Девушка без сердца (СИ) - Брейн Даниэль. Страница 20

— Я отмечу себе — узнать, мог ли ректор заказать себе где-нибудь подобный муляж, — кивнул Руперт. — Если так, то он долго готовился и умысел налицо. У нас эти муляжи производят? — и он посмотрел на меня.

— Кажется, только для полостной хирургии и стоматологии, — припомнила я. — Но это было давно, все могло измениться. Так что лучше проверить. И если он заказал муляж из-за границы, то в Королевской Таможне должны остаться данные.

— Все равно остается вопрос, как он так ловко отрезал ей руки, — с досадой сказал Стивен. — И куда он их дел, не сожрал же, в конце-то концов. Допустим, он пристроил тело на кресле, но что и как он сделал с ним дальше?

— Загадка, — пробормотал Руперт. — И этого, может быть, нам уже не узнать.

— Погоди. — У меня появилась мысль. Она пришла ко мне, наверное, в первый раз еще там, в квартире, в залитой кровью комнате. — Ты сказал, что это загадка. Что если все так и задумано?

— Что ты имеешь в виду?

Руперт наклонился вперед, а Стивен едва не схватил меня за запястье, но удержался и смущенно сунул руку в карман. Гордон улыбнулся.

— В этом деле есть три загадки. Пока, конечно, я вижу три, — начала я. — Где руки и как он смог их отрезать. И почему Таллия не сопротивлялась, когда он ее душил. И что если эти загадки только для того, чтобы отвлечь наше внимание? Чтобы мы не работали с тем, что есть, а гонялись за миражами? Что если ампутация — инсценировка? То есть, — тут же поправилась я, понимая, что выразилась некорректно, — руки он отрезал на самом деле, но знал, что мы озадачимся тем, как именно он это сделал?

— М-м? — протянул Гордон, и я подумала, что мой коллега и учитель знает правильный ответ.

— Кровоподтеки на кресле — инсценировка? Он мог спокойно отрезать руки, а потом усадить Таллию как получится и налить кровь? Понимаю, звучит нелепо…

— Не так нелепо, как может показаться, — одобрительно покивал Гордон. — Ну то есть мы не можем достоверно установить, хотя я рискну смоделировать это с помощью программы… не уверен, что она такое умеет, но можно попробовать. А вот твой третий вопрос, Сью, имеет ответ…

— Ты про то, куда он дел ее руки?

— Увы, — и теперь Гордон картинно заулыбался. — Куда он дел ее руки, ищите сами. Я могу сказать лишь то, что Таллия Кэролайн, насколько это видно по результатам вскрытия, неоднократно испытывала кислородное голодание. Иными словами, сонную артерию и трахею ей пережимали не единожды, и она в этот раз не ожидала абсолютно никаких непредсказуемых и фатальных последствий. Да, да, моя догадка такова: она вполне могла полагать, что ее супруг собирается заняться с ней регулярным сексом.

Глава пятнадцатая

Какое-то время мы потрясенно молчали. И ладно — Руперт и Стивен, то, что они потеряли дар речи, было ожидаемо, они не эксперты, — но Гордон поразил даже меня.

— Гордон, — наконец осторожно начал Руперт, — как ты насчет того, чтобы доказать… хотя бы попытаться… м-м… дать информацию, пусть только для сведения следствия… что последний половой контакт у Таллии был с…

Я покашляла. Я не смутилась, просто предложение Руперта было на грани фантастики.

— Ну-у… — Гордон задумчиво посмотрел на Родни, пригревшегося в пиджаке Стивена. — Я, разумеется, не могу давать вам гарантий и вряд ли подпишу заключение, но кто знает, я ведь не просто так сказал, что мы произвели полную антропометрию, да.

— Ты хочешь сказать?.. — и Стивен не смог договорить. Я тоже не знала, как это правильно сформулировать.

— Есть программа, которая позволяет с точностью на девяносто три процента предположить размеры эрегированного полового члена, так что — ну, я же сказал, я попробую. Мне и самому интересно, — признался Гордон. — Кроме того, если я наберу достаточно материала и опубликую результаты в «Вестнике судмедэксперта» до конца квартала, то в следующем году смогу рассчитывать на королевский грант.

