В поисках имени (СИ) - Бодарацкая Анна. Страница 11

Была ещё небольшая папка, которую Койя обычно всё же прятала – большой жёлтый конверт с кнопкой, в котором скрывалась целая россыпь бумажек разного размера. Но я, повинуясь любопытству, когда-то уже рассматривала эту коллекцию и точно знала, что ничего толкового там нет. Фантики от шоколадок и вкладыши от печенья, десяток распечатанных фото, какие-то старые календари, вырезанные картинки из журналов. Ещё там была пуговица. Одна-единственная ярко-красная пуговица с четырьмя дырками. Я не решалась спросить у Койи, зачем ей такое сокровище. В конце концов, я прятала за изголовьем кровати ластик в виде зайца – сейчас, изрядно потёртый, он больше напоминал обгрызенную капусту на палочке.

Не знаю, где и зачем его взяла – помню, что он всегда у меня был, и я всегда его припрятывала. Наверное, мне просто нравилось что-то иметь – что-то моё, личное, что принадлежит мне, а не Койе.

Ящики шкафа, закрытые кодовыми замками, я решила пока оставить. В комнате Койи большая часть вещей была просто разбросана по всем поверхностям, так что я принялась перебирать кучу книг, газет и журналов, раскиданных в углу комнаты по полу и дивану. Я поднимала их и, быстро пролистывая, складывала в стопку. По-моему, мои действия больше напоминали уборку, чем поиск каких-то улик или сведений. Что ж, я делала, что умела!

Но из одного журнала, когда я подняла его, выпал простой белый конверт. Резкий и корявый почерк Койи предупреждал, узором покрывая бумагу возле уголка: «Вскроешь – урою! Сова».

Я не знала, что значит это слово, но выглядело оно пугающе. Отдам лучше этот конверт Нэйвину. Пусть он сам открывает на свой страх и риск. Конечно, вряд ли там было что-то важное. Скорее всего, очередная проверка от Койи – она просто любила проверять, как выполняются её приказы.

Во всех остальных не было вообще ничего. Ни пометок, ни вкладышей, ни чего-либо другого. Перейдя от печатных изданий, теперь уже аккуратно сложенных в стопки возле стены, я принялась перебирать одежду, тоже лежавшую или висевшую где угодно, кроме шкафов и крючков на стенах.

Но и в карманах многочисленных курток, брюк и жилеток ничего интересного не оказалось. Я перебирала вещи, попутно стараясь вспомнить хоть что-нибудь подходящее, что можно будет сказать Нэйвину, когда он вернётся за результатом. Вряд ли я найду что-то стоящее. Конечно, они связывались, чтобы договориться о встрече или что-то обсудить, но все контакты и записи были в наруче Койи. Но и представить себе, как Нэйвин возвращается, а я говорю, что вообще ничего не нашла…

Так что я продолжила рыться, не зная толком, что могу найти, да и расскажу ли Нэйвину, если найду.

С неработающим экраном нельзя было узнать время, но мне казалось, что прошло минут десять, когда закончились все вещи вне шкафов. Я подошла к первому ящику шкафа и мгновение помедлила, прежде чем отпереть его знакомым кодом.

Та самая жёлтая папка, в которой Койя хранила свои странные сокровища, лежала на самом верху, в этот раз никак не спрятанная. Я открыла её и вытащила пачку сложенных бумажек.

Здесь было много фотографий. Койе нравилось, когда они напечатаны, а не высвечены на экране. Тем не менее полноценного альбома она не имела, только стопку разноформатных картинок, перемешанных с фантиками, открытками и кусками газет. Вот, кстати, и моя фотокарточка. Даже две. На одной я ещё совсем ребёнок, маленькая тощая девочка со взлохмаченными, коротко остриженными каштановыми волосами.

Койя рядом, опустившись на корточки, обнимает меня за плечо и, в отличие от меня, смотрит в объектив, улыбаясь камере. Кажется, эту фотографию сделали месяца два-три после моего… прибытия сюда. По крайней мере, кто-то говорил что-то подобное. Я сама этого момента не помню. Вторая сделана недавно, когда Нэйвин подарил Койе добытый где-то старинный фотоаппарат. Койя тогда принялась фотографировать всё подряд, от крупного плана трещины в шкафу до портретов всех живущих на базе. Мою вот даже распечатала. Я здесь не похожа на себя в детстве. Короткий ёршик похожих на паклю волос сменила густая и очень длинная коса, заметно потемневшая, фигурой, хоть и скрытой широким сарафаном, я уже не напоминала скелет, да и взгляд перестал быть таким жутким, полным отчаяния и ужаса. Я смотрю прямо в камеру, спокойно, почти умиротворённо. Всё выглядело так, будто я в самом деле выбралась из передряги и обрела дом, где обо мне неплохо заботились… Я нерадостно усмехнулась. Мне бы так хотелось вернуться в прошлое и всё изменить. Не знаю, как. Чтобы меня не нашли. Не заметили. Чтобы пристрелили там, на месте. Да, хотя бы так.

