Птицелов - Гриффит Рослин. Страница 19

Они доехали до дома, и Де Витт проводил Орелию до дверей. Стоя на пороге, он удержал ее руку и спросил:

— Файона собирает гостей завтра вечером. Надеюсь, я вас там увижу?

— Завтра? Я собиралась поехать после работы на полевую разведку.

— Как? — Де Витт явно не понял ее. — Но вы испортите ваши хорошенькие ручки.

— Конечно, я не буду копать землю. Полевая разведка— это ознакомление архитектора с местом будущей постройки. Я проектирую коттедж в Дубовом парке.

— Дубовый парк? Ехать так далеко, чтобы делать эскизы? Вы слишком усердны в своей работе.

— Я очень люблю ее, — ответила она, и подумала про себя: — «Даже если я пока просто чертежник, которому, вдобавок, приходится работать на Лайэма О'Рурка».

— Будет ли согревать такая любовь ваше сердце, когда вы станете старше?

— Зачем же вы за мной ухаживаете, если мои вкусы и пристрастия вам не по душе? — выпалила она. Он ответил спокойно и раздумчиво:

— Я считаю, что душа у вас чувствительная и нежная. — И продолжил, прежде чем она успела возразить:— Вы не пожалеете о том, что я вас выбрал. Я избавлю вас от тяжелой нудной работы, вы будете счастливы со мной. — Он взял ее за руку. — Я буду ухаживать за вами, я достигну нежной сладостной сердцевины, которая скрывается под вашей твердой оболочкой. Вы измените свое отношение ко мне. — Он отпустил ее руку и вежливо пожелал: — Доброй ночи.

Стоя на крыльце, Орелия долго смотрела вслед отъезжающей в темноту карете. Боже мой, почти то же самое она слышала от Розарио! Она так глубоко задумалась, что вздрогнула от прикосновения руки Федры.

— Вот и мы приехали, сразу вслед за тобой, дорогая! — Рядом с ней стоял Тео. — Мы немножко посидели в карете, чтобы не нарушить вам тет-а-тет…

— Лучше бы вы его нарушили! — выпалила Орелия.

Федра засмеялась и ласково погладила племянницу по щеке.

— Тео, зайдите-ка к нам, выпьем по рюмке бренди! — Эту неподобающую леди привычку Федра приобрела в Европе.

— Нет, спасибо, мне пора.

— Тогда доброй ночи. И, как всегда, спасибо, что вы меня проводили, мой добрый и заботливый спутник.

— Доброй ночи, Федра, Орелия.

В уюте теплого, освещенного дома Орелия вспоминала неожиданное напутствие Де Витта. Он так самоуверен, думает, что ее удастся подчинить. Напрасно он так считает — в следующий раз она выскажет ему все.

— Мне надо поскорее лечь, — сказала Орелия, входя вслед за Федрой в гостиную. — Налей только капельку бренди, я разбавлю водой.

— Выпей все-таки, лучше будешь спать…

«Если бы, — подумала Орелия. — А если снова всю ночь будут сниться кошмарные воспоминания об Италии? Или объятия Лайэма…» И то, и другое в равной мере пугало ее.

Глава 8

Во вторник Лайэм вышел из кареты у дома с башенками на бульваре Саус Дрексель, чтобы посмотреть заказанные Росситеру мумии и саркофаги и договориться об их доставке в павильон. Никто не откликнулся на его звонок; входная дверь не была заперта, и Лайэм вошел. В доме никого не было видно. Чувствуя некоторую неловкость, он прошел через просторную гостиную с большим диваном, обитым плюшем каштанового цвета и рядом стульев, обитых кожей, через библиотеку вошел в длинный, выложенный камнем не освещенный коридор. Полоски света пробивались под дверями комнат, выходящих в коридор; открыв какую-то дверь, Лайэм попал в полутемную комнату с окнами, завешанными тяжелыми гардинами. Он вернулся в коридор и, пройдя его до конца, остолбенел. В открытую дверь маленькой комнаты, примыкающей к кухне, он увидел широкую спину склонившегося над столом Джека Квигли. На столе была распростерта забинтованная с ног до головы человеческая фигура; руки Квигли обхватывали ее горло.

Сцена так напоминала убийство, что Лайэм с шумом выдохнул воздух; Квигли тотчас обернулся.

— О'Рурк! — завопил великан, отпуская горло мумии.

— Да, хорошенькое зрелище! — заметил Лайэм, приходя в себя.

— Что, напугались? — загрохотал Квигли, снова хватая мумию за горло. — Правда, ничуть не похожа на муляж? А знаете почему? Внутри — человеческий скелет, из коллекции учебных пособий Росситера, в его кабинете стоял.

— Да, впечатляет, — заметил Лайэм. — «Неудивительно, что я перепугался», — успокаивал себя он. В глубине души Лайэм почему-то всегда побаивался Квигли. Что-то отталкивающее было в этом человеке. — Значит, вы помогаете Росситеру?

— Да, пока я в городе. Уж мумий я навидался, как никто другой, знаю в них толк.

Лайэм подошел к столу, чтобы ближе поглядеть на работу Квигли. Тот стоял рядом с гордым видом.

— Выглядит великолепно, — сказал он. — Словно подлинная.

— Выглядела бы еще лучше, если бы внутри мумии был не скелет, а труп. Росситер хотел использовать свои связи и заказать мертвое тело в морге.

— И вы с Росситером сумели бы мумифицировать его? — Лайэм поднял брови. — Сомнительно, я полагаю.

— Трудно, но осуществимо. Дело только в том, что у нас нет необходимых для некоторых процедур семидесяти дней. Потом и льняные бинты у нас не того качества, что применяли древние египтяне. В общем, многие детали не выдержаны.

— Да это только вы сами и сможете заметить. Или еще какой-нибудь специалист.

Квигли ткнул мумию в грудь.

— Тоже недочет, — это ведь женская мумия, должны быть округлости. Древние египтяне разрезали женские груди и помещали туда подушечки из хлопка, чтобы мумии выглядели соблазнительнее. — Квигли хохотнул. — Да, эти бальзамировщики были утонченными развратниками — пока они забинтовывали мумию, могли испытать всевозможные наслаждения.

Лайэму стало не по себе, он хотел поскорее сбежать.

— А где же Росситер? — спросил он.

— В саду, заканчивает оформление саркофагов. Эта мумия особенная, другие — просто муляжи.

— Ну, мы поместим ее в самом центре, — согласился Лайэм и поспешно вышел через боковую дверь.

Сцена в саду тоже была устрашающей, хотя и несколько гротескной. Четыре мумии-манекена лежали среди плетеной садовой мебели, три человека в нарукавниках усердно разрисовывали псевдоегипетские саркофаги, сделанные из папье-маше, а лакей разносил им кофе и чай. На заднем плане высилось строение в стиле французской готики с остроконечными башенками и крутой крышей. В совокупности создавалось такое странное впечатление, что Лайэму картина могла бы показаться нереальной, если бы он не знал существа дела.

Росситер заметил его первый.

— О'Рурк? Явились нам помочь?

— Я вижу, что работа у вас кипит и в помощи вы не нуждаетесь!

Теодор Мэнсфилд и доктор Кэннингхэм тоже поглядели на Лайэма, оторвавшись от своей работы, — они разрисовывали крышку саркофага. Лайэм поздоровался с ними и высказал восхищение их работой:

— Я и не думал, что получится так замечательно! Краски и рисунок — великолепны!

На саркофаге была изображена богиня Изида с распростертыми крыльями и тянулись надписи из иероглифов.

Росситер прошелся по рисунку маленькой кисточкой:

— Это — золотая краска. Включает настоящее золото. Стоила мне кучу денег.

— Я найду способ возместить вам всем расходы и заплатить за работу, — заявил Лайэм.

— Да как вы это сделаете? — засмеялся Кэннингхэм. — Ведь в рекламных объявлениях придется утверждать, что и саркофаги, и мумии — подлинные.

— Да, — согласился Лайэм, — тогда храм привлечет больше посетителей. Но я включу оплату вашей работы в графу расходов по внутренней отделке храма.

— Вы очень заботливы, — заметил Мэнсфилд. — Но, право, это излишне.

— Нет, я настаиваю на этом, — возразил Лайэм. — Доставка, как уговорились, ночью, сторожа я предупредил и назвал ваше имя, — сказал он Росситеру.

Кэннингхэм насупил свои лохматые брови и переспросил:

— Значит, ночью?

Лайэм улыбнулся и достал из кармана большой стальной ключ.

— Это — от храма, — сказал он, вручая его Росситеру.

— А кроме ключа нужно тайное «Сезам, откройся»? Или еще как-нибудь? — как обычно, пошутил Кэннингхэм.