Танец над вечностью (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна. Страница 14

— Полегче с ней! Будешь ее обижать и, Единый видит, я тебя!..

— Хотя чего мелочиться… — пробормотала я, подхваченная неумолимым потоком воображения. — Почему же только дочь? Пусть будут близнецы… Брат и сестра… Или две сестры?

Девчонка отражалась в зеркале рядом со мной. Она была ниже меня ростом, но каблуки и высокая прическа легко компенсируют разницу. Груди у нее почти не было, но если утянуть себе или ей добавить за счет корсета с пышными вкладками, то фигуры станут неотличимыми. Волосы я могу осветлить до такой же степени, как у нее, а вот глаза… Придется закапывать, чтобы сделаться красноглазой.

— Луиджиа Храфпоне и ее брат-близнец… Лука!

— Больная на всю голову… — едва слышно пробормотал каторжник.

— Ты петь умеешь? Хотя неважно, я умею. Хватит трястись! Никто тебя не будет обижать. Девочка, тебя зовут Луиджиа, запомнила? — прошептала я у нее возле уха. — Ты хочешь увидеть Винден? Говорят, это город вечного праздника. Красивый и веселый… Ты будешь петь и танцевать. Ты хочешь веселиться до упаду? Забыть обо всех невзгодах? Хочешь стать самой известной и загадочной циркачкой? Хочешь стать самой красивой?

— Отпустите меня, пожалуйста… — опустив голову, прошептала она сквозь слезы. — Зачем вы издеваетесь? Какая из меня красавица…

Я подняла ей подбородок и вытерла слезы.

— Ты была в Виндене?

— Нет… Кто возьмет такое чудовище в город…

— Чудовище, — не стала спорить я. — Но уродство иногда может быть в стократ привлекательней красоты. Ты слышала про Хрустального Колокольчика? Нет? Она такая же, как ты, бесцветная, а еще к тому же и карлица, представляешь? Но вояги и князья почитают за редкую честь принимать ее у себя на балах, чтобы послушать, как она поет. Ее голос и в самом деле чем-то напоминает хрустальный перезвон…

Я прикрыла глаза и напела веселую балладу о танцующем цветке, одну из тех, что особенно нравились атаману. Его присутствие сделалось настолько ощутимым, что в конце куплета я закашлялась от табачного дыма… или от душивших горло злых воплей… Безумных Бардов больше нет, но будут Танцующие Цветы. В память о тебе, мой атаман, мы устроим незабываемое веселье в славном Виндене. Я горько улыбнулась девчонке, которая слушала меня, открыв рот и забыв дышать. Ёжик поймал мой взгляд, и я махнула ему на дверь. Он погрозил мне кулаком и пошел осторожно к выходу. Мы остались вдвоем.

— Как тебя зовут, девочка? — ласково спросила я.

— Бригитта. Вы уже спрашивали…

— Ответ неправильный. Подумай еще. Как тебя зовут? Как зовут знаменитую циркачку? Как зовут самую загадочную красавицу Виндена? Как зовут дочь Хрустального Колокольчика?

Зачарованно глядя мне в глаза, она шевелила губами, словно повторяла следом, а потом выдохнула неуверенно:

— Луиджиа?..

— А дальше? Луиджиа?..

— Луиджиа Храфпоне… — прошелестела она.

— Не слышу! Громче!

— Луиджиа! Луиджиа Храфпоне!

— Я стану твоим отражением… Братом-близнецом.

— Но я не умею петь…

— Неважно.

— И я уродина…

— Тоже неважно. Кстати, откуда шрамы? — я повернула ее голову за подбородок и провела пальцем по щеке.

— Сестра опрокинула на меня кипяток, когда я была маленькой. А я смогу, когда будем в Виндене, хотя бы одним глазком увидеть… школу танца госпожи Рафаэль?

— Школа танца? Откуда тебе о ней известно, если ты не бывала в Виндене?

— Тереза в ней училась… — девчонка опять всхлипнула и побледнела.

— Кто такая Тереза?

— Моя сестра… Она… там… они ее… Господи…

— Не реви! Она там, а ты здесь. Живая. Ты хочешь танцевать?

— Да… — сквозь слезы ответила она. — Я хотела учиться вместе с сестрой… А теперь ее нет… Никого нет… Только дядя Гуго…

— Надо же. Ты его так хорошо запомнила?

— Он добрый. Угостил тогда конфетой, играл со мной и не гнал прочь, как все…

Горечь неизбывной обиды ребенка, отвергнутого собственными родителями, невольно заставила меня вспомнить мать, которая испуганно бледнела при одном моем виде. Я поморщилась. Поскольку семья прятала девчонку от чужих взоров, стыдясь показывать на люди, то никто не свяжет появление бесцветной Луиджии Храфпоне в Виндене с резней в поместье. Но записи о рождении Бригитты Седвиг ведь все равно имеются? Значит, количество тел должно совпасть. Женские трупы изуродованы. Все, кроме одного… Я перевела взгляд на лестницу. Служанка. Или лучше вообще все сжечь? Нет, тело изуродовать проще. Девчонка опять всхлипнула, и я погрозила ей пальцем.

— Будешь реветь — брошу твоего обожаемого дядю в лесу, на съедение волкам.

Она испуганно заморгала белыми ресницами и замолчала.

— А теперь повторим. Как тебя зовут?

— Луиджиа Храфпоне.

— Как зовут твоего дядю?

— Гуго.

— Ответ неверный.

— Ежи Кава?

— Правильно, — я ободряюще улыбнулась и потрепала ее по изуродованной щеке. — Быстро схватываешь. Бригитта Седвиг умерла. А вместе с ней умерло твое прошлое. Его нет. Есть только будущее. Будущее, в котором ты будешь танцевать. Ты хотела в школу танца госпожи Рафаэль? Ты будешь там учиться. Обещаю. Улыбнись.

Девчонка смотрела на меня недоверчиво.

— Давай-давай, улыбайся, — щелкнула я пальцами и поклонилась ей в шутливом приглашении на танец. — Несравненная Луиджиа Храфпоне, Танцующий Цветок, всегда улыбается. Она не умеет плакать.

Я заключила девчонку в объятия и закружила в веселом танце, напевая старую балладу на новый лад. Виль Лешуа сидел на огрызке сломанного дивана и подсказывал ритм, отбивая такт ногой и улыбаясь нам. Я кружила бледное отражение себя до тех пор, пока на ее губах не появилась робкая улыбка.

Спустя два дня я стояла, прячась в тенях, и смотрела, как разрисованная красными цветками повозка въезжает в южные ворота Виндена. Хмурый Ёжик сунул несколько монет стражнику и по моей указке добавил еще сверху. Ленивый служака мельком оглядел повозку и махнул рукой, разрешив въезд в город и вернувшись к своему прежнему занятию — ничегонеделанию в компании с бутылкой пива. Я зубами заскрипела от досады. Он даже не потрудился взглянуть на девчонку! Хотя лучше перебдеть, чем потом разгребать последствия. В сухом остатке у меня имелись три рубина, бесполезная реликвия и десять золотых из прежних сбережений. Я тяжело вздохнула и принялась ждать темноты. Когда город засияет тысячами огней, когда его улицы наполнятся смехом и гомоном усталых горожан, когда его дома согреются и пропитаются ароматами готовящегося на очаге ужина, тогда в гости пожалует настоящее веселье — приду я…

Глава 4. Тиффано

Приграничный городок Ихтинборк, через который шли основные торговые пути в богатую гарлегскую империю, процветал. Это чувствовалось в ухоженных двухэтажных домах с ярко желтой черепицей, в задорном пении звонницы монастыря, в ослепительном сиянии острого шпиля городской ратуши, часы которой неумолимо показывали пять вечера. Я ускорил шаг, пересекая площадь. Лешуа не таился, открыто следуя за мной с самой столицы и не отходя ни на шаг. Мои попытки избавиться от него успехом не увенчались.

К счастью, городской управитель еще не успел покинуть свой кабинет. Из приоткрытой двери доносились звуки ожесточенного спора. Я осторожно постучал и вошел, не дожидаясь ответа.

— Ты нарушил обязательства! Ни копейки не получишь! Убирайся! — орал, захлебываясь слюной и стуча кулаком по столу, толстощекий старикашка подагрического вида, очевидно, искомый городской управитель Шенбурн.

Его собеседником был широкоплечий седобородый мужчина с искаженным от горя лицом. Он медленно поклонился и выпрямился, так крепко сжав пальцы на рукояти меча, что я испугался, что он сейчас проткнет им вопящего старикашку, поэтому поторопился сказать:

— Простите, что вмешиваюсь, но у меня неотложное дело…

— Мой вард больше вам не служит, — глухо заявил седобородый и вышел из комнаты, задев меня по дороге плечом.

— Уфф… — управитель упал на стул и вытер платком лицо. — Какой ужасный день! Что вы хотели?