Я взяла другую, пересилив желание предаться воспоминаниям и мечтам. Я здесь ищу вовсе не это, и надо помнить, что Нэйвин может вернуться в любой момент. Его фотографии тут тоже есть. Он везде широко улыбается, позируя сестре, или кому-то ещё вместе с ней. Вот уж сладкая парочка. Так странно – Койя, наверное, была в нём абсолютно уверена. А теперь бежит в неизвестном направлении из-за его желания быть единственным командиром в этом округе.

А вот этого портрета я раньше не видела здесь. Когда она успела его распечатать, не знаю. Это была небольшая фотография Тэра в полный рост – он стоял на траве, засунув руки в карманы и опираясь спиной на лапу своего муравья. Он тоже смотрел прямо в камеру, но совсем не так, как Нэйвин. Вместо широкого, уверенного оскала худое лицо Тэра украшала еле заметная, чуть шевельнувшая края губ улыбка, а взгляд казался каким-то отрешённым, потерянным, пожалуй, даже виноватым. Я несколько мгновений смотрела на изображение, потом, воровато оглядевшись, сунула фотографию в карман сарафана. Вряд ли Нэйвин знает, как выглядит Тэр. Так пусть никогда и не узнает…

Следом за фотографией шла какая-то слишком уж милая открытка, разрисованная цветами и котятами. Койя такое не любила, я точно знаю – а значит, это не подарок Нэйвина. Он обычно предусмотрительно дарил сестре очередное оружие. Я перевернула карточку и увидела, что она подписана. Почерк незнакомый, не похож на почерк Койи или кого-то ещё – вполне возможно, что это почерк Тэра. «187а РД Р 12. От Тэрри. Никаких летающих. К-4, Б-2».

Цифры и буквы. Как же я не любила всякие шифровки или вроде того. К примеру, наш сектор. Ну почему соседи живут в поэтичных Цветных Холмах, а мы – в каком-то непонятном С-12? Что это за ерунда?

Об этом можно подумать попозже. Сейчас важнее другое – что это могут быть за цифры и нужно ли отдавать этот листок Нэйвину. Поразмышляв буквально пару мгновений, я спрятала открытку вместе с фотографией Тэра.

Когда вернулся Нэйвин, я разбирала предпоследний ящик, в котором не было совершенно ничего интересного. Варха тоже пришёл; он остался за дверью, переминаясь с ноги на ногу и не глядя в мою сторону. Одет он был странно. Вместо привычной домашней рубашки с затёртыми штанами он был одет в форму, как Нэйвин. Только если широкоплечий, крепко сложённый Нэйвин в боевом облачении выглядел мужественно и до ужаса грозно, малыш Варха казался глистом в скафандре. Вид катастрофически нелепый.

– Что-нибудь нашла? – спросил Нэйвин, проходя и оглядываясь по сторонам. – Или только прибралась?

Я взяла со стола тот конверт с угрожающей надписью и протянула его Нэйвину; Сарыч не помедлил развернуть бумагу. Быстро пробежав по бумаге взглядом, он молча отдал листок мне.

«Миу, я же сказала – не трогать мои книги! Если ты ещё и конверт вскрыла, у тебя проблемы. Ладно, шучу. Я припрятала в нижнем ящике шоколадки, одна тебе. Впрочем, можешь съесть обе.

Целую, Койя»

– Больше ничего странного не было, – виновато произнесла я.

– Хорошо. Выверни карманы.

Я растерялась и переспросила, выгадывая время:

– Что?..

– Ты слышала, – равнодушно ответил он.

Ну почему же я такая глупая! Конечно он решит, что если я захочу что-то спрятать, то просто возьму себе. Всего-то надо было засунуть эти карточки куда-нибудь за стол, где даже пыль вытереть никто не догадывается, и он вовек бы ничего не нашёл!..