Няня для тирана (СИ) - Богатенко Наталия. Страница 33

— Ты моя мама?

Я растерялась настолько, что не могла вымолвить ни звука. Соня, наверное, слышала слова Юлии, и что делать-то? Маленькая моя, как же мне объяснить тебе всё так, чтобы ты поняла? Но лгать ей я не хотела. Дети очень чувствительны ко лжи, она запомнит, и не простит. Я знаю это по собственному опыту. А участи, постигшей моего отца, не желала. Не хочу, чтобы Сонечка потом всю жизнь ненавидела меня за ложь.

— Да, малышка. Я твоя мама. — улыбаясь, твердо сказала я, и распахнула ей объятия, отчаянно надеясь, что она даст мне шанс доказать свою любовь.

Неуверенный шажок в мою сторону. Я затаила дыхание, усилием воли оставаясь на месте. Еще мгновение, Соня посмотрела на Юлию, и та кивнула, ободряюще подтолкнув её ко мне. И вот моя девочка бросилась навстречу, обхватила меня ручонками, и задрала голову, глядя с непередаваемым восторгом:

— Ты приехала! — завопила она радостно, подпрыгивая и смеясь, — наконец-то ты приехала! Почему ты так долго не приезжала? Папа сказал, что ты очень занята, а я должна потерпеть и дождаться тебя! Ура! Ты вернулась!

Бежечки… Она не стала допытываться, какого чёрта я сразу не призналась, что её мама. Опять пришлось бы изворачиваться, а мне хотелось просто наслаждаться счастливыми минутами. Мы закружились, держась за руки, и я, целуя Сонечку в макушку, не находила в себе сил отпустить её.

— Ты работала, да? Поэтому так долго не приезжала? — важно, словно знала тайну, шепнула мне на ухо она, и я закивала, прижимая её к себе.

— Я ездила по миру и рисовала картины. — утирая слезы, сообщила Сонечке, утолив её любопытство. — знаешь, кто такие художники?

— Знаю. — с улыбкой сказала Соня, прильнув ко мне. — у них есть большо-ой лист, и они на нём красками рисуют!

— Какая ты у нас умница. — похвалила я её.

— А ты покажешь мне свои рисунки? — смущаясь, попросила она, и потянула меня в сторону двери. — и папе покажешь?

— Конечно, доченька.

— А что ты рисуешь? — забрасывала она вопросами, пока мы бежали по двору.

Слава Богу, хоть этот этап был пройден легко. Сонечка приняла меня, всё дело, наверное, в том, что Вадим так и не открыл ей тайну про смерть Татьяны, и она все эти годы ждала маму. Сейчас думать о том, как отнесётся к новостям Загорский, было невмоготу, это омрачило бы настроение. Пусть всё идёт своим чередом. Я обязательно расскажу Вадиму правду, но только, когда он выйдет на свободу.

И необходимость в фиктивном браке вроде как отпала. Нам предстояло решить, что делать дальше, ибо стоять в сторонке и не принимать в жизни дочери участия я не собиралась. Главная проблема это Илона, вот с этого и следовало начать следующее наступление.

Она не посмеет снова отнять у меня право быть матерью своему ребёнку.

Свет горел в спальне Эльвиры, Вадим определил это безошибочно. Некоторое время стоял у ворот, глядя на окна, и смахивал с лица холодные капли дождя. Когда адвокат сообщил, что его освобождают, он недоверчиво спросил, уж не во взятке ли дело. Евгений, разумеется, обиделся, но всё же пояснил, что всплыли новые факты, благодаря которым его непременно оправдают, однако, детали раскрывать не стал. Наотрез отказался, заявил, что каждый должен выполнять то, что ему суждено. Вадим — отправляться восвояси и ждать вызова в суд, но это чисто формальности, а он будет и дальше работать над вверенным ему делом.

В общем, всё складывалось сказочно. Загорский не предупредил домашних о своем возвращении, не потому, что готовил сюрприз, просто разрядилась батарея в телефоне, а мелочи при себе не оказалось, да и просить у Евгения не хотелось, и воспользоваться автоматом он не смог. Приехал на такси, за которое любезно заплатил адвокат, и вот уже минут десять торчал на улице.

Погода испортилась окончательно. С утра дождь моросил не столь интенсивно, даже проглядывало солнце, а к вечеру припустил с новой силой. Рваные тучи заслоняли небо, темнело стремительно быстро. Стряхнув с пиджака брызги, Вадик прошел к крыльцу, перебросился несколькими фразами с охранником, и шагнул в холл. Из гостиной тотчас донесся Сонечкин смех, и следом строгий голос Юлии Андреевны. На душе потеплело.

