Танцовщица и султан (СИ) - Акулова Анастасия Сергеевна. Страница 9

Я поняла, что все закончилось, лишь через несколько секунд после того, как замерла с последним аккордом, выгнувшись назад и обжигая публику горячим, сумасшедшим взглядом. Сердце стучало так бешено, что почти заглушило бурные, восторженные аплодисменты, сопровождаемые короткими благосклонными криками в разнобой.

До гримерки я буквально летела, как на крыльях.

Посидев немного среди привычной суеты, я выпила немного воды и, придя, наконец, в себя, принялась стирать "боевой раскрас" и наносить новый легкий макияж, наподобие того, что мне делали утром. Вроде получилось. С платьем мне немного помогли, и в целом я выглядела немного потрепанной, но и ладно. Для пущей убедительности нанесла еще слой пудры, от чего стала походить на чахоточную, и с напускной уверенностью отправилась обратно, тщетно убеждая себя, что все получилось как нельзя лучше. Эх, жаль, что я не могу видеть себя со стороны.

Вернувшись в зал, я смогла заставить себя только на два танца, а потом, плюнув на все, устала присела на уже облюбованный угловой диванчик. Ожидаемо, графиня не заставила себя ждать.

— Что это было? — Сев рядом, зло, но тихо прошипела она, прожигая меня взглядом, — Ты вздумала нас опозорить, девчонка? Мы нанимали тебе хороших учителей-музыкантов. И где это ты была минут десять?

— Играю как умею. Отошла, потому что переволновалась и почувствовала себя неважно, — флегматично пожала плечами я.

Графиня нелепо приоткрыла рот, явно не зная, что сказать, а глаза ее так гневно заблестели, что любой дрожал бы в страхе, но я чувствовала себя выжатой, поэтому мне было как-то все равно.

Графиня же шипела как можно тише, от чего казалось, будто она захлебывается собственным ядом:

— Да как ты смеешь так с матерью разговаривать? Я…

— Позвольте пригласить вас, — приятный, бархатистый мужской голос прервал упражнения графини в парселтанге.

Я хотела было вежливо отказаться, но, подняв глаза, замерла, понимая, что настала моя очередь изумленно открывать рот: передо мной стоял ранхардский султан. Который, к слову, за все время бала никого не приглашать, да и вообще… разве он знаком со здешними танцами?..

Сотни вопросов промелькнули в моей голове за эту секунду молчания — причем молчала не только я, а весь зал.

Почему я-то?..

— Конечно, она согласна, — медовым голоском ответила за меня графиня, мотивировав грозным взглядом из серии "не согласишься — убью".

Нахмурившись, я молча вложила руку в протянутую ладонь, находясь в каком-то тупом оцепенении. Вели меня в танце твердо, и я выполняла па практически на автомате, как завороженная рассматривая насмешливые золотые искорки в задумчивых темных глазах партнера. От него приятно пахло странной смесью каких-то терпких ароматов, сильные руки легко кружили меня, как пушинку, и какое-то необыкновенное, малопонятное, но чудесное чувство ненадолго поселилось в груди…

— Вы прекрасно танцуете, — тонкая улыбка скользнула по его губам.

Я насмешливо выгнула бровь. Хорошо танцую? Конкретно этот танец — не лучше и не хуже, чем другие девушки. Если с другой стороны — я красива, но здесь есть и краше, и уж точно — те, что лучше себя проявили. Вопрос, собственно, прежний: почему я?

— …особенно когда думаете, что достаточно скрыть лицо, чтобы вас никто не узнал.

Внутренности скрутились в тугой узел. Увесистый и ледяной.

— Что? Не понимаю, о чем вы. — Фальшиво улыбнулась я, отвернувшись. Танец как раз закончился.

Тот, ничего не ответив, только хмыкнул и собрался было уйти, но…

Но мое любопытство чуточку сильнее меня.

— И что же меня выдало?

— Если бы вы не спросили, то осталось бы лишь догадками, — "порадовал" меня монарх, — А так — внимательность. Не беспокойтесь, в этом зале не много столь же наблюдательных. Но позвольте узнать, зачем вам это было нужно?

