Елизавета I, королева Англии - Грибанов Борис Тимофеевич. Страница 30

Королева-мать впервые столкнулась с таким открытым неповиновением. Ее сын, герцог Анжуйский, не хотел слушать никаких доводов, он был глух ко всем уговорам. Екатерина Медичи жаловалась французскому послу в Англии, что она отдала бы половину своей крови, чтобы уговорить сына, «но я не могу заставить его подчиниться. Таким образом, – говорила она де Ла Моту, – мы на грани того, чтобы потерять для моих детей такое королевство и такое величие. Подумайте о том, как уговорить королеву сделать кого-нибудь из ее родственников своей наследницей, на которой мог бы жениться один из моих сыновей».

Королева-мать никак не могла успокоиться. «А как она отнесется к моему сыну Алансону? Что касается его, то он жаждет жениться на английской королеве. Ему уже скоро будет шестнадцать. Он будет делать все, что ему скажут». Екатерина Медичи подчеркивала, что у Алансона уже начинает пробиваться бородка. Конечно, он не был красавцем – его лицо было изуродовано глубокими следами от оспы, – но это не должно было мешать династическому браку.

Однако, посол де Ла Мот считал, что следует несколько повременить, чтобы предлагаемый жених немного повзрослел, а то английская королева может подумать, что над ней смеются.

Тем временем королева-мать вновь начала обрабатывать своего сына герцога Анжуйского, и сумела убедить его. Он заявил, что не только готов жениться на Елизавете Английской, но просто горит желанием совершить такой шаг. Екатерина Медичи понимала, что нельзя терять ни одного дня, она написала Елизавете, предлагая ей немедленно сочетаться браком с герцогом Анжуйским, пока он не передумал.

Однако английская королева продолжала придерживаться своей нерешительной тактики. Она советовалась с двумя своими фрейлинами, которым доверяла больше других – леди Клинтон и леди Кобхэм. Ее беспокоила молодость предлагаемого ей жениха. Леди Клинтон заверила Елизавету, что молодость претендента на ее руку не должна ее отпугивать, поскольку он доброжелателен и Ее Величество сможет доставить ему удовольствие больше, чем любая другая принцесса на земле. Леди Кобхэм была не столь тактична. «Всегда лучше, – сказала она, – когда семейная пара одинакового возраста или примерно одинакового». На что Елизавета резко заметила, что между ними разница всего в десять лет (еще семь лет почему-то выпали из ее памяти).

Как раз в это время вернулся из Парижа английский посол во Франции Норис. Королева немедленно вызвала его и стала расспрашивать о внешности герцога. Потом Елизавета решила, что должна сама поглядеть на него, и поручила Лестеру устроить ему приезд в Англию инкогнито, но герцог отказался приехать.

Отношение Елизаветы к будущему браку менялось каждый день. Вдруг она заявляла своим доверенным фрейлинам, что «на самом деле она боится, что молодой принц станет презирать ее и что она не чувствует себя столь здоровой и склонной выходить замуж, и хотела бы отложить заключение брачного контракта до того времени, когда она будет готова к этому».

Эти ее слова были немедленно переданы французскому послу в Лондоне, который заявил графу Лестеру, «что было бы неразумно со стороны Ее Величества шутить с герцогом д'Анжу теперь, когда дело зашло так далеко, поскольку к нему нельзя относиться как к королю Швеции, герцогу Гольштейну, или эрц-герцогу, которые все являлись бедными принцами и не могли причинить ей никакого вреда, а герцог Анжуйский – любимый брат могущественного короля, к тому же он лидер весьма воинственной нации, столь близкого соседа, что в течение десяти часов он может вторгнуться в ее страну. Она может быть уверена, что он не станет терпеть такого обращения, как с другими принцами».

Однако, посол расценил такое заявление слишком оскорбительным, чтобы передавать его советникам королевы и тем более ей самой.

Переговоры о женитьбе продолжались. Шли долгие споры о том, какого вероисповедания должен держаться молодожен. Дело затягивалось, и главным образом по вине королевы Елизаветы. Шпионы французского посла доносили ему, что Елизавета только делает вид, что хочет выйти замуж за герцога ради того, чтобы удержать короля Франции от вмешательства на стороне королевы шотландцев. А он угрожал ей этим. «Ибо, – заявил французский король, – если королева Англии не будет предпринимать усилий, чтобы восстановить королеву Шотландии в ее правах, и обращаться с ней соответственно, он открыто пошлет войска ей на помощь».