— Как скоро ты это сделаешь? — спросила я. — Я не про грант. Но если у Таллии был секс с мужем, то мы с большой вероятностью можем исключать любовника.

— Преждевременно, — замотал головой Руперт, а Стивен немедленно с ним согласился. — Но информация лишней не будет.

— А что в Академии? — вспомнила я. — Там удалось что-то выяснить? Соперничество, зависть, попытки занять чужое место?

— Смотрим, — ответил Руперт. — В такой среде всегда змеиный клубок, но пока, очень предварительно, у меня впечатление, что основная возня не за ректорский пост. Ученые, они вроде нашего Гордона, им подавай исследования, гранты, публикации, а денег в Академии достаточно. Вот разборки, кто у кого какую технологию увел — это да. Но они все где-то под нашим ректором, и насколько я понял, большинство этих конфликтов как раз из-за того, что Томас своей волей не вмешивался. Так, приглядывал.

— Странно, что он так рано занял этот пост, — сказала я. — В двадцать четыре года. У него же талант, может быть, он гений без всякой иронии.

— Без иронии, но он гений, — чему-то поморщился Руперт. — Но, видишь ли, научная среда и юный возраст. Сейчас им вертеть куда сложнее, а вот поначалу, насколько мы успели выяснить, он отдавал приоритет своим знакомым и научным руководителям. Проще: юный Томас очень обрадовался, когда ему предложили пост ректора, и не подозревал о том, что будет заниматься в основном скучной административной работой и периодически читать лекции. А заодно — подписывать заявления на финансирование исследований тех, кто его рекомендовал. Потом он сообразил, даже научился маневрировать, манипулировать. Но по его ранним годам интересно, потом мы все подошьем к материалам…

— Где-то, если его в самом деле подставили, причина может быть в этих давних годах. Не таких уж и давних, — резюмировал Гордон. — Господа, вы выпили весь кофе, вообще весь, — он потряс пустой кофейник, встал, подошел к шкафчику, заглянул туда. — Все еще хуже, чем я думал, вы выпили все, что у меня было?

— Я попрошу Джилл принести, — остановила его я. — То есть, если говорить о возможных врагах, ну, скажем так, недругах в Академии, то… — я замялась. Умом я понимала, что версию можно уже сбрасывать со счетов, но если это было не так?

— На первый взгляд живой, здоровый и свободный Томас всем нужнее, чем живой, здоровый и за решеткой. Но это на первый взгляд и над версией мы еще будем работать, — пообещал Руперт. — Я назначил нескольких человек, уверен, они справятся. Попросил еще парочку из Управления Хищений, в смысле — из Управления по Борьбе с Хищениями…

Мы засмеялись. То, что слово «борьба» постоянно из названия этого подразделения пропадало, вызывало у его сотрудников досаду. Иногда, когда «борьбу» выбрасывали в официальных источниках, глава Управления сетовал комиссару, и пресса исправлялась, но буквально до следующего раза. Я же была рада, что я сама — глава подразделения с куда более простым названием.

— Так что, если что-то там есть, они нароют, — закончил Руперт. — Еще у нас была версия насчет аффекта…

Самая важная, и я насторожилась. Гордон закончил ревизию шкафчика, достал одинокое печенье и съел его, потом уселся в кресло.

— Пока нашего ректора отправили отсыпаться. То есть заключения еще нет.

— А что-то в его крови? — спросила я.

— Чисто. И у его жены тоже. Ну, этого я и ожидал, она даже свои коагулянты не принимала уже несколько дней. Совпадение? Может быть, может, и нет. Могла сама забыть, могла чего-то найти в магнете, там много разного… интересного, — Гордон похихикал. — Психиатры однозначных выводов не сделали. Сказали, что продолжат завтра.

— Вообще ничего? — в голосе Стивена слышалось разочарование.

— Это не пара минут, — урезонил его Гордон. — Хорошо, если им хватит недели, да и Томас ведет себя странно. Во-первых, он уже сколько не спал, во-вторых, перенести наши процедуры — тоже нервов надо.

Ну еще бы, когда тебе измеряют все, вплоть до члена… это довольно-таки унизительно.