— Это долгая история, не хочу вас утомлять… повелитель, — запнулась на секунду, вспомнив, как у ранхардцев называют монарха. И, присев в неловком книксене, сбежала куда подальше. Если быть точной, на тот же облюбованный диванчик.

Бал подходил к концу…

Свет свечей отбрасывал длинные тени на каменные стены, сладкозвучно плакала скрипка. Я улыбалась совершенно сумасшедшей улыбкой, хотя нижнюю часть лица полностью скрывала ткань паранджи.

Всего пятеро из нескольких десятков лучших артистов Эардана удостоились милости короля. Оно и немудрено: сумма большая, а казна отнюдь не бесконечна. Те, чьи старания остались без награды, кланялись так же смиренно и подобострастно, что и пятеро счастливчиков, но лица их были мрачнее тучи. К счастью, я не входила в их число, хотя и почувствовала себя весьма неуютно под градом злых взглядов, когда настала моя очередь принимать награду. Но, если уж быть честной, из всех этих взглядов меня нервировал один — тот, что исходил от посредника, плечистого такого верзилы, который должен был забрать у меня и передать хозяину таверны половину суммы.

Так что в момент, когда лакей передавал мне небольшой сундучок с монетами, я присела неком подобии книксена не столько отдавая дань этикету, сколько из-за того, что слегка подкашивались ноги под этим неподвижным взглядом, как бы говорившем "шаг в сторону — расстрел". Впрочем, постаралась сделать это как можно более грациозно, на восточный манер: низко опустив голову и взгляд, сложив перед собою руки. Все мысли были сосредоточенны на том, как бы ухитриться не дать заподозрить "родителям", что их дочурка прохлаждается в саду слишком долго, ну и на том, как бы не дать "надзирателю" оттяпать у меня деньги — в таверну я все равно не собираюсь возвращаться, а ее хозяин разок перебьется. У него свой бизнес есть, а мне жизнь заново выстраивать придется.

Из-за таких размышлений, я не сразу обратила внимание на любопытный взгляд короля, разглядывающего меня, как экзотическую птицу, вроде павлина, который вот-вот должен распушить хвост.

— Разве не принято после представления сбрасывать маски перед зрителями? — Нарочито лениво поинтересовался король.

Недоуменно хлопнув ресницами, я почувствовала, как комок подступает к горлу, а по телу пробегает табун мурашек. Чееерт…

Двое из "счастливчиков", на лицах которых еще оставались театральные маски, покорно сбросили их, и после этого любопытные взгляды со всего зала сосредоточились на мне, от чего я инстинктивно вжала голову в плечи, мечтая скукожиться до размеров пылинки.

— Как же любят дамы напустить интригу, — ухмыльнулся его величество, задумчиво поигрывая бокалом в руке.

Наверное, так чувствует себя кролик перед удавом. Пульс бешено стучал в висках, когда я осознала, насколько вляпалась. А ведь отмазаться от, фактически, прямого приказа короля невозможно. С каждой долей секунды, проведенной в молчании и нерешительности, все мои радужные планы на будущее закапывались все глубже. И едва я собралась картинно лишиться чувств, глупо надеясь на то, что тогда останется мельчайший шанс быть неузнанной, как помощь пришла откуда не ждали.

— Вероятно, эта девушка с наших земель, — предположил султан, откинувшись на спинку роскошного стула, — У нас не принято заставлять женщину открывать лицо, это считается грехом.

Мои глаза, наверное, были невероятно круглыми и потихоньку вываливались из орбит, ибо уголки губ неожиданного спасителя едва заметно дрогнули.

Я как бы в знак подтверждения вышесказанного кивнула, еще ниже опустив голову, хотя это и казалось невозможным. По детской привычке скрестила пальцы на ногах, подловив себя на том, что беззвучно бормочу "Отче наш", сама удивляясь тому факту, что знаю ее наизусть.

Король тут же потерял ко мне интерес и неуловимым, истинно царским жестом отправил всех артистов восвояси. Отвесив неловкий поклон и бросив на султана быстрый благодарный взгляд, я, более ни капли не заботясь об этикете, метнулась к двери так быстро, что гепард бы позавидовал, и вот таким же галопом мчалась до самой "гримерки", прижимая к себе сундучок.