Девушка без сердца (СИ) - Брейн Даниэль. Страница 60

— Прекрасно! — просиял он. — Я лично предпочитаю горный. Но мы для начала можем поехать в природный парк. У меня есть еще одно хобби — фотография. Хотя я никуда не годный портретист…

— Я разрешаю на мне попрактиковаться, если ты обещаешь не выкладывать фото в магнет. — Мы рассмеялись, и Стивен кивнул. — Тогда договорились. А теперь нам, наверное, пора, потому что Эндрю там один за всех отдувается…

Стивен сделал шаг вперед и протянул мне руку, я слегка пожала ее в ответ. Так наши отношения из деловых и приятельских перешли в разряд «возможно, нечто большее». Так я давала понять, что любое его прикосновение ко мне — в пределах приличий — я восприму не просто как дружеское. И давала понять, что против не буду.

Мы застали процессию посреди коридора, который вел к приемной комиссара. Королевских Гвардейцев здесь было больше, чем сотрудников Королевской Полиции, Томас шел вдоль выстроившихся по стенам рядов, свободный, измотанный и очень бледный. Но он торжествовал.

Где-то за головами я разглядела Брента. Эндрю торчал в дверях, и у него был вид полководца, который потерял всю свою армию и вынужден был сдаться в плен, но удержал высоту.

Мы со Стивеном посторонились — повинуясь жесту Гвардейца. Томас прошел мимо, не обратив на нас никакого внимания.

Мы проиграли.

Мы все, но не Руперт и не ребята из Управления по Борьбе с Хищениями. У них оставался шанс. Они должны были что-то найти.

Я набрала в грудь воздуха. «В чем она была виновата? — хотелось крикнуть мне. — Она была “сама виновата”, ведь так?» Но, разумеется, я промолчала. У меня еще могла появиться возможность это спросить — или нет. Но сейчас я молчала.

Ряд Гвардейцев смыкался. Один из них остановился напротив меня.

— Госпожа капитан? — спросил он. — Капитан Мэрианн?

— Так точно, — по уставу ответила я.

— Ее величество ждет вас у себя через час. Вас и комиссара Артура.

Гвардеец ушел, не дожидаясь ответа. Он ему был не нужен — он передал мне королевский приказ.

Вот теперь я стояла у ворот настоящего ада.

Глава сорок вторая

Руперт, наверное, взял такси, потому что успел занести в материалы дела показания Лидии и Майкла. Стивен как раз их расписывал поподробнее — я видела, как горит в углу монитора его значок, я даже невольно улыбнулась, — но кое-что я посчитала нужным дополнить, в том числе — отметить заслугу Джилл. Много времени у меня это не заняло, зато я успокоилась. Мы сделали все, что могли. Стивен прав.

Я вышла из учетной записи, поднялась, открыла шкаф.

Парадная форма была потрепана. Теперь ее с трудом можно было назвать «парадной», но несколько комплектов, как комиссару, мне не полагалось. Мелькнула крамольная мысль вообще не переодеваться и поехать как есть: в брюках, любовно отмеченных Бу. Я работаю, в конце концов, пусть ее величество и недовольна результатом.

Дверь кабинета на всякий случай я заперла, как только вошла. Джилл я предупредила, что собираюсь переодеваться, но уже знала, что Брента эти условности не остановят. Может быть, он из тех, кто считает, что если женщина говорит «нет» — она кокетничает.

Многое я вспомнила из курса. А ведь полагала, что ничего не отложилась в памяти, сдала и благополучно забыла, потому что мне ни разу не пригодились подобные сведения. Качество образования именно так и проявляется…

Но Таллия вряд ли говорила «нет». Скорее всего, это вообще не имело к нашему делу отношения.

И дела уже никакого не было.

Я натянула брюки и подошла к окну. На мне кроме брюк была полуспортивная майка, но на такой высоте меня никто не мог увидеть. Дроны только правительственные и летают вдали от жилых домов, а магавиация и подавно никогда не летает над городами. Высоко. Красиво. Три дня назад мне это казалось раем. Никогда не стоит дергать судьбу за хвост, ей может это не очень понравиться.

Не стоит судьбу провоцировать...

