Аббатство Теней - де Кастелл Себастьян. Страница 13

Толкнув металлическую решетку вверх настолько, чтобы высунуть голову, я увидел дюжину мужчин и женщин в черных рясах. Метки их Черной Тени извивались лентами, обматываясь вокруг членов твари настолько громадной и ужасной с виду, что я не смог оторвать от нее глаз.

На голове создания были рога, но не один и не два, как на старых масках медеков, с помощью которых запугивали мой народ, а целых шесть. С отвратительной симметрией из торса торчали шесть членов: четыре руки и две ноги. Громадная грудь вздымалась, как кузнечные меха, а огромные челюсти рвали плоть умирающего человека, который, несмотря на явно смертельные ранения, силился вырваться. Судя по минимум дюжине убитых, громоздящихся позади создания, я сомневался, что он в этом преуспеет.

Мой народ верит, что Черная Тень — это канал, с помощью которого демоны однажды появятся в нашем мире и используют силу зараженных ими магов, чтобы обрушить на всех нас несказанные ужасы. Фериус считает это не более чем народными сказками и суевериями.

Оказалось, что Фериус ни черта не знает.

Глава 14

ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАП

Мои познания в области борьбы с демоническими силами до сих пор ограничивались тремя источниками: теориями джен-теп о природе кросс-планарных сущностей, народными сказками приграничья, которыми делились пьяницы в тавернах, желая, чтобы вы наполнили их кружку, и моей природной способностью к дедуктивным рассуждениям. Все три источника велели мне бежать со всех ног.

Я не сомневался, что это умозаключение имеет под собой твердую почву: я не имел никакого отношения к народу в аббатстве (возможно, за исключением Турнама и Бателиоса, которые вряд ли меня любили). Кроме того, весь мой план основывался на том, чтобы хаос и смятение помогли мне сбежать. Даже я должен был признать, что чудовищный шестипалый демон, пожирающий всех, кто попался ему на глаза, был более эффективным для отвлечения внимания, чем сталкивание парня с утеса.

Я повернулся, чтобы пойти обратно по тоннелям под навесной стеной, прочь от рева демона, воплей умирающих и тех, кому вскоре предстояло умереть, полный решимости к ним не присоединиться. Только тут я услышал еще один звук и остановился, как вкопанный. Плач ребенка.

«Кто, к дьяволу, привел малыша в такое место?»

Я сделал шаг назад, посмотрел сквозь решетку и увидел бледную тощую ножку. Там стоял мальчик лет пяти-шести, его ноги дрожали так, что решетка поскрипывала на петлях. Но он не бежал, просто продолжал неудержимо трястись. Я понял, почему он медлит, поскольку много раз испытывал такое сам. Мальчик оцепенел от страха.

— Беги, малыш! — закричал я.

Он не ответил. Ну, во всяком случае, не ответил словами.

Приторно-едкий запах коснулся моих ноздрей, прежде чем струйка мочи побежала по ноге мальчишки, а после — сквозь решетку. Он обмочился. Я отпрыгнул и закричал во все горло:

— Не стой там! Беги!

— О нет! — простонал мальчик. — О нет!

Нельзя было с ходу понять, что вызвало эти слова: страх неминуемой смерти или стыд из-за потери контроля над мочевым пузырем. Мне приходилось ощущать это на себе, и я не мог припомнить, какое чувство было сильнее.

— Мальчик! — позвал я снова, на сей раз подражая четкому, повелительному голосу моего отца, которым тот всегда говорил со мной, чтобы заставить действовать мое тело, если не мой разум. — Ты повернешься и побежишь с этого двора. Сейчас же!

То ли он меня не слышал, то ли я говорил недостаточно угрожающе, потому что он продолжал стоять, и моча струилась по его ноге. Вопли и крики во дворе становились громче, что означало: монахи проигрывают и мне пора уходить.

Почему же я не бегу со всех ног?

Проклятье. Проклятье. Проклятье.

Я начал подниматься по лестнице. Проклятая надоедливая Фериус Перфекс! Иногда приходится играть теми картами, которые тебе выпали, малыш, — даже сквозь шум представил я ее назидательный голос. — Единственное, что надо решить — как разыграть те карты.

