Академия "Алмазное сердце" (СИ) - Фрес Константин. Страница 77

— Почему он не напал? — прошептала Уна испуганно.

— С чего бы ему нападать, — ответил Дерек хладнокровно, утирая, однако, выступивший на лбу пот. — Кто посмеет сунуться в это поганое логово? Только негодяи и мерзавцы, как и его хозяева, и вечные обитатели. Его дело маленькое — нюхать того, кого велят хозяева. Мало ли кто мы таковы, и что сделают хозяева этого замка, если нас тронуть. К тому же, — Дерек указал под ноги, на светящиеся ядовитые следы, — думаю, здесь постоянно появляются новые люди. Некромаги, примкнувшие к Корнелии.

Дерек встряхнулся, словно сбрасывая с плеч напряжение, помотал белокурой головой. Так же бесстрашно сунулся к одной из клетей и бесцеремонно стащил оттуда какую-то рваную одежку, короткий латанный серый плащ с капюшоном, пинками загнав огрызающегося хозяина вещи в угол.

— Идемте, — велел он властно, натягивая на плечи одежду. — У меня есть план.

— Что ты задумал? — настороженно произнесла Уна. Дерек опустил капюшон на лоб, пряча лицо в его тени.

— Это отличный план, поверь мне, — ответил он бесстрастно. — А вы спрячьтесь и не высовывайтесь. Я пойду первым. Что ты я не говорил — молчите. И лишь когда я раню Королеву Монстров…

Дерек замолчал, и Уна сама закончила его мысль, проговорила ее в своем разуме.

Раню.

Вероятно, с первого раза убить ее не получится. Вероятно, придется бить еще и еще.

она успеет крикнуть, истекая ядовитой кровью, и на ее незадачливого убийцу кинутся ее слуги и монстры всех мастей.

Все может быть.

— Словом, — сухо закончил Дерек, поправляя ветхий капюшон, — я выполню то, что велел Демьен. Покончу с этим грязным логовом. Вы же можете просто уйти.

Аргент смолчал, а Уна упрямо тряхнула головой.

— Нет, — сказала она твердо. — Я не уйду. Мы оба пришли сюда затем, чтобы уничтожить это поганое гнездо. Значит, мы его уничтожим. Мы сожжем его дотла со всеми его обитателями.

— Хорошо, — ответил Дерек. Его горячая ладонь на миг сжала тонкие пальчики девушки, он поспешно отвернулся от девушки, словно скрывая свое лицо, на котором могли выписаться его чувства, и продолжил свой путь по замку.

Чутье, или может какое другое чувство, безошибочно привели Дерека и его спутников к тронному залу. То, что они приближаются к сердцу замка, можно было безошибочно угадать по тому, что теперь нет-нет, да встречались редкие посты охраны — жуткие, полуразложившиеся трупы, кое-как держащиеся на ногах, покачивающиеся, опирающиеся на свои алебарды. Любого нормального человека ужас объял бы при виде этих стражей, которые даже кричать не могли, только шипели что-то иссохшими горлами. Удивительно и странно, но и им Дерек раздавал пинки и тычки так смело, словно имел на это право. Перед огромными дверями, еще сохранившими остатки позолоты, пара относительно свежих трупов преградила ему путь, скрестив алебарды, и он, почти не останавливаясь, снес им головы своей золотой кочергой, с ненавистью и отвращением покромсал еще дергающиеся тела и отсек слабые руки, сжимающие алебарды.

Затем все так же грубо, не таясь, он пнул ветхие двери — так, что они едва не слетели с петель, — и шагнул в темный сырой зал, провонявший мертвечиной и сопревшим старый тряпьем.

— Здравствуй, Королева Монстров, — произнес он, щуря глаза, чтобы хоть кото-то рассмотреть в полутьме. — Как же долго я шел к тебе…

Уна, притаившаяся за открытыми дверями, напрягла зрение, чтобы понять, кто вообще есть в зале, но не видела ничего, кроме странных теней, походящих на развешенное на веревках старое драное тряпь.

Однако, при звуках голоса эти тощие, дрожащие от каждого сквозняка тряпки вдруг зашевелились, задвигались с тяжким полустоном-полувоем, расступились, и перед изумленным взглядом Уны предстали два трона, на котором сидели они — жуткая Королева Монстров и Безумный Король.

— Ваши Величества, — сказал Дерек почтительно, прижав к сердцу ладонь и поклонившись так низко, как и перед Алым Королем не кланялся. — Позвольте выразить свою радость от встречи с вами. Я давно хотел вас увидеть. Стремился к этому всю свою жизнь.

