Статский советник - Акунин Борис. Страница 13

Упустили, хотя момент и в самом деле был исключительно выгодный. Пожарский проявил сверхъестественную ловкость – отстреливаясь, растворился в темноте. Его спутник был менее проворен, и Рахмет достал его, убегающего, пулей в спину.

Все равно акция оказалась полезной и наделала шуму, потому что в убитом Грин опознал Стасова, члена ЦК и старого шлиссельбуржца, только что нелегально прибывшего из Швейцарии. Кто бы мог подумать, что у полиции в осведомителях такие люди.

А последнее, четвертое послание от ТГ, самое ценное из всех, объявилось вчера утром. В доме было жарко натоплено, форточки на ночь оставили открытыми. Утром Емеля нашел на полу возле окна бумажку, обернутую вокруг камня, прочел и побежал будить Грина.

Грин составил дерзкий, но вполне выполнимый план, сделал необходимые приготовления, и группа трехчасовым пассажирским выехала в Клин.

Сведения ТГ опять оказались безупречны. Все прошло как по маслу. Такой блестящей победы у Боевой Группы еще не было. Казалось бы, можно дать себе поблажку – насладиться ощущением аккуратно исполненного дела. Спичка еще не погасла, еще горит, и разожженное ею пламя занимается все сильней.

Но насладиться мешала непонятность. А непонятности Грин не выносил. Где непонятность, там и непредсказуемость, а это опасно.

Надо этого ТГ вычислить. Понять, что за человек и чего добивается.

Версия имелась всего одна.

Кто-то из помощников или даже самих членов Боевой Группы имеет своего человека в тайной полиции, получает от него секретные сообщения и анонимно передает Грину. Почему не заявляет о себе – ясно. Из конспирации, не желая расширять круг посвященных (Грин и сам всегда вел себя так же). Или прикрывает своего информатора, связанный честным словом, такие случаи бывали.

А вдруг это провокация?

Нет, исключается. Удары, нанесенные группой по государственной машине при помощи ТГ, слишком серьезны. Никакой тактической целесообразностью провокацию такого уровня оправдать невозможно. А главное – за все минувшие месяцы ни разу не было слежки. На это у Грина имелось особое чутье.

Две аббревиации: БГ и ТГ. За первой – организация. А что за второй – имя? Зачем вообще понадобилась подпись?

Вот чем надо заняться по возвращении в Питер: составить список всех, кто имел доступ в места, куда были подброшены записки. Если исключить тех, кто мог попасть во все четыре места, перечень получится коротким. Кроме членов группы всего несколько человек. Присмотреться к каждому. Определить, кто и вызвать на откровенный разговор. Наедине, предоставив гарантии конфиденциальности.

Однако уже четверть первого. Два часа миновало. Пора будить Рахмета.

Грин прошел через гостиную в темную спальню. Услышал мерное посапывание Снегиря, тихонько всхрапнул Емеля.

– Рахмет, вставай, – шепнул Грин, склонившись над кроватью, и протянул руку.

Пусто. Присел на корточки, пошарил по полу – сапог нет.

Ушел Рахмет, васильковый человек. То ли отправился за приключениями, то ли вовсе сбежал.

Глава третья,

в которой демонстрируются издержки двойной субординации

– Д-долго нас еще будут разглядывать? – скучливо спросил Эраст Петрович, оглянувшись на Бурляева.

С тех пор как статский советник и подполковник (сменивший синий мундир на цивильное платье) вошли в калитку скромного арбатского особнячка и позвонили в колокольчик, миновало уже минут пять. Сначала многообещающе качнулась занавеска в окошке надстройки, но далее ничего не последовало.

– А я вас предупреждал, – вполголоса сказал начальник Охранки. – Особа с норовом. Без меня незнакомому человеку и вовсе не отворила бы. – И, задрав голову, крикнул – уж не в первый раз. – Диана, это я, откройте! А со мной тот господин, о котором я телефонировал!

Никакого ответа.

Фандорин уже знал, что особнячок этот, снятый через подставное лицо, является конспиративной квартирой Охранного отделения и предоставлен в полное распоряжение ценной «сотрудницы». Все встречи с ней происходят только здесь и непременно по предварительной договоренности, для чего в доме специально установлен телефонный аппарат.

– Сударыня! – повысил голос и Эраст Петрович. – Вы нас з-заморозите! Это, в конце концов, невежливо! Хотите рассмотреть меня получше? Так сразу и сказали бы.

Он снял цилиндр, поднял лицо кверху, повернулся левым профилем, потом правым, и – о чудо – приоткрылась форточка, из нее высунулись тонкие белые пальчики, и прямо под ноги визитерам упал медный ключ.

– Уф, – облегченно вздохнул подполковник, нагибаясь. – Дайте-ка я сам. Тут замок с секретом…

Разделись в пустой прихожей. Петр Иванович, отчего-то волнуясь, причесался перед зеркалом и стал первым подниматься по скрипучей лестнице в мезонин.

Наверху оказался коридорчик и две двери. Подполковник коротко постучал в ту, что слева, и, не дожидаясь ответа, вошел.

Странно, но в комнате было почти совсем темно. Эраст Петрович вдохнул аромат мускусного масла, огляделся и увидел, что шторы плотно задвинуты, а никакого светильника нет. Кажется, это был кабинет. Во всяком случае, у стены темнело нечто похожее на секретер, а в углу серел письменный стол. Не сразу статский советник разглядел, что подле окна застыла стройная женская фигура с непропорционально большой головой. Фандорин сделал два шага вперед и понял, что на хозяйке берет-амазонка и вуаль.

– Прошу садиться, господа, – приглушенным до свистящего шепота голосом сказала женщина и изящно указала на кресла. – Здравствуйте, Петр Иванович. Так что за срочность? И кто ваш спутник?

– Это господин Фандорин, чиновник особых поручений при князе Владимире Андреевиче, – тоже шепотом ответил Бурляев. – Ведет расследование по делу об убийстве генерал-адъютанта Храпова. Слышали уже?

Диана кивнула и, подождав, пока гости сядут, тоже села – на диван, стоявший у противоположной стены.

– Откуда? Г-газеты об этом еще написать не успели.

Слова были произнесены самым обычным голосом, но по контрасту с предшествующим шептанием прозвучали очень громко.

– Слухом земля полнится, – насмешливо прошелестела «сотрудница». – У нас, революционеров, свои телеграфы.

– А п-поточнее? Все-таки откуда? – не поддался игривости статский советник.

– Диана, это очень важно, – пророкотал Бурляев, как бы сглаживая некоторую резкость вопроса. – Вы даже себе не представляете, до какой степени…

– Отчего же, представляю. – Женщина откинулась назад. – За Храпова всех вас, господа, могут погнать с насиженных мест. Не так ли, Эраст Петрович?

Фандорин подумал, что ее низкий, придушенный голос несомненно обладает чувственным эффектом. Как и мускусный аромат, и ленивые, грациозные движения узкой руки, небрежно поигрывающей серьгой в ухе. Становилось понятно, почему в Жандармском и Охранном из-за этой Мессалины кипят такие страсти.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – Он чуть наклонился вперед. – Вам кто-нибудь про меня уже рассказывал?