Полиция Гирты (СИ) - Фиреон Михаил. Страница 10

— Надо Йозефу показать — подумал детектив, отложив папку, чтобы продемонстрировать коллегам этот, достойный, наверное, даже генеральной прокуратуры, сухой, бесспорный и абсолютно беспредметный и бесполезный ответ.

Узнал Вертура и о происшествии в слободе святого Саввы — капитан Глотте принес папку с краткими тезисами для Марисы, которые следовало превратить в статьи для газет, скривился презрительной усмешкой, внимательно посмотрел на детектива.

Как только капитан вышел, Вертура тут же раскрыл эту черную, с гербовой, наискосок по углу, лиловой лентой и надписью от руки «для служебного использования» папку и прочел в ней, что в слободе случился бунт рабочих, которым комендант Солько и его люди отказывались платить жалование в течении нескольких месяцев. Также жители были недовольны жестокими преступлениями и пропажей людей, которые регулярно случались на северном берегу Керны и многократными отказами коменданта и его старшин расследовать их. Уже долгое время в народе ходили слухи, что части тел этих несчастных оказываются у коменданта на столе, а к востоку от Перекрестка, в лесу, вокруг туберкулезного карантина творятся настолько страшные и неприемлемые вещи, что вряд ли найдется какое должностное лицо, кто сможет серьезно прокомментировать их. Так что теперь проверить обоснованность всех этих слухов должна будет специальная следственная комиссия, которая по приказу герцога Вильмонта Булле и прокурора Гирты Максимилиана Курцо будет сформирована в самое ближайшее время.

Что же касается самого коменданта — получив срочный приказ от герцога Вильмонта Конрада Булле и ордер на арест, граф Август Николай Прицци со своими людьми оперативно прибыл в слободу, чтобы провести задержание коменданта и аффилированных к руководству района лиц. В процессе столкновения отряда жандармерии с гарнизоном слободы в доме, где держали оборону комендант и его охрана, произошел пожар, в огне которого погибли сам граф Арон Солько, его дочь, сын, а также несколько приближенных к нему административных служащих и рыцарей. В частности главный бухгалтер администрации северного берега Керны, кастелян поместья и начальник охраны Сталелитейного округа — территории за городскими стенами на северном берегу Керны. В примечании также было указано, что в статье следует особо отметить, что только благодаря быстрым, самоотверженным и оперативным действиям коменданта Гирты Августа Николая Прицци и его людей, что, несмотря на праздничные дни по приказу его светлости, герцога Вильмонта Конрада Булле быстро сформировали ударную группу, выдвинулись к сталелитейным холмам и не дали коменданту и его администрации поднять дружины и скоординировать вооруженный мятеж, было предотвращено кровопролитие, которое могло произойти в случае масштабного вооруженного конфликта, между исполняющими приказ жандармами и введенными в заблуждение заговорщиками гарнизоном и ополчением Сталелитейного округа Гирты.

В дополнении к вышесказанному в папке лежала еще одна заметка — лично от прокурора Гирты, с настоятельным требованием акцентировать внимание в статьях на тот факт, что вероятнее всего, именно люди коменданта повинны в попытке покушения на племянницу сэра Вильмонта Булле, Элеонору Клару Ринья, по причине которого погибло шесть человек.

Вернулась Мариса. Приняла от детектива папку, выразительно посмотрела ему в лицо, кивнув, взяла материалы и понесла их к своему рабочему месту.

С мастерством и презрительно-насмешливым видом профессионального ремесленника, изображая, что написать все что угодно для нее, как муху раздавить, набросала из заданного набора фраз требуемые статьи. С издевкой и одновременно серьезностью, достойной, наверное, самого генерала Гесса, начальника полиции Гирты, продекламировала их вслух, проверить, нормально читается или нет. Скривив скулу в едкой усмешке, гордо заявила.

— Я цензор Гирты, что напишу, тому и поверите. И нас там не было, ты понял это?

— Да видел я всю эту политику — также молодцевато ответил ей, отмахнулся пером, детектив — сплошные клоуны-циркачи. Вот крутят там, а кто бы еще лучше стал жить от этого.