В его ясном спокойно голосе слышалось странное удовлетворение, и даже нюхачи, налетевшие на юношу по молчаливому велению королевы, надсадно и сипло сопящей на своем троне, удивленно залопотали что-то на языке, понятном только им одним, кувыркаясь и кривляясь у его ног, дергая его спокойно опущенные руки, расправляя его пальцы и рассматривая ладони, тормоша полы его аккуратной серой куртки.

Дерек же смотрел на их игру со странным спокойствием, свысока, щуря прекрасные голубые глаза, молча перенося все их ужимки и нескромные обнюхивания, даже когда нюхачи принялись пристально изучать его брюки, обнюхивать пах, ощупывая живот, колени.

Чтобы не закричать от ужаса и омерзения, Уна изо всех сил зажала рот руками, глядя во все глаза перед собой и не понимая, как Дерек может стоять так прямо и так спокойно у тронов, на которых еле шевелились две жуткие развалины. Долгие годы без пожирания чужого дара отвратительно сказались на монархах. Окружающие их слуги все были выпиты до дна и обглоданы до звонкого стука. От них оставались одни лишь кости, сухие и легкие, которые могла двигать самая крошечная капля золотого дара.

И если Безумный Король еще сохранил какое-то человеческое подобие, то Корнелия, Королева Монстров, была поистине ужасна.

Ее рыхлое жирное тело все еще стягивал красивый когда-то корсет, расшитый золотыми цветами, но нитки вышивки сгнили и потускнели, топорщась неопрятными лохмотьями. Рубашка, пошитая когда-то из молочно-белого шелка, теперь стала серо-зеленой от сырости, грязи и вонючего пота. Юбка, порванная и истлевшая, на коленях была истерта до прозрачности густой сетки, и жирные рыхлые колени Королевы просвечивали сквозь нее. Кожа Королевы Монстров была неестественно белой, дряблой, свисающей с лица, с шеи, плеч, груди омерзительными складками. Больше всего Королева теперь походила на черепаху, старую и неповоротливую.

Но самым ужасным было ее лицо.

Такое же неестественно белое, с безумными, маниакально горящими глазами, оно было лишено не только красоты, но любой человеческой черты, делающей людей привлекательными. Нос ее, испещренный густой сетью морщин, был огромный, мясистый, пористый, раздутый, как у городского пьянчуги. Щеки — дряблые, рот — тонкогубый, растянутый, как у лягушки, слюнявый и беззубый. Полулысый череп, кое-как прикрытый остатками спутанных седых волос, был украшен нелепым венком из белых цветов, так похожих на маки.

Даже Безумный Король, облаченный в доспехи с жуткими оскаленными черепами, украшающими его колени и плечи, с отвращением отворачивал обезображенное глубокими побелевшими шрамами лицо от смердящей кучи, в которую превратилась старая Корнелия. На голове его — такой же тусклой, серой, грязной, как и все кругом, — ярко натертый, блестел королевский венец. Скудный цвет клал богатые теплые блики на изящные золотые зубцы короны, украшенные глубокого, насыщенного кровавого цвета камнями, и казалось, что эта корона — единственное, что еще сохранило цвет в этом царстве тлена и мрака. Она смотрелась совершенно чужеродно и странно, и казалось, что она принадлежит другому миру.

— Юный некромаг, — проскрипела Корнелия, стараясь, чтобы ее уродливый голос прозвучал величественно и красиво, — подойди ближе. Я хочу рассмотреть тебя.

Дерек, едва не спотыкаясь о нюхачей, ведущих себя как безумные или как играющиеся обезьяны, шагнул вперед, и одно из чудовищ, похожее на кокон, связанный из останков высохших добела черепа, костей и плотной грязной паутины, осветил его юное лицо тусклой лампой. Косясь на чудовище, пыхтящее, дышащее вонючей смрадной глоткой, Дерек недобро усмехнулся, его красивые губы искривились как-то особенно злорадно и цинично, и улыбка эта Королеве Монстров понравилась.

— Я вижу, ты жаждешь жестокой мести, — прошипела она, жадно облизывая сухие губы толстым слюнявым языком. Красивые яркие губы Дерека, сочные, как плод, понравились ей настолько, что она нетерпеливо завозилась на троне, отталкиваясь от подлокотников жирными обрюзгшими руками. — Нюхачи говорят, что твое сердце холодно и не знает любви к женщине, словно ты никогда не жил под солнцем. Кто ты, прекрасный незнакомец?