Скандинавия с черного хода. Записки разведчика: от серьезного до курьезного - Григорьев Борис Николаевич. Страница 5

Кстати, о языках. Кроме того, что мы впереди всей планеты в области балета, нужно отметить, что ни в какой другой стране, кроме нашей, не поставлено так досконально изучение иностранных языков. Где в каком государстве вы встретите дипломатов, владеющими исландским языком, на котором говорят всего двести тысяч человек? Такие люди были и, я надеюсь, еще живы. Я знал их и видел. Это упомянутые выше Комиссаров и Подражанец, ученики известного в кругах МИД и за его пределами профессора Якуба. Как скандинавист могу подтвердить только, что это явление на уровне маленького чуда света.

Свободное время использовал для прогулок по городу, а вечера — для хождения в «киношку». Рейкьявик — небольшой по нашим, да и по европейским масштабам город, и его можно обойти за пару часов. Компактный центр и деловая часть столицы с министерствами, банками, магазинами и офисами; университетский район на окраине (где-то здесь вращается мой знакомый норвежец); порт с многочисленными причалами и рыбацкими шхунами и баркасами; бассейн с подогретой морской водой у самой кромки океана; старейший в мире парламент альтинг (британский парламент на самом деле моложе исландского) 8, приютившийся на краю искусственного озера, по которому плавают лебеди; Бессастадир — резиденция президента; мрачные средневековые каменные церкви; памятник норвежскому конунгу Эйрику Рыжебородому, открывшему Исландию в незапамятные времена, и на сколько хватает глаз — безбрежный океан.

Это Рейкьявик — единственный город в Европе, а может быть, и в мире, вмещающий со своими 95 тысячами почти половину населения своей страны. Примерно столько же жителей насчитывается в небольших городах-поселках, разбросанных по побережью острова, в которые можно попасть либо по воздуху, либо по морю (Акурейри, Нескаупстадур, Боргарнес и др.). Остальные 25—30 тысяч исландцев живут на фермах, в хуторах или охотничьих домиках, большую часть года отрезанные от всего мира, поддерживая связь с цивилизацией только по радио.

Здесь, в Рейкьявике, четверть века тому назад формировался конвой из судов союзников, который должен был доставить в Мурманск помощь по ленд-лизу и о котором написано великолепное документальное исследование В. Пикуля…

Говорят, что когда первый переселенец из Западной Норвегии Ингольв Арнарсон в 874 году приблизился к Исландии, то увидел, что весь берег был покрыт льдом, и назвал новую страну Ледяной. Это название сохранилось за ней до сих пор: Исландия в буквальном переводе с норвежского означает «страна льдов».

Внешний вид обманчив, и норвежскому викингу пришлось в этом скоро убедиться 9. На самом деле льды занимали лишь центральную горную часть страны, а прибрежные долины были покрыты сочной травой, по ним протекали чистые источники, кишащие жирными форелями и хариусами, климат был достаточно мягким для того, чтобы предоставить убежище свободолюбивым викингам, которым стало тесно на своей исторической родине. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с райскими тропическими странами, но свободной земли было очень много, врагов поблизости не было, а это главное, чего искали неугомонные варяжские пассионарии.

За первыми переселенцами последовали другие, и к началу XII века в Исландии образовались довольно многочисленные колонии норвежцев, успешно занимавшиеся овцеводством, коневодством (исландцы вывели неприхотливую породу низкорослых густошерстных лошадок-пони) и молочным животноводством. Но главным занятием исландцев стало рыболовство.

Исландия — настоящий полигон для лингвистов, и исландский язык еще ждет своих исследователей. Дело в том, что если подойти очень строго, то исландского языка не существует вовсе. Да, да. Исландцы говорят на старонорвежском наречии, сохранившемся во всей своей чистоте со времен первого норвежского поселенца Эйрика Рыжебородого! Представляете? Язык викингов законсервировался и практически ничуть не изменился с тех пор. Если бы ученым каким-то образом удалось оживить первооткрывателя этой островной страны, то он без труда мог бы понять язык современного писателя-классика Халлдора Лакснесса.

История страны, благодаря тому что она начала создаваться уже во время нашей эры — современные исландцы считают себя всего тридцать вторым поколением — и что по ней не прокатывались полчища каких-нибудь гуннов, и мировые катаклизмы миновали ее стороной, описана весьма подробно и достоверно. Если у нас на Руси с трудом, буквально по крохам, можно собрать скупые отклики современников о прославившем себя в веках князе — ну хотя бы о Дмитрии Донском или Александре Невском, то исландцы спокойно могут почитать о каком-нибудь своем предке в тридцатом колене, например, о крестьянине Ньяле, сыне Торгейра:

«Он был такой знаток законов, что ему не было равных. Он был мудр и ясновидящ и всегда давал дельные советы. Он был доброжелателен, обходителен, великодушен, прозорлив и памятлив и никому не отказывал в помощи, кто бы к нему ни обращался».

Здорово, правда? Фраза тысячелетней давности, которую полностью можно вставить в текст служебной характеристики, например, офицера советской разведки.

Практически до нас дошло очень много текстов летописей — саг, написанных грамотными викингами-монахами. (Кстати, большинство ценных свитков с сагами хранится в архивах Копенгагена.) Эти средневековые повести на протяжении многих мрачных столетий были единственным достоянием народа, стоявшего на краю гибели и черпавшего из них веру в себя и в будущее своей нищей страны.

С XI века до 1550 года в стране господствовала католическая церковь, а новое лютеранское течение с трудом пробивало себе дорогу, наталкиваясь на принципиальную верность исландцев тому, что они однажды приняли внутрь себя. Имена католических епископов Эгмунда Паульсона и Йоуна Арасона, боровшихся против «выкорчевывания из людских сердец» истинной веры, знает теперь каждый школьник. Новая религия навязывалась силой датчанами из Копенгагена и потому воспринималась особенно остро и неприязненно.

Конечно, исландцы из-за суровых условий, в которые их поставила природа, не сумели создать шедевров архитектуры, музыки, живописи или скульптуры, равные по своему значению, например, итальянским или французским. Естественно, длительное время оставаясь в своем развитии в стороне от «столбовой дороги цивилизации», Исландия была обречена на провинциальный образ жизни и мышления. Исландцы — это нация рыбаков и крестьян. Но можно смело утверждать, что в литературе исландцы оставили свой весомый и неповторимый след. И не столько выдающимися и потому единичными именами типа X. Лакснесса, а сколько своим массовым участием в ней.

Дело в том, что почти каждый исландец — в душе либо поэт, либо прозаик. При этом он не стремится заниматься этим профессионально, чтобы зарабатывать литературным трудом себе на жизнь. Исландец сочиняет сагу, балладу или риму (поэму) просто для выражения своих чувств. Вместо литературных салонов и клубов он пользуется любой сходкой — крестинами, свадьбой, собранием фермеров или рыбаков, для того чтобы выразить свою потребность в самовыражении на людях и заявить о своем мастерстве. Во всяком случае, так было до недавнего прошлого, до наступления так называемой массовой культуры, которая, к сожалению, коснулась и этого провинциального уголка Европы. У исландцев было принято устраивать специальные поэтические состязания — нечто похожее на описанное И.С. Тургеневым в рассказе «Певцы». Иногда такой литератор-самоучка должен был совершить длинный путь чуть ли не через всю страну, чтобы «сразиться» с каким-нибудь признанным скальдом 10, мастером баллады.

Формы и размеры исландского стиха настолько разнообразны и сложны, что они требуют особого исследования. Взять, к примеру, хотя бы стих сльехтюбенде — хореическое четверостишие с аллитерацией пятого и седьмого слога первой и третьей строки с первым слогом соответственно второй и четвертой! (Уфф!) Лауреат Нобелевской премии X. Лакснесс обратил на себя внимание публики уже в шестнадцатилетнем возрасте, когда он написал свой первый роман.