Королевский двор (СИ) - Стужева Жанна. Страница 33

— Вздор и слабоумие! — промолвил он и поднял взгляд на Ария, посмотрел королю прямо в глаза, что всегда считалось неуважением и дурным тоном при дворе. Но дядя не стал выказывать неудовольствие, позволяя продолжать. Наверняка он слишком ценил этого уважаемого и чрезвычайно умного человекома. — Все здесь присутствующие подтвердят: идея с женитьбой не самая умная, но хотя бы безвредная. А вот с дикарями никаких диалогов вести не стоит: лучше, как и планировалось, сжечь отребье.

— Нет! — возмущенно встряла Грэтхильда и резко встала, едва не опрокинув стол. — Зовете анимагов дикарями, хотя у самих идеи дикие.

Арий взял супругу за руку и нежно поцеловал в ладонь, успокаивающе погладил Грэтту по спине и кивнул ей. Королева нехотя опустилась на место и сердито сложила руки на груди.

— Никаких сожжений не будет, — очень тихо, но властно сказал король. Присутствующие ощутили угрозу в голосе монарха, оттого одновременно вздрогнули, и я в том числе.

— Разве идея плохая? — удивился Шалий. Как-то фальшиво удивился, надо сказать. — Если мой дорогой брат верит в свои силы, то и я верю в него.

«Не верит», — подумала я.

Я не считала затею вести переговоры хорошей. Все же что мешало дикарям схватить королевскую чету и избавиться от ненужных гостей? Когда враг сам приходит в руки, грех не воспользоваться ситуацией! Вот и присутствующие разделяли мои мысли.

Предыдущее обещание Ария «прийти и разобраться» мне нравилась куда больше. Предполагалось, что дядя заявится в стан врага, подкрепленный значительной военной мощью. Но вот о смертях в этом плане я не думала, оттого даже устыдилась своей жестокости.

Вот Робертина бы не устыдилась. Кстати, ее за столом не было, я только сейчас заметила ее отсутствие.

Однако Арий не сдавался:

— Я уверен, что мы договоримся, — отчеканил король и окинул критическим взглядом весь стол и всех присутствующих разом. — У меня есть причины так думать, просто поверьте.

Очень хотелось верить, но прагматик во мне пока что пересиливал.

— Может, озвучишь? — хмыкнул принц. — Тогда и остальные не будут сомневаться. Я, конечно, не о себе. Я всегда на твоей стороне, брат, ты же знаешь.

— Спасибо, брат, — как-то совсем не радостно поблагодарил Арий, но в подробности не стал вдаваться, — рассказать деталей не могу. И причины отказа тоже озвучивать не буду.

А причины озвучивать и не нужно было, я поняла их, словно самую простую истину: среди присутствующих — предатель.

Споры продолжались еще около часа, в столовой стало до такой степени душно, что меня бросало то в жар, то в холод, еще и замутило. Спасибо доброй Грэтте, она заметила мое недомогание, подмигнула мне и тут же прекратила все дискуссии, озвучив непреклонно:

— Отбываем порталом ночью. Никакие претензии не принимаются, это вопрос решенный!

Арий при этом смотрел на супругу с такой гордостью и обожанием, словно всю жизнь только и ждал ее слов.

Сперва на утверждение королевы один из советников посмел открыть рот и возмутиться самоуправством женщины, но король бросил на него такой гневный взгляд, что бедолага тут же извинился и раскаялся в своей грубости, даже не дожидаясь выговора.

— Совершенно верно, — вколотил последний гвоздь Арий и поднялся. — Все свободны.

Они с королевой удалились первыми, все остальные, я в том числе, стоя склонили головы, как полагалось по дворцовому этикету, и молча проводили королевскую чету.

Едва дверь закрылась, начался самый настоящий бардак. Советники один за другим поносили королеву, обзывая ее проклятой ведьмой, сетуя на излишнее влияние Грэтты на короля. Поносили друг друга за трусость и слабоумие. Грызлись, словно стая собак.

Я сперва слушала, развесив уши, и хихикала — слишком уж забавными были краснолицые мужчины, пытающиеся перекричать друг друга. Но время шло, споры не улаживались, градус накалялся.

Когда барон Марсон вцепился в бороду соседа, я едва могла сделать вдох, мне снова стало хуже, видимо, от излишка негатива. Терпеть происходящее не хотелось, потому я воспользовалась единственным возможным способом покинуть столовую, а именно, притворно упала в обморок. Отец великодушно меня на руки и, с дозволения присмиревших от моего представления остальных, активировал артефакт и перенес меня сквозь разрыв пространства в покои.

