Собака (СИ) - Литвин Светла. Страница 67

— Кстати, я хотел тебе про Крис сказать…

— Не хочу ничего знать! — обиженно и резко оборвала Аня, не дав договорить.

— Дослушай пожалуйста. — попросил ее, но не уверен был что станет слушать.

— Ладно, говори, я слушаю. — Ане стало жалко Кристину, это было видно и во взгляде, и по голосу понятно.

— Она очень хотела тебе позвонить, но у нее нет сейчас твоего номера. У нее вообще нет теперь телефона. Она написала тебе письмо, как только будешь готова его прочесть, скажи мне, я тебе его отдам. — письмо томилось в моем столе уже третью неделю, сам его читать не стал, знал, что Крис плохого Ане бы не написала, но отдать его стоило, так как она ждала ответа.

— Мм. Давай завтра хорошо? На сегодня переживаний достаточно. А почему у нее нет телефона? — явно напускное безразличие с Аниной стороны по отношению к Крис было не долгим.

— Она лежит в клинике. В спец клинике. Там не положена связь. — лежать ей предстояло там еще минимум полгода, поэтому сказал Ане.

Чтоб никаких тайн, а потом проблем и не нужных обид.

— Она…что с ней? — Аня даже выключила звук у телевизора.

— Она слетела с катушек. Еще в тот день, когда ты из дома сбежала, я налил ей стакан, чтоб успокоилась, с тех пор он у нее не просыхал. Пришлось ее устроить в клинику по борьбе с зависимостями. — сейчас вспомнив тот день, винил себя в том, что случилось с Крис.

Хотя она и так выпить была всегда готова, но все началось именно с моего стакана. Возможно, не налей я ей, и она была бы более адекватна в восприятии всего случившегося.

— Ее можно навестить? — Аня подтянула коленки к груди, всегда так делает, когда переживает.

— Сначала прочти письмо. — может прочтет его и не захочет ее навещать.

— Завтра. — уверенно ответила Аня и включила звук телевизора, давая понять, что разговор окончен.

Я же ушел в работу, радуясь, что хоть с письмом Кристины разобрался.

ГЛАВА 36

Анна.

Ужасно хотелось есть. Даже батончики из сумки, с которой приехала из больницы, не спасли моего положения. Позвонить Диме три раза к ряду оказалось проще чем выйти из комнаты к сумасшедшей Людмиле Николаевне. Я попробовала один раз, но еще по пути в зал, разобрала как она ворчит себе под нос о том какая я дрянь, просочилась в их семью обманом и желала мне преставиться при родах. Глаза полезли на лоб, а я, вернувшись к себе в комнату, полезла под одеяло. Несколько раз она приходила, скреблась в дверь, я ссылалась на тошноту, которой у меня не было, а когда надоело отбрила ее сказав, что буду спать. Слава богу следующий стук в дверь был Диминым.

Узнав, что его мама отчалила, я кинулась к холодильнику. Конечно, говорить Диме плохо о его маме не в моих интересах и не в моем положении, но он сам неожиданно спросил. А когда поведал про Катю, стало как-то не по себе. Ведь как Сашину жену, меня принимали безупречно. Но мне некогда было думать об этом, я решила ловить Димино расположение, пока он чувствовал себя виноватым, можно было давить на него.

Пара минут и Дима согласился взять меня на работу! Дима! Он не хотел, чтоб я работала даже когда мы оба не знали, что я беременна, а сейчас не сразу, конечно, но дал согласие. Хотя бы до декрета я смогу оградить себя и свою малышку от присутствия Людмилы Николаевны, а там возможно мы помиримся с Кристиной, и она составит мне компанию.

Эйфория по поводу Диминого согласия на счет работы, продлилась не долго. После ужина, я пристроилась с Димой в зале у телевизора. Он копался в ноутбуке и бумажках, я пыталась смотреть телевизор. Из головы не шли слова Людмилы Николаевны. Я не могла понять ее резкой смены отношения ко мне. Она действительно ненавидит меня на столько сильно, что даже не может этого скрыть. С ужасом ждала завтрашнего дня, а Дима просил пару дней чтоб все устроить. Пара дней наедине с мало адекватной женщиной…надо запастись едой и повторить сегодняшний театр, до Диминого возвращения.

Когда я вроде бы разложила в голове все по полочкам и действительно вникла в суть передачи, Дима сообщил о письме от Крис. Решила, что завтра у меня как раз будет полно времени его прочесть. Спать ушла все равно на нервах, долго не могла уснуть, меня пугали звуки, которых в тишине загородного дома было с избытком. Еще жути добавляли окна-двери из стекла от пола до потолка. В голову лезли всякие кадры из ужастиков, Людмила Николаевна с огромным тесаком в руках. В этом бреду я почти провалилась в сон, как тут же отчетливо послышался скрежет по стеклу.

Пулей я выскочила из спальни, Дима еще копался с документами.

— Ты чего? У тебя опять…

— Там кто-то лезет в мою комнату! — оборвала Диму с его дурацкими предположениями.

Он сразу поднялся не скрывая скептицизм.

— Посиди тут, я сейчас посмотрю. — не веря, улыбнулся и хотел усадить меня на диван.

— Нет я тут одна точно не останусь! — сейчас мне было одинаково страшно, что идти обратно, что остаться одной в зале.

А вот рядом с Димой, было хоть какое-то ощущение безопасности.

— Хорошо, идем, посмотрим, но я уверен, что там никого нет. — спокойно Дима прошел в мою комнату, включил свет и нырнул за плотные шторы.

Я все это время семенила за ним, но к окну не подошла, осталась у стены, подальше от дверей.

— Я ошибся! Тут кое кто все же есть. — с этими словами, смеясь Дима вышел на свет, с грязнущим, от этого не понятного окраса котенком в руке, держа его за шкирку.

Вид у малыша был жальче некуда. Тощий, грязный и похоже сил у него не было даже чтоб орать, хотя яркие, голубые глаза не выражали ничего кроме испуга.

— Боже! Видимо он скребся в дверь, а я тут придумала маньяков с тесаками. — успокоившись, пошла на встречу к малышу, торопясь скорее взять и согреть его.

— Руки! Ты видишь какой он грязный? Сейчас я его вынесу за ворота, а то еще подцепишь чего! — Дима поднял маленького над головой, и обойдя меня пошел прочь.

Недолго не могла сообразить, что сейчас произошло. Куда? Ребенка? Маленький, голодный, и его за ворота?! Но потом понеслась за Димой, словно маленькая уговаривала его.

— Дима давай его оставим! Стой! Какое за ворота?! Его там собаки сожрут! Он здоровый, глазки вон какие чистые, просто грязный, помоем его, накормим, а утром можно ветеринару показать. На ночь в ванной поселим или в кладовке, я коробку дам, у меня из-под сапог есть большая. — быстро зашагала за ним, стараясь не отставать, пытаясь разглядеть получше котенка, что безмолвно повис в Диминой руке, поджав лапки и хвост.

Дима молча вышел из дома, не обращая никакого внимания на мои доводы и просьбу, отправился в сторону ворот. Я осталась в доме, не в силах смотреть как малыш окажется вновь на улице. Не стала дожидаться его, я бы и так разревелась как маленький ребенок, всегда мне было жалко животных, а сейчас мою жалость множили гормоны. С чего-то еще сравняла себя с этим бедолагой и ревела уже за нас обоих, уткнувшись лицом в подушку. Отчаянно хотелось зажить одной, точнее вдвоем с дочкой и самой решать, кого оставлять в доме, а кого выставлять за ворота. Вот Людмилу Николаевну точно можно было бы за ворота, за шкирку, а котенка точно оставить.

Наревевшись до мокрой подушки, перевернула ее на сухую сторону и наконец заснула. Утром сквозь сон слышала, как Дима встретил маму и уехал на работу. Ко мне Людмила Николаевна не совалась, я решила еще немного поваляться и опять заснула.

Наверно так и спала бы до самого вечера, совсем не желая просыпаться, вставать и чем-то заниматься, ели бы не жалобное мяуканье. Я не поверила ушам, огляделась, выбравшись из-под одеяла, возле моей кровати бегал котенок. Тот самый, которого Дима вчера вынес за ворота, по голубым глазам узнала. Только теперь он был чистый, дымчатый с темно-серыми ушками и как оказалось довольно пушистый. Я подскочила, взяла его на руки, малыш довольно замурчал. Я его даже понюхала, вдруг мне показалось что он был грязный вчера, а сегодня он каким-то образом забрался снова ко мне. Но от него пахло Диминым шампунем. Значит он все же решил его оставить и подкинул ко мне, пока я спала.