Завещание с простыми условиями (СИ) - Кроткова Изабелла. Страница 2

— Выпьем, — произнес он в ответ и глотнул из фужера. Не желая проверять, чем может грозить неповиновение, я тоже глотнула.

Сейчас главное — держать ситуацию под контролем.

Ночной визитер поставил фужер на стол и заявил:

— А с чего вы взяли, дорогая фройлейн, что вы Марта Андреевна? На каком, так сказать, основании, вы сделали этот…м-м… неверный вывод?

— На основании того, что… я всю жизнь была именно Мартой Андреевной. У меня и паспорт есть. Хотите, покажу? — приподнялась я со стула.

Он жестом остановил меня, и я села на место.

— Паспорта, фройлейн Марта, не всегда дают верную информацию, даже если заполнены по всем правилам. — Он опять глотнул из фужера. Я последовала его примеру. — Поэтому не утруждайте себя беготней. Давайте лучше перейдем непосредственно к делу.

С этими словами странный посетитель раскрыл невесть откуда взявшийся портфель и вынул оттуда какие-то листы.

Я облегченно вздохнула.

Пусть он их прочтет, я не буду его перебивать, во всем с ним соглашусь, и, раскланявшись, выпру к чертовой матери.

В тот момент, когда моя мысль дошла до чертовой матери, взгляд Павла Ивановича недобро блеснул в мою сторону.

— Не отвлекайтесь, дорогая фройлейн. Итак, в моих руках завещание вашего отца, Вильгельма Краузенштайна.

— Он что, немец? — удивившись необычному имени, перебила я и тут же прикусила язык.

— Ну, в какой-то степени… — обтекаемо ответил правозащитник и уткнулся в бумагу, не забывая время от времени прикладываться к абсенту. — Итак, «Завещание Вильгельма фон Краузенштайна, скончавшегося 4 октября 1989 года…»

«Бред какой-то»… — снова подумала я.

Адвокат как будто споткнулся на полуслове и медленно перевел на меня свои глаза.

Не посмев отвести взгляда, я опять на несколько секунд словно погрузилась в их тянущую глубину.

И неожиданно испытала странную ностальгию.

Надо же, мой папа, оказывается, так давно умер… А я никогда его не видела, никогда не искала и ничего — совсем ничего! — о нем не знаю… Даже то, что он в какой-то степени был немцем…

А он, оказывается, помнил обо мне, и, наверно, по-своему любил, раз завещал мне что-то. Какая же я черствая пустышка, а ведь считала себя чутким и милосердным человеком!

Мне стало очень совестно перед умершим отцом и его личным адвокатом.

Однако теперь уже, к сожалению, ничего не исправить.

«…Настоящим удостоверено, что я, Вильгельм фон Краузенштайн, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю все свое имущество моей единственной дочери Печатниковой Марте Андреевне (урожденной Краузенштайн Марте Вильгельмовне), рожденной 2 ноября 1978 года»…

Адвокат вновь поднял глаза.

— Ну, теперь видите, уважаемая фройлейн, что никакой ошибки нет?

Я потрясенно кивнула и залпом осушила остатки абсента. Краем глаза я увидела, что второй фужер тоже пуст. Павел Иванович тут же наполнил оба до краев.

— Далее идет перечисление и описание имущества. Но, дабы не утруждать ваше внимание несущественными подробностями (вы прочтете их потом сами, я оставлю вам второй экземпляр), сообщу лишь, что основное завещанное вам имущество — семикомнатная квартира в центре города. Адрес указан в завещании. Закройте рот, уважаемая!

— Что?..

— Что вы, пардон, рот разинули? Не верите своему счастью? Не бойтесь, завещание подлинное, заверено у нотариуса 9 октября 1987 года.

Наверно, я действительно от удивления и невероятности происходящего открыла рот, но столь резко изменившиеся манеры адвоката неприятно резанули.

— Еще по глоточку, и продолжим беседу?

Я нетерпеливо кивнула. Меня как магнитом тянуло к фужеру с абсентом.

Мы чокнулись и выпили. А он интересный! Такой импозантный… И плащ такой необычный, наверное, очень дорогой…

— А что вы в плаще сидите? — вдруг проявила я запоздалое гостеприимство и втихаря пригубила абсента. — У меня тепло. Раздевайтесь, давайте я отнесу в прихожую и повешу…

Я резво вскочила с места, но сила абсента качнула меня и плюхнула обратно на стул.