Английская королева заявила французскому послу по поводу Марии Шотландской: «Ее друзья предоставили убежище английским бунтовщикам и с ее помощью и с ее благословения начали против меня войну мечом и огнем. Ни один европейский государь не станет терпеть такое, и я буду считать себя недостойной моей страны, моей короны и титула королевы, если смирюсь».

Елизавета отказывалась допускать даже малейшее вмешательство со стороны своего Тайного совета в ее предполагаемый брак, и когда кардинал Шатильон предложил, чтобы она посоветовалась с членами Тайного совета, она ответила: «Я суверенная королева и не завишу от моего Совета, это они зависят от меня, их жизни и их головы в моих руках, и они будут делать только то, что я захочу». Парламент мог только вспомнить, как они настаивали, чтобы королева вышла замуж и родила наследника престола. Она кратко, но убедительно ответила: «Вы выполняете свои обязанности, а я буду заниматься своими».

До Елизаветы дошли слухи об оскорбительных высказываниях в ее адрес, которые позволяли себе при французском дворе. Она пригласила французского посла и сказала ему: «Во Франции говорят, что Месье хорошо делает, сочетаясь браком с этой старухой, у которой последний год плохо с ногой, и это уже никогда не вылечить… Под видом лекарства они пошлют ей из Франции такое снадобье, что Месье через пять или шесть месяцев станет вдовцом, сможет жениться на королеве Шотландии и станет государем объединенного королевства». Она добавила, «что не так шокирована тем, что касается ее лично, сколько выражает сожаление по поводу Месье и королевской семьи, из которой он происходит».

Посол выразил свое возмущение и попросил, чтобы королева назвала имя человека, сказавшего это, чтобы король и королева-мать могли его примерно наказать, на что Елизавета сердито ответила, что знает имя, но еще не пришло время называть этого человека.

Между тем будущий муж делал все, чтобы ускользнуть от готовящегося брака. Королева-мать писала послу Фенелону: «Поскольку я вам абсолютно доверяю, не буду скрывать от вас, что настроение моего сына Анжу доставляет мне большую боль. Он решительно настроен против поездки в Англию, если не получит публичного заверения, что сможет там открыто исполнять обряды своей религии, и ни я, ни король не можем убедить его положиться на заверения королевы. Если, к несчастью, дело не сложится удачно для моего сына Анжу, я полна решимости добиться успеха с моим сыном Алансоном».

Эта абсурдная комедия тянулась до января следующего года, когда Елизавета, уверенная, что жениха ничто не заставит приехать в Англию, в свою очередь прибегла к религиозным аргументам и, чтобы избежать открытого отказа жениха от брака, сама порвала все переговоры.

Вопрос о замужестве остался открытым.

Глава 18

Готовится убийство Елизаветы

Убийство Моррея отнюдь не поставило точку в раздорах на шотландской земле. Лорды – приверженцы малолетнего короля Шотландии Джеймса, обратились к королеве Елизавете с просьбой назвать человека, которого они тотчас готовы избрать новым регентом на место убитого Моррея.

Выбор Елизаветы остановился на графе Леноксе. Ей эта кандидатура показалась удачной, поскольку Ленокс был дедом малолетнего короля, и это придавало ему некий семейный статус. Кроме того, Ленокс был английским подданным, так как в свое время принес присягу верности королю Генриху VI. И наконец, Елизавета не забывала, что жена Ленокса находится в Англии и является, по существу, заложницей.

В октябре 1570 года Елизавета, чтобы сделать приятное французскому королевскому двору, начала переговоры с Марией. Она предложила вернуть Марии шотландский престол, но на таких условиях, которых ни один независимый государь не мог бы принять. Мария должна была подтвердить Эдинбургский договор 1560 года и не преследовать шотландских протестантов. Ей предписывалось отказаться от своих претензий на английский престол при жизни королевы Елизаветы и ее потомков. Управлять Шотландией должен был Совет из двенадцати членов, семеро из которых назначала бы Мария, а пятерых лордов – сторонники малолетнего короля. Для принятия решения Совету нужно было большинство из восьми советников. Сын Марии и Дарнлея Джеймс должен был быть отправлен в Англию, где будет воспитываться. Кроме всего прочего, английские гарнизоны должны были быть расквартированы в трех королевских замках.