Бережно уложил на диванчик в гостиной и исчез все в том же портале, наверное, не хотел истратить весь запас магии артефакта. Не забыл напоследок погрозить пальцем:

— Хитрюга!

Я, конечно же, сделала вид, что ничего не заметила и не услышала.

Но блаженная тишина, похоже, была недосягаема для меня сегодня, потому что спустя пару минут в покои влетели горничные и принялись хлопотатьвокруг менгя, справляясь о моем здоровье.

Я выпроводила их.

Следом заявился недовольный Баян и принялся ворчать, обвиняя меня во всех смертных грехах сразу, особенно в излишнем внимании гостей на приеме и удручающей пустоте в его фамильяровом животе. Проще говоря, бедный пони настолько был окружен всеобщим «вниманием и заботой», что так и не дорвался до угощений, был голоден, и зол. А голодный Баян, как оказалось, — очень противный Баян.

Задобрила его имеющимися на столе фруктами и пообещала отдать свой ужин (пришлось обойтись малой кровью, к тому же всегда можно организовать и второй ужин).

Когда я уже была уверена, что могу, наконец, присесть и вздохнуть спокойно, раздался очередной стук в дверь. Я едва не застонала в голос.

Но зря.

Это Грэтхильда пришла попрощаться перед отбытием.

— Грэтти, я от всей души тебя поздравляю! — Я обняла подругу. — Ты замечательная и полностью заслуживаешь право носить титул королевы, что бы ни говорили.

«Нянюшка» была категорически не согласна со мной, но все равно счастливо улыбалась.

— Не натвори глупостей и будь сильной, — серьезно попросила она меня и поцеловала в лоб, а затем ушла.

Едва за новоиспеченной королевой захлопнулась дверь, как я выдохнула и, наконец, смогла вздохнуть с облегчением. А еще позволила себе прилечь, намереваясь вздремнуть хотя бы до ужина. Голова была полна разнообразных мыслей, но самочувствие при этом оставляло желать лучшего. Да и настроение отчего-то было прескверным, а я ведь должна была радоваться!

Стоило мне принять горизонтальное положение, как я, к стыду своему, отключилась, не успев как следует все обдумать, и погрузлась в тихий спокойный сон.

План проснуться к ужину провалился еще в зачатке, и пробуждение само собой отложилось до следующего утра. Да и произошло оно неожиданно резко и малоприятно:

— Вставай! — сердито приказали мне. По голосу я узнала Баяна и проигнорировала приказ. Однако мой вредный фамильяр сдаваться так просто не желал, он еще несколько раз повторил просьбу и пару раз треснул легонько копытом в бок, придавая весомости своим словам. Я поморщилась от болезненных ощущений — видимо, до моего пробуждения копыто и так от души прошлось по моим бокам, наверняка на моем бренном теле уже успела образоваться пара синяков.

— Совсем обалдел? — возмутилась я и, сонно щурясь, потерла бок, села в постели и одарила друга недовольным взглядом.

На что Баян выразительно фыркнул и проигнорировал мое возмущение. Он быстро покосился на дверь и оскорбленно заметил:

— Я вообще-то тебя спасаю! — И столько обиды было в голосе пони — не передать словами. — Но если моя помощь не нужна, то спи на здоровье. Я умываю копыта!

Как-то не увязывался настрой фамильяра с вчерашним днем и вполне мирной обстановкой. Разве что я, пока спала, натворила дел. Волей-неволей волнение фамильяра передалось мне. Бросив задумчивый взгляд на друга, я поднялась с постели и зябко поежилась, а затем закуталась в халат, предусмотрительно брошенный на полу возле кровати. Неужели тоже Баян побеспокоился? Затем я вспомнила об обещанном ужине, который позорно проспала, и покраснела от стыда.

— Ой, Баяш, прости, пожалуйста! Я не нарочно проспала, честное слово, — искренне извинилась я перед другом. Чувство вины затопило целиком и полностью, смыв остатки сна. Наверняка Баян был до сих пор голоден и оттого сердился и переживал. Я бы тоже была зла на его месте. К тому же, пусть пони и был фамильяром, способным питаться одними лишь эмоциями и слабыми магическими всплесками, он все же не мог прожить без возможности вкусно поесть. Изысканная еда была его персональной слабостью — после портвейна, разумеется. — Давай прямо сейчас прикажу принести ужин? Или завтрак? И портвейна бочонок, мне точно принесут.