Ректор Томас тоже жил высоко. Почему он не избавился от жены любым другим способом? Почему он не выбросил ее из окна? Можно было даже и не душить или, к примеру, сначала заняться с ней сексом, потом уже придушить — Томас догадывался, что мы обнаружим ее пристрастие? — и потом, бессознательную, выбросить. Подозрения? Да, разумеется, но не гарантированное обвинение.

Томас шел на площадь Римео, чтобы выбросить сердце. На что он рассчитывал? На скандал?

Он мог утопить жену в ванной. Мог подстроить несчастный случай. Мог рассадить ей бедренную артерию ее же ножом. Все это тоже вызвало бы вопросы, но задержание с сердцем? Зачем, почему?

Или Томас рассчитывал на все что угодно, но не на то, что его задержат? Что если именно это он не учел?

«Какая разница!» — со злости я едва не ударила кулаком по стеклу. Дело закрыто. Почти что закрыто. Не так уж и важно, что скажет теперь королева, но наибольшая вероятность, что через несколько лет материалы уйдут в архив. Ректор Томас вечером сядет на самолет и завтра утром будет на другом континенте. Если он не будет строить из себя ценителя комфорта и безопасности и смоется куда-нибудь в неблагоустроенную Лагуту, то его даже не выдадут. Большинство стран третьего мира любит укрывать у себя подозрительных лиц.

Королеву это устроит?

Я сомневалась, что она не просчитала такой вариант. Томасу не скрыться у нас, его будет преследовать пресса, а если официалы получат Судебный запрет, то остаются многочисленные блогеры. Они частные лица, а значит, имеют право на информацию. Начнется конфликт их права с правом Томаса на неприкосновенность частной жизни, наверное, потянутся суды…

Королева должна это все понимать и принимать во внимание. Или таким образом она рассчитывает оставить Томаса под негласным надзором? Но самый лучший надзор — наши камеры, и тогда зачем это все?

Если бы я набралась смелости или наглости, я задала бы ей этот вопрос. Но наши карьеры и так повисли на волоске, и дело не в Томасе как таковом, а в том, что мы ослушались прямого приказа. Комиссар может выйти из дворца почетным пенсионером, а я… у меня много вариантов, например, больница. Если я еще раз пройду курсы повышения квалификации, смогу работать преподавателем. Хотя нет, я не перешагну больше порог ни одного учебного заведения. Руперт… его не вызывали, он выведен из-под удара. Стивен тоже. Эндрю могут припомнить препирательства с Королевской Гвардией, а они были, я убеждена. Лабораторию возглавит Гордон… он не будет этим доволен.

Процедурная Комиссия и Королевский Суд тоже были в игре. Кто-то оттуда был точно, кто-то вошел в положение Руперта и всех нас и тоже за это поплатится.

Министр Роберт, глава Процедурной Комиссии, считал, что убийство Таллии могло быть диверсией. Пострадает репутация Академии — уже пострадала. Я быстро оглянулась на компьютер, но решила не искать никакие новости. А что тогда сказал комиссар? Он спросил, какую выгоду от этого мог иметь ректор Томас. Ну пусть его подловили и, может, заставили, но комиссар прав: кража, взятки подорвали бы репутацию гораздо сильнее.

Взятки.

Я отошла от окна, словно очнулась. Взятки? Или гранты. Те самые, концы по которым сейчас ищут Руперт и ребята из Управления Хищений. Нет, это бессмысленно все равно, Таллия никак не укладывается в эту схему.

Если только ее не убили те, кому мог помешать ее муж.

И мы не видели их на видеозаписях.

Невозможно?

Да. Невозможно. Но невозможное может только казаться таким.

Я кое-как оделась. Пригладила волосы, привела эполеты в приемлемый вид. Смартфон известил, что у меня осталось всего полчаса, значит, пора выдвигаться и ехать по специальной полосе, с «мигалкой», иначе я опоздаю. Или нарочно опоздать? Если королеве как главе государства можно плевать на закон, почему мне нельзя наплевать на протокол?

Но я понимала, что это все от отчаяния. Сдавать нельзя, сдаваться рано. Мы с Эндрю — а он обязательно поедет со мной — должны сделать все, чтобы как можно больше времени дать Руперту.