Карт-Бланш для Синей Бороды (СИ) - Лакомка Ната. Страница 30

— Если вам все равно, то подумайте о леди.

— Предоставим леди самой позаботиться о своей репутации, — Ален закрыл глаза. В камине потрескивали поленья, и еще пахло пряностями от пустого сундучка. — Ты зря беспокоишься. Оуэн не сделает ей ничего плохого, он влюблен в нее, поэтому и ведет себя, как дурак. Я тоже так себя вел, когда ухаживал за Сусанной. Меня больше интересует, откуда он узнал о будущем браке с Милисент. Неужели, кто-то подслушал, когда мы говорили с королем? Не Блаш же ему рассказала. Она просто не успела бы этого сделать.

Пепе пробормотал молитву об упокоении души и снова наполнил бокалы.

— Оуэн — сплетник и дурак, но и вы сейчас себя не умнее ведете, — пробормотал он.

— Я ведь слышу, — сказал Ален, не открывая глаз.

— А если слышите, то прекратите пугать бедную девушку. Она только из-за вас не пожелала войти — убежала, как от логова людоеда. Вы и в самом деле похожи на людоеда, прошу прощения, милорд.

— Болтай дальше, — сказал Ален лениво.

— Нет, в самом деле, — обиделся Пепе, который от вина стал разговорчивее, чем обычно. — Сбрили бы вы бороду, подстриглись — и леди Бланш посмотрела бы на вас с приязнью.

— Зачем мне ее приязнь? Ты забыл о леди Милисент?

— Леди Милисент, — Пепе скривился. — Разве про нее забудешь? Приставучая, как кошка, и такая же хитрая.

Надо было осадить его, чтобы не говорил неуважительно о благородной даме, но Ален промолчал. Слишком покойно ему сейчас было, чтобы нарушать этот покой разговорами. Все идет, как задумано. И его планам не помешают даже черные глаза леди Бланш, и ее белозубая улыбка.

Подготовка к свадьбе за пять дней — это было еще почище, чем приготовить сладости на сто человек. Правда, мне совсем не приходилось работать, но зато приходилось выслушивать стенания, ужасы и восторги сестер, по нескольку раз в день надевать венчальное платье, чтобы швея смогла подогнать его точно по фигуре, перечитывать договоры о купле-продаже отцовского дома и дарственные о передаче Констанце и Анне денежных сумм на приданое, а также принимать визитеров с подарками, и еще многое, многое другое.

Мы с матушкой сбились с ног, стараясь уладить кучу дел. Прежние жильцы освободили отцовский дом за пару дней, и я настояла, чтобы мы переехали еще до свадьбы. Мне хотелось быть уверенной, что матушка будет устроена со всеми удобствами и избавлена от хлопот с переездом.

В четверг на вечерней службе было объявлено о предстоящих свадьбах, и хор долго не мог начать молитву, потому что прихожане подняли такой шум, словно о свадьбе услышали впервые, и не обсуждали это событие предыдущие три дня.

За эти дни я видела графа де Конмора лишь два раза — первый раз я шла от нотариуса, а жених проехал мимо меня в открытой коляске. Я спряталась за фонарный столб, чтобы он меня не заметил. А во второй раз мы встретились на оглашении, но не смогли даже поздороваться — граф стоял в правой части церкви, вместе с мужчинами, а я — вместе с сестрами, матушкой и остальными женщинами- прихожанками, — в левой.

Зато в пятницу, когда я пришла на исповедь, чтобы начать предсвадебный пост, в полупустую церковь (Констанца и Анна сказались нездоровыми и были разрешены от поста до самой свадьбы) явился мой жених. Я заметила его только когда он сел на скамью рядом со мной.

— Ваше место не здесь, милорд, — прошептала я после обмена приветствиями. — Мужчины сидят на скамейках справа.

— К чему эти условности? — ответил он мне так же шепотом. — Кроме нас тут три старика, не считая отца Бернарда.

— Здесь Бог и ангелы, — сказала я наставительно.

— Тем более они простят, что я захотел провести эту службу подле невесты, — заявил он и набожно сложил ладони.

Что касается меня, то как ни старалась, я не смогла вспомнить ни строчки из обязательной молитвы, а на исповеди путалась в словах, только и думая, что снаружи дожидается своей очереди граф де Конмор.

Граф пробыл в исповедальной всего ничего, а потом снова подсел ко мне.

