился бы, — озвучила я чистую правду.

— Лучше бы поздно! Такого блата лишился… — сокрушенно прошептал фамильяр и покачал головой, а затем поднялся, отряхнулся и бросил на меня обиженный взгляд, жалуясь: — Мне теперь хода на кухню нет. И в погреба. И в кладовые. И вообще никуда больше хода нет!

И тут я начала понимать, откуда весь сыр-бор. Окинув пони оценивающим взглядом, отметила, как лоснилась его плюшевая белоснежная шерстка, словно была вымыта дорогими шампунями и пропитана ароматными маслами, и как округлились его бока. Помнится, раньше пони был помельче, даже жаловался в свое время, что, мол, тяжело ему нести увесистую ношу, то есть меня. А сейчас и ноги мощные, и мышцы на груди перекатываются, да и сам словно подрос. И как это он до сих пор умудрялся скакать по дворцу, при этом не круша все вокруг себя?

— Знаешь, Баяш, — прищурилась я, подошла к другу и потрепала его за плюшевое ухо. — Диета тебе категорически показана: скоро в дверь не влезешь. Так что ничего плохого не вижу в том, что на кухню тебе больше хода нет.

Когда пони потихоньку снова начал подвывать, я решила, что уж лучше без умолку болтающий Баян, чем громко воющий. Болтающий фамильяр хотя бы не травмирует мои бедные и без того травмированные уши.

— А почему, собственно, тебе нет хода? Ты что, пообещал кого-то за короля замуж выдать? — Я приподняла бровь и прищурилась, лишь издалека догадываясь о махинациях друга. — Повариху?

Глаза пони жалобно распахнулись и подарили мне страдальческий взгляд.

— Управляющую? — не отступала я.

Нос Баяна задрожал, а уши повисли, словно тряпочки.

— Может, и дворецкому руку и прочий ливер пообещал? — возмутилась я, перебирая в голове, кто же более главный из слуг.

— Богиня, вот подарила бы ты мне человеческое тело, я бы точно сам контролировал, на ком женюсь, а на ком нет. Теперь вот, пожалуйста, — пожаловался создательнице Сатияре фамильяр, укоризненно глядя куда-то в потолок. Создательница выразительно проигнорировала страдания пони. После столь явного ответа Богини, точнее, отсутствия того самого ответа, фамильяр фыркнул и приосанился. А потом важно задрал нос и уже намного веселее ответил мне: — Пусть это останется моей маленькой тайной.

А может быть, Богиня все же ответила что-то своему созданию, а я просто не услышала ее слов?

И все же, кому, интересно, перешел дорогу мой плюшевый друг?

— Что, им всем сразу? — неверяще предположила я самый дурацкий вариант.

— Как ты могла подумать обо мне такое?! — тут же излишне истерично возмутился пони, а я поняла, что, скорее всего, попала в точку: пообещал Баян нескольким, злы и негодуют многие, получать фамильяр будет по полной программе.

Пожав плечами, наклонилась и честно сообщила на ухо другу:

— Еще не поздно выпросить у Богини человеческий облик и самолично жениться на дворецком. Обещал все же…