Решетка запиралась на засов снаружи. К счастью, последние несколько месяцев не были для меня временем частых пиров, поэтому мои предплечья оказались настолько тощими, что пролезли между прутьями. Я отодвинул засов и начал толкать решетку. Мальчик все еще стоял на ней, но он был маленьким и достаточно легким, чтобы просто упасть с нее. Я вскарабкался наверх, оказался по пояс снаружи, пытаясь не смотреть на бойню и не слушать вопли, и схватил мальчишку. Он завопил и, конечно, лягнул меня.

— Все будет в порядке, — пообещал я. — Я вытащу тебя отсюда!

Он вцепился в пол, пытаясь не дать мне затащить себя в канализацию. Я испугался, что он сломает пальцы.

— Отпусти! — заорал я. — Я пытаюсь тебе помочь!

И тогда он со всхлипом сказал то, что сделало мой день намного, намного хуже:

— А как же остальные?

— Остальные?

Тут я услышал более тонкие и высокие голоса среди тех, что молили о милосердии. Я повернулся и увидел демона, возвышающегося над черными, запятнанными красным, сутанами мертвых у его ног. А потом увидел, как существо сделало первый шаг к алькову на дальней стороне двора, где укрылась дюжина мальчиков и девочек, вцепившись друг в друга в ожидании конца.

Глава 15

ЭПИТАФИЯ

Я подтянулся, вылез из отверстия, схватил малыша, заставив его отпустить пол, и отправил в тоннель. Он неудачно приземлился и вскрикнул — значит, растянул лодыжку. Более умелый спаситель сделал бы свою работу, не покалечив того, кого полагалось спасать, но у меня не было большой практики в героизме.

— Оставайся внизу! — велел я ему и повернулся лицом к врагу.

«Что, во имя всех моих мерзких предков, я делаю? Эта тварь двенадцати футов ростом, и ее явно не впечатлило сборище монахов, которые уже погибли, пытаясь ее остановить. Каков же мой грандиозный план?»

В историях из моего детства герои джен-теп никогда не трудились составлять планы, потому что к тому времени, как храбрый юный маг оказывался лицом к лицу с врагом, он или она уже овладевали фантастическими чарами, а также навыком, который случайно оказывался идеальным способом уничтожить монстра. До сих пор все, что я заполучил в этом путешествии — паршивая простуда.

Мой список стратегий в битвах с демонами был довольно ограничен, и я выбрал тактику, лучше всего подходившую к моим навыкам и темпераменту: отвлечь, а потом очень быстро отступить. Я побежал к демону, открывая кожаный чехол, пришитый к моей штанине.

Сначала — нарезать ломтиками и кусками.

Я вытащил полдюжины бритвенно-острых карт и метнул их в голову демона. Для таких легких предметов карты летели на удивление хорошо. Первые три не попали в цель; одна отскочила от края алькова и ударила по ноге одного из бедных ребят, сгрудившихся у стены. Мальчик уставился на меня с выражением, в которое ухитрился вложить и малодушный страх, и легкую злость.

Ага, попробуй швырять карты в демона, когда у тебя дрожат руки, а ноги отчаянно пытаются убедить тебя отправиться в другом направлении!

К счастью, следующие три карты попали в цель, глубоко вонзившись в затылок демона.

Стальная карта, воткнувшаяся в плоть врага, — это зрелище, которое доставляет извращенное удовольствие. Жаль, у меня не хватило времени, чтобы как следует им насладиться.

Демон издал рычание, почти наверняка от злости, а не от боли. Когда массивная черная башка повернулась ко мне, я побежал вокруг него в другую сторону. В моих мешочках осталась всего пара щепоток порошков, и мне следовало тщательно выбрать цель. Может, вы решите, что я нацелился в глаза демона или его пасть, но, поверьте, большинство созданий неплохо защищают эти особенно уязвимые части своего тела. Кроме того, главным для меня было настолько взбесить тварь, чтобы она потеряла интерес к детям и направила свою ярость на… Ладно, эту часть плана я придумаю потом.