— Я не поблагодарил тебя за подарок, — снова зашептал он. — Придется вернуть тебе твой волшебный сундучок с отдарком.

— Если вам понравилась коврижка, то это — лучшая благодарность, не надо больше ничего, — заверила его я, тут же вспомнив о наставлениях матушки, но продолжала, словно по чужой воле: — Хотите, приготовлю еще?

Да, плохая из меня ученица. Вместо того чтобы просить, я предлагаю.

— Хочу, приготовь, — сказал он, наклоняясь ко мне еще ближе, защекотав щеку бородой. — Если тебе это будет нетрудно. Но у тебя ведь сейчас много хлопот. Слышал, вы уже переехали в свой прежний дом?

— Да, переехали, — мне было неловко шептаться с ним при свидетелях, но промолчать было бы невежливо. — Мне совсем несложно. Я пришлю вам новую коврижку к вечеру…

— Ты довольна, Бланш?

Этот вопрос заставил меня оторопеть. Несколько секунд я только и могла, что хлопать глазами, соображая, что ответить.

За спиной послышалось приглушенное бормотание, и уши у меня так и загорелись. Надо думать, со стороны мы с графом выглядели, как влюбленные пташки, и теперь это будет главной новостью в Ренне.

— Да, милорд, — ответила я, стараясь говорить ровно. — Это то, о чем мечтал мой отец. Сейчас я не просто довольна, я счастлива.

— Это главное, — сказал он.

Он хотел сказать что-то еще, но отец Бернард вынес облатки и мы пошли к причастию.

Служба кончилась, а мне пришлось задержаться. Отец Бернард захотел поговорить со мной наедине. Он торжественно произнес напутственное предсвадебное слово, долго и витиевато говорил, что каждое доброе сердце находит награду, и что ангелы всё видят. Я слушала старика, опустив глаза и чуть улыбаясь. Он не знал, что брак, который все считали подарком с небес, через год обернется разводом, и Бланш Авердин навсегда уедет из Ренна, чтобы не давать повода горожанам для сплетен и пересудов.

Когда я вышла из церкви, полной грудью вдыхая морозный утренний воздух, меня окликнули. У каменной чаши, в которой поблескивали льдышки замерзшей святой воды, стол граф. Он был без сопровождения и поманил меня пальцем, чтобы подошла. Я приблизилась, раздумывая, зачем бы ему столько меня ждать.

— Отец Бернард долго с тобой разговаривал, — сказал граф.

— Он был знаком с моим отцом, милорд, поэтому очень рад за меня, — ответила я чинно.

Не бог весть, какая содержательная беседа. Вряд ли де Конмор задержался, чтобы узнать побольше о разговоре со священником.

Но его истинные намерения недолго оставались тайной.

— Я провожу тебя до дома, — сказал он и, не дожидаясь меня, направился к церковной калитке.

Я догнала его, когда он уже вышел на улицу из церковной ограды:

— Но я не собираюсь за город, милорд. Мне надо передать ключи хозяйке дома, в котором мы жили.

— Ну конечно, кроме Бланш это некому больше сделать, — заметил он. — Давай ключи, я отправлю Пепе, он передаст.

— Простите, но мне будет спокойнее, если сама сделаю это, — ответила я. — К тому же, я должна лично поблагодарить госпожу Несс, она была к нам очень добра.

— Сейчас найду коляску, — граф махнул в сторону извозчика, поджидавшего пассажиров, но я отказалась.

— Погода прекрасная, милорд, как раз для прогулки, — это была хитрость с моей стороны. Я рассчитывала, что де Конмор не захочет бродить по городу. Не то, чтобы мне было неприятно присутствие жениха, но рядом с ним я все время вспоминала его «дружеские» поцелуи и шепот в церкви. Он умел смутить и сбить с толку — граф де Конмор, и я никак не могла понять — делает он это умышленно или непреднамеренно, просто потому, что привык так поступать.

— Хорошо, тогда прогуляемся, — он был необыкновенно покладист этим утром. — Так даже лучше — поговорим без сторонних.

С этого и надо было начинать. Я внутренне подобралась, не зная, какой разговор меня ожидает, и какие графские причуды сейчас вылезут на свет божий.

— Раз уж о нашей свадьбе болтает весь город, не вижу смысла в скромном венчании, — граф говорил четко и твердо, как будто рубил мечом. — Пусть будет праздник.