Однако я заметила, что Павел Иванович не разделил моего порыва.

Я взглянула на него и с удивлением обнаружила, что передо мной уже два синхронно говорящих и двигающихся Павла Ивановича. Пытаясь сфокусировать взгляд на каком-нибудь одном из них, я потерпела полное фиаско.

Они протянули мне два бокала с абсентом, и мы чокнулись.

— Я должен вам сообщить еще кое-что, — дуэтом сказали они.

Мимо меня проплыл хоровод зеленоватых узорчатых бабочек. Я залюбовалась ими, и, стремясь обратить внимание собеседника на это неожиданно возникшее чудо природы, неожиданно для самой себя противно захихикала.

— Э-э, матушка, ну и надралась ты, — донесся откуда-то из подземелья голос Павла Ивановича. Каждое слово будто кувалдой ударяло по голове. Я потрясла головой, и он возник перед глазами, уже снова один, но по-прежнему в наглухо застегнутом черном плаще.

Я спроецировала себя на стул и попыталась, как говорят, вся обратиться в слух.

Видя, что клиент пришел в себя, господин Корсаков не замедлил протянуть мне фужер, уже опять наполненный доверху.

Внутренний голос пытался воззвать к остаткам разума, но тут же потонул в глотке обжигающей волшебной жидкости. Я залпом осушила емкость и приготовилась слушать адвоката.

— Для того чтобы завещание вступило в законную силу, необходимо ознакомиться и выразить свое согласие с двумя условиями, при которых это становится возможным, — долетел до меня убаюкивающий голос таинственного человека в дорогом плаще. — Условия эти состоят в следующем. Ваш отец пожелал, чтобы вы получили второй экземпляр завещания за одиннадцать дней до его вступления в законную силу…

Я насторожилась и приоткрыла слипающиеся глаза.

— А что, завещание еще не вступило… Я еще не владелица семикомн… — едва ворочая языком, пробормотала я. Где-то на задворках сознания всплыли мысли о недописанной статье. Господи, меня завтра уволят! А и пусть увольняют! Я теперь владелица!.. Или еще не владелица?..

— Нашла о чем думать! — восхитился Павел Иванович. — Ей такое состояние завещано, а она дурку гонит, о статье какой-то переживает!

Я что, посетовала на статью вслух? Вроде нет…

И опять изменение стилистики речи адвоката моего отца повергло меня в легкий шок. Кто он такой? Почему его как будто два?..

— Ты слушай лучше и не перебивай, наследница, — внезапно перейдя на «ты», снова заговорил странный персонаж, — ЗАВЕЩАНИЕ ВСТУПИТ В СИЛУ РОВНО ЧЕРЕЗ ОДИННАДЦАТЬ ДНЕЙ ПРИ СОБЛЮДЕНИИ НЕКОТОРЫХ УСЛОВИЙ. Напряги мозги, чтобы не переспрашивать.

Во мне проснулся протест против этого хамства.

— Не будете ли вы столь любезны выражаться более корректно? — попросила я.

И он тотчас же будто переродился.

— Разумеется, уважаемая фройлейн. Может, выпьем?

— С удовольствием, — против моей воли ответил кто-то за меня моим голосом. У меня возникло стойкое ощущение, что это сказала не я. По-моему, я даже не успела разжать губ. А когда я их разжала, возле них уже плескалась искрящаяся зеленая напасть. Не успела я глазом моргнуть, как она провалилась внутрь меня.

— Каковы же эти условия? — донесся до меня издалека мой собственный обеспокоенный голос.

— Основное условие состоит в следующем. С момента получения вами вашего экземпляра завещания вы должны переселиться в завещанную вам квартиру вашего отца. И жить в ней на протяжении всех одиннадцати дней, ночуя в ней каждую ночь, не пропуская ни одной ночи.

Он помолчал.

— И все?! — с радостным изумлением спросил мой голос. Ну естественно, я завтра же туда переберусь! Для того она мне и завещана, чтобы я в ней жила. И ночевала, не пропуская ни одной ночи…

— А если я пропущу одну ночь? — с пьяным кокетством полюбопытствовала я.

— Тогда не видать вам наследства, как ушей своих, — ласково ответил адвокат в плаще.

Я покосилась на зеркало, висящее на стене, и отчетливо увидела в нем свои уши.

И снова хихикнула.