Мужчина взглянул наверх. Что там делает Эля? Ему не терпелось увидеться с ней, заглянуть в глаза и понять, не придумал ли он себе что-то там, в камере СИЗО, когда она впервые его навестила. Действительно ли он ей хоть чуточку интересен? Но сначала — дочка.

Впрочем, застал он дивную картину. Эля и Сонечка оживленно ползали по полу, вымеряя лекалом яркую ткань, а Юлия руководила процессом с большими ножницами в руках. Прислонившись к колоде, он с улыбкой наблюдал за суетой своих девчонок, и в груди сладко щемило. Вот оно же, счастье, не в деньгах и высоком положении, не в том, во сколько измеряется его состояние, а в таких простых вещах, которых он не понимал до встречи с Эльвирой.

Счастье в том, что дома его ждут самые близкие люди, в смехе его дочери, в осознании того, что он кому-то нужен. Он сам, со своими недостатками и заскоками, а не его банковский счёт.

— Ой, смотри, мамочка, баба Юля отрезала бантик! — засмеялась Соня, отобрав у старушки смешную завитушку желтого клочка, и приложила к макушке.

— Нет, бантик у нас будет вот таким. — Эля подхватила кусок ткани со стразами и ловко свернула. — а это на кармашки.

У Вадима екнуло сердце. Услышав, как дочь назвала Эльвиру мамой, он почувствовал привычное раздражение, так бывало всякий раз, когда кто-то посторонний посягал на внимание Сони. И тут же обожгла мысль, что он не прав, Эля ведь не совсем чужая для них. Она уже стала частью их жизни, и Сонечка её очень полюбила. А за то, что дочка теперь не грустила, он был готов смириться со многим и по справедливости отблагодарить женщину, которая подарила девчушке счастливые моменты.

— Папочка приехал! — первой заметила его Соня, и, вскочив с пола, бросилась к нему, вопя и подпрыгивая от радости.

— Привет, хулиганка. — снисходительно отозвался олигарх, чмокнув её в висок. — чем вы тут занимаетесь интересным? Шьете наряды для твоих кукол?

— А вот и нет! — хитро прищурилась проказница, повернувшись к Эльвире и Юлии. — не угадал, не угадал! А мы не скажем!

От него не ускользнуло, как напряглась Эля. Выронив «бантик», она выпрямилась, и поднялась, глядя на него с явной растерянностью. Не ожидала скорого возвращения? Иличто-то случилось, пока он прохлаждался в СИЗО?

— Сонечка, пойдём-ка, приготовим папе покушать. — тотчас пришла на выручку ему Юлия Андреевна, настойчиво взяв девочку за руку. — ты поможешь мне взбить шоколадный мусс, правда?

Соня кивнула, на кухне она любила возиться вместе со взрослыми. Больше, конечно, мешала и хулиганила, но её никто за это не ругал. Прежде, чем уйти со старушкой, она задрала голову, показывая отцу, чтобы он наклонился, и Вадик подставил ухо.

— Папочка, мама приехала! Почему ты не говорил мне, что моя мама — Эля?

Он опешил, бросил на Эльвиру долгий взгляд. Она не отвела глаза, даже вызывающе сузила их, и он снова обратил внимание на дочь.

— А кто тебе сказал, что Эля твоя мама? — осторожно спросил, поглаживая Сонечку по волосам.

— Я сама услышала! — она оглянулась и восторженно запрыгала, — мама больше не уедет? И мы будем жить втроем, да?

— Соня, я тебя жду. — напомнила Юлия, отчаянно смутившись под пристальным взором Загорского.

Понятно, они все от него что-то скрывали. Так, ладно, со старой негодницей он разберется позже, а сейчас вытряхнет правду из Эльвиры. Он вообще не понимал, что тут происходит, и пока не мог решить, как отнестись к переменам. Его не было дома всего три недели, а здесь уже полный разлад в привычном мире.

— Иди, моя хорошая, помоги бабе Юле. Мне нужно с твоим папой поговорить. А потом будем пить чай. — вмешалась Эля, и проводила девочку глазами.

Вадим захлопнул двери, и выжидающе уставился на меня. Еще недавно я бы ощутила мороз от этого его взгляда, но только не теперь. Ему меня не запугать. Я же сама хотела, чтобы настал час истины, пора действовать. Если Загорский начнёт упорствовать и вставлять мне палки в колеса, очень жаль, но придётся выйти на тропу войны. Пока же я была за мир, и спокойно сказала: