Опасная кукла (СИ) - Воронова Кристина. Страница 41

Ее ожидали в аэропорту. Мужчина был в штанах, свитере, тяжелых ботинках и куртке — и совсем не походил на миллиардера. Впрочем, его волосы и ногти были очень ухожены, а дорогой парфюм создавал неповторимую и запоминающуюся ауру. На правой руке блестело кольцо-печатка из платины с запоминающимся, огромным сапфиром.

Рядом с ним стояла очень недовольная, с трудом притворяющаяся холодно-равнодушной, девушка. Лизу поразила ее чувственная красота, хотя девушка была одета в скромный деловой костюм, с легким, почти незаметным, истинно французским макияжем.

"Ах, да, она — итальянка, выросшая в Париже. Достойная конкуренция Моники Беллуччи" — мелькнуло в голове Лизы в тот момент.

Девица смерила ее холодным, режущим, как скальпель, взглядом, оценивая. Затем скривилась в приторно-приветливой улыбке.

Они поздоровались с поддельным энтузиазмом.

Лизе так было даже легче — она не умела, подобно Джастину, играть с человеком, как кошка с мышкой. И притворяться, что ей кто-то очень понравился, когда она хотела сразиться и уничтожить.

Вскоре они уселись в удобном, изысканном салоне небольшого самолета. Пилот загадочного происхождения (то ли японец, то ли китаец), равнодушно поприветствовал их, а затем скрылся в кабине управления.

Айзекс разлил всем шампанского и показал на блюда с устрицами и бутербродами с красной и черной икрой, а также на несколько салатиков. Он извинился за "скудную" закуску, явно кокетничая. К своему стыду, тогда Лиза не умела есть устрицы. Раньше она совершенно не ощущала тягу к этому странному блюду. Но понаблюдав за Патрицией, осторожно принялась за них. Впрочем, они ей показались почти безвкусными.

Мало-помалу беседа наладилась. Девушки в основном говорили про музыку. Лиза убедилась, что ее собеседница достаточно образована и начитана, из хорошей семьи.

К ее неудовольствию, через какое-то время Патриция даже расслабилась, явно не посчитав достойной конкуренткой. Так как явно была уверена в неизменности чувств любовника. Или страдала неизлечимой манией величия. Впрочем, как подумалось Лизе, ей было от чего отталкиваться в создании идеального образа: лицо и тело роковой красавицы, ум расчетливой деловой женщины и манеры избалованной любимицы.

Брюнетка всем своим видом показывала, что Лиза была для нее была полным ничтожеством, тупой блондинкой. Лизу взбесило, что девица, хладнокровно залезшая в постель мужчины, годящегося ей в отцы — Патриции было двадцать — считает себя лучше всех на свете, хотя, по сути, является обычной содержанкой.

Справившись с накатившими негативными эмоциями, Лиза подумала, что стоит порадоваться тому, что брюнетка ее недооценила. Это позволяло без помех подобраться к ней поближе и сомкнуть ладони на тонком горлышке.

Но сначала следовало определить, стоило ли это риска, на который Лиза собиралась пойти. Она понимала, что преступление — это не игрушка, и что раньше ей просто везло. И она понимала, что в Великобритании полиция не такая сонная и тупая, как у нее на родине.

Они прилетели в Париж со всевозможным комфортом, и Лиза просто наслаждалась этим великолепием: скоростью, приятным сервисом и интересным досугом во время полета. Новые знакомые долго болтали, затем сыграли в карты, потом подремали, причем Патриция демонстративно надела большие наушники, с помощью музыки отключаясь от компании. Однако скучно все равно не было.

Лизе было совершенно наплевать на чувства другой красавицы — та ее просто раздражала, как досадная помеха на пути к деньгам.

Прекрасный ресторан в самом здании Эйфелевой башни показался ей похожим на ожившую сказку. Ей безумно понравилось наслаждаться всевозможными деликатесами и получать удовольствие от прославленного вида великолепнейшего Парижа — словно наполненной драгоценностями шкатулки, открытой жаждущему взору.

Она смогла даже расслабиться и ощутить благодарность к "спонсору этого дня". Однако же, Лиза ничуть не сомневалась, что он также использует их обеих, как и они его.