— А кто тебе сказал, что политика это для того чтобы кто-то стал лучше жить? Политика это чтобы зарабатывать деньги на воровстве и бандитизме и ничего за это не было. Откуда ты такой наивный! — с насмешкой бросила ему Мариса, стоя над столом, исправляя внезапно затесавшуюся в текст ошибку. Собрав написанные под копирку листы, проверив, читабелен ли на последнем текст, она ловко сложила их в свою черную папку и завязала на ней бантом лиловую ленту. Вертура поднялся со своего места, взял с вешалки ее верхнюю одежду, помог надеть плащ, и вручил ей шляпу, хотел обнять и поцеловать в щеку, пока никто не видит, но она с лукавым и довольным видом ловко увернулась от него и, гремя сапогами, выбежала из отдела, относить в редакции газет готовые к публикации статьи.

Дождь за окном стал сильней.

Вернулся Фанкиль. Поежился от холода, не снимая отсыревшего плаща, начал разжигать печь.

— Что это за картина? — кивая на панно со шпилем колокольни и падающими звездами, поинтересовался у него детектив.

— Кто-то нарисовал — устало объяснил рыцарь и, словно спохватившись, что это абсолютно неконкретный ответ, пустился в пространные объяснения — возмущения атмосферы, фазы луны, положение звезд, пульсации пространственно-временных потоков вселенной навевают причудливые образы и сны. А особенно чуткие умы художников, писателей и музыкантов ловят их во мгле бессонных ночей. Кто-то как сумасшедший Занглин оставляет после себя яркий, неизгладимый след, множество картин, набросков, фресок, а кому-то дано лишь один раз ухватить образ и запечатлеть его и навсегда остаться неизвестным. Меня тоже занимало это панно, мы смотрели в архиве, но так и не нашли автора и откуда такое вообще. Валентин говорит, что это еще Адам Роместальдус повесил его здесь.

Рыжие сполохи пламени отражались на его лице, играли в усталых глазах лукавыми искорками. Рыцарь был в хорошем настроении.

— Вы много знаете про Адама Роместальдуса — заметил детектив — вы были знакомы с ним?

— Нет — покачал головой Фанкиль — мы с Ингой прибыли в Гирту пять лет назад, после воины. Раньше у мэтра Тралле были консультанты из Северо-западной командории, из Мильды, но по определенным причинам их выслали вон и пригласили нас, из Лиры. Подумали, что раз у Мильды и Лиры тоже все не так гладко как хотелось бы, то и работать мы будем против Мильды. А то, что мы из одного Ордена и северо-западная командория Мильды подчиняется капитулу в Лире, это мелочи. Главное что по ведомости все красиво. А Адама Роместальдуса тут знают все. И как бы его не чернили те, у кого он покалечил, или поубивал родню, он всегда будет героем в глазах простых людей. По сути это он остановил Смуту. Он, леди Тралле и владыка Дезмонд. Спросите у Анны, она рассказывает лучше, она много интересовалась теми временами, писала в газеты и журналы статьи, даже хотела написать книгу.

Вертура кивнул. За окнами стемнело. Струи дождя шелестели в кронах деревьев. Из длинного коридора тянуло дымом. В кабинетах высших офицеров полиции топили печи.

Часы показывали девять. Детектив передал Фанкилю журнал, прибрался на столе дежурного, где сегодня было его рабочее место, спросил разрешения идти домой и, получив его, начал собираться уходить.

— Вы когда-нибудь такое видели? — надев плащ, уже в дверях, спохватился Вертура, продемонстрировал кисет грозовой травы Фанкилю.

— Оставьте, глянем сегодня с мэтром Фарне — устало ответил, отмахнулся рыцарь — или напомните завтра, посмотрим что это.

Детектив записал в журнал, что оставил кисет, сам себе выдал сохранную квитанцию на вещественное доказательство по делу исчезновения барона Визры и, поклонившись коллеге, перекрестившись на иконы в углу, вышел из отдела.

Он вышел из ворот комендатуры на проспект. Под аркой ворот, перед мостом, снова горели привычные фонари. Капли дождя мерцали в их свете. От зловещих чадящих факелов и костров позавчерашней ночи остались только некрасивые темные пятна копоти на сводчатых кирпичных сводах и стенах. Разбрызгивая лужи, ехали повозки.