Решив, что о делах позаботится потом, Лиза тогда с головой погрузилась в развлечения. Так приятно было снова ощутить себя богатой — как раньше. Хотя и в тот великолепный день она только разделяла чьи-то достижения и питалась крошками от чужого пирога. Но и эта возможность для нее очень много значила. Особенно после того, как она добровольно подписала отказ от удочерения, а потом оказалась на грани смерти. Словно лишить ее денег было мало, нужно было ее обязательно убить.

Они гуляли по Парижу, веселясь, как маленькие дети. Даже Патриция понемногу оттаяла. Раскапризничавшись, она затягивала немолодого, но достаточно эффектного любовника во все модные бутики и магазины. Лизе тоже кое-что перепадало. Несмотря на то, что она в тот день скромно помалкивала, Айзекс купил ей несколько флаконов очень дорогих духов и множество нарядов.

К самолету девушки шли нагруженные пакетами с покупками, а мужчина следовал за ними налегке, с гордостью осматривая свое "приобретение".

Так они гуляли где-то неделю, перелетая из страны в страну. Лиза сделала вид, что даже подружилась с Патрицией, что несказанно радовало мужчину. Лиза, конечно же, позволила Айзексу затянуть себя в постель. Ей от этого не было ни горячо, ни холодно — она просто выполняла свою работу: расплачивалась за то, что он ей уже подарил — и за будущие блага. Мужчина оказался ненасытным — и на какое-то время Лиза была даже счастлива, что его время от времени отвлекает Патриция. Но та стала вести себя просто неадекватно.

А однажды в очередном дорогом отеле в Нью-Йорке Лиза подслушала их беседу, где брюнетка устраивала очередной скандал.

В одном нижнем кружевном белье и накинутом поверх полупрозрачном распахнутом халате Патриция была развратной и убедительной.

"Ты обещал меня раскрутить. Устроить все так, чтобы я заполучила платиновый диск. А я знаю, что ты тайком от меня договариваешься, чтобы на самом деле раскрутили эту ничтожную Лизу. Вообще непонятно, из какой дыры она вылезла, но, судя по ее манерам, из-под земли, — орала красавица, топая изящной ножкой. — Выбирай — или она, или я"

Не дослушав, Лиза убежала, буквально взрываясь от ярости. Она понимала, что даже если у мужчины хватит денег (и желания их тратить) на них обеих — Патриция все равно будет постоянно ставить ей палки в колеса.

На ее места она поступила бы так же.

Еще раньше Лиза запаслась экстази, добыв его на одной из вечеринок в ночном клубе, куда однажды их затянула Патриция, обожающая молодежные развлечения. Впрочем, сам Айзекс был только рад "потусить" среди полуголых, раскрепощенных красавиц. Но тогда уже обе девушки не спускали с него глаз, карауля по очереди.

Через пару дней, как ни в чем не бывало, Лиза предложила им снова куда-то пройтись.

По дороге она скормила Патриции наркотик. Та стала податливой и послушной, почти ничего не соображая.

Затем они прогуливались вдоль Сены — и Лиза, убедившись, что ночью почти никого на улицах нет — по крайней мере, в этом месте — ловко столкнула девушку в воду.

Она знала, что Патриция не умеет плавать — та как-то проговорилась ей по-пьяни, в приступе откровенности, которые бывают даже между врагами.

В этом месте находилась отвесная каменная стена, по которой никак нельзя было забраться обратно. Тем более, в том состоянии, в котором находилась девушка. Да и холодная вода поздней осени помогла свершиться задуманному. Лиза стояла и смотрела, застыв, словно ангел, появившийся возле ложа умирающего. Или, скорее, подобие злобного ангела из фантастического британского сериала "Доктор Кто".

Ей нравилось слышать крики и стоны, умоляющие о помощи, которую она, конечно же, не оказала.

Дождавшись, когда Патриция утонет, Лиза кинулась прочь. Она зашла как можно дальше — и тоже наглоталась наркотиков.

Когда ее нашли, она мало что соображала, и сказала, что они гуляли с подружкой, но она не знает, где она, и не помнит, как они расстались.