Король решает не всё (СИ) - Марс Остин. Страница 61
Вера кусала губы и пыталась сжаться, чтобы стать поменьше. Министр обреченно зарычал и схватился за голову, медленно глубоко вдохнул и замер. Выпрямился и обвиняюще посмотрел на Веру, развел руками и с мрачным весельем сказал:
— Обалдеть. Теперь я должен купить ей пони. Отлично. — Пригладил встрепанные волосы и встал. — Пойду проверю, кто меня ищет. Скоро буду.
Вероника кивнула и поднялась поставить чайник. Достала чашку и оперлась о стол, глядя в темноту за окном с саркастичной улыбкой.
«Теперь у Эйнис будет пони. Ты довольна?»
Отражение в стекле выглядело безнадежно уставшим, как человек, который уже прошел стадию апатии и начинает впадать в истерику. Чайник закипел, Вера заварила себе северского и достала журнал, устроилась напротив любимого места министра, опираясь спиной о стену и уложив ноги на вторую табуретку, открыла журнал и уставилась в страницу невидящим взглядом. Чай понемногу остывал, пар над чашкой покачивался вместе с дыханием, завивался и изгибался. В гостиной раздались шаги, вошел министр и заинтересованно принюхался:
— Северский? Я тоже хочу.
— Сейчас, — Вера встала, пощупала чайник и заварила ещё одну чашку, принесла, поставила перед министром, села рядом. Придвинула себе свою и опять стала рассматривать пар, министр помолчал и спросил:
— Что читали?
Она не помнила, что читала, поэтому отмахнулась и попыталась улыбнуться:
— Что случилось?
— Ерунда, — дернул щекой он, — подпись нужна была.
Они опять замолчали, он взял журнал и развернул к себе, улыбнулся:
— Почитаете мне?
Вера посмотрела на открытый разворот и натянуто улыбнулась:
— Мы это уже читали, это про пиратов.
Министр помялся и смущенно сказал:
— Если честно, я почти ничего не помню. Меня тогда док накормил лекарствами, от которых проблемы с памятью, координацией, речью и вообще адекватным восприятием реальности.
«Дзынь.»
Вера чуть улыбнулась уголками губ и подняла глаза к часам, шарик был белый, она опять опустила ресницы, ей хотелось серый. Помолчала и тихо спросила:
— Почему они звенят, если вы умеете им врать?
Он молчал, она на него не смотрела, продолжая рассматривать пар над чашкой. Министр глубоко вдохнул и неохотно сказал:
— Вам почему-то очень сложно врать. Это и Двейн заметил, он тоже умеет и у него тоже не получилось ни разу.
— А, — кивнула Вера, осторожно взялась за чашку, стала греть руки, спросила: — Значит, вы действительно не знаете, почему Тонг прятал бонсай в подвале?
— У меня есть версии, но чтобы сказать «знаю», нужны весомые доказательства, а их у меня нет.
— Ясно. — Опять стало тихо, к такой полной тишине Вера в своём мире не привыкла, дома обязательно было что-то, что шумит — холодильник, счетчик, кулера… а здесь было так тихо, что было слышно цокот подков на улице и разговоры проходящих под окнами людей.
А потом в гостиной раздался быстрый топот и в кухню ворвалась на всех парах безгранично счастливая Эйнис. Озарила улыбкой всю комнату, прыгнула к столу, загребла в объятия смиренно зажмурившегося министра и стала мять его, как игрушку, тараторя:
— Шен! Он такой клевый, такой миленький, такой маленький! Почему ты мне раньше не сказал, он такой…
— Тише, задушишь, Эйнис, — глухо бурчал министр откуда-то из глубин объятий, она тискала его, не обращая внимания на вялое сопротивление:
— Он такой лапочка, я тебя обожаю!
— Эйнис, плечо…
— А? Что? — она отодвинулась, посмотрела на мятого министра и опять обняла, радостно чмокнула куда-то в макушку и ускакала вприпрыжку, помахав на прощание обеими руками всем сразу.
Вероника смотрела на господина министра, задержав дыхание и до боли кусая губы, чтобы не заржать. Он был похож на старого персидского кота после массированной атаки десятка восторженных щенков — мятый, всклокоченный и с бесконечным терпением на лице. Поймав её взгляд, он криво улыбнулся, поправил одежду и попытался прочесать пальцами волосы, посмотрел на ладонь, вздохнул:
— Ещё и обслюнявила…
Вера наконец не выдержала и рассмеялась, закрыв лицо ладонями и тихо трясясь над столом. Ей было не особенно весело, но лучше смеяться, чем плакать, поплакать она успеет потом, а сейчас надо ловить момент и веселиться.
Когда она убрала руки от лица, он уже привел себя в порядок и пил чай, глядя на Веронику с наигранным обвинением:
— Вам весело, да? Можете считать, что потратили своё желание, чтобы осчастливить Эйнис.
Она чуть улыбнулась и пожала плечами, опуская взгляд.
«Ну, хоть кого-то.»
Поддернула рукав и посмотрела на часы.
— Без пяти час, — подняла глаза и иронично улыбнулась господину министру, — вас выгнать или уложить?
Он на секунду зажмурился, потом посмотрел на Веру и выдохнул:
— Это очень неприличный вопрос.
«Ну так дайте на него очень неприличный ответ.»
Он что-то увидел в её глазах, качнул головой и спросил:
— Вы хоть понимаете, на что вы меня толкаете?
— Я взрослая девочка, — криво улыбнулась Вера, он с болью поморщился и отвел глаза:
— Ничего вы не понимаете. — Допил чай и отодвинул чашку, поднял глаза, как будто собирается сказать что-то серьёзное и важное, секунду посмотрел Вере в глаза и молча опустил голову. С силой переплел пальцы, качнул головой и глухо сказал куда-то вниз: — Спасибо за всё, спокойной ночи.
Встал и молча пошел к выходу, остановился на пороге, как будто всё-таки решился на что-то, Вера обернулась, но он молча поклонился и ушёл.
Она смотрела в чашку, медленно дыша и стараясь ни о чем не думать. Не получалось.
«У Эйнис теперь есть пони. Эйнис может вот так запросто обнять и обслюнявить господина министра. И это Эйнис мне завидует? Нет, что вы. Это я ей завидую. Я. Завидую. Дожили. Отлично.»
Она залпом допила остывший чай и пошла чертить.
Глава 7
Когда солнце поднялось достаточно, чтобы это стало заметно при включенном свете, Вера поняла, что опять сбила себе режим. Встала из-за стола, со скрипом выпрямив спину, добрела до холодильника, открыла… закрыла и поставила чай. Ей ничего не хотелось.
Вечером она опять чуть не разревелась над чертежами, попытавшись начертить «Катюшу», ей казалось, что уж это она осилит.
«Казалось-казалось, оказалось — показалось.»
Без точных размеров любой чертеж превращался в художественное видение данной темы лично госпожой Вероникой. Её это бесило. Сначала. Потом она брала себя в руки, собиралась с силами и пробовала много-много раз… и видела раз от раза меняющееся художественное видение.
«Когда господин министр вернет мне телефон, я сразу же… а собственно, когда он мне его вернет?»
Вероника погрузилась в мысли о том, что господин министр мог найти в её телефоне и как мог это воспринять… потом вдруг рывком очнулась от мыслей, понимая, что чайник давно кипит.
«Мне нужно пойти поспать.»
Заварила себе крепкого черного чая, взяла чашку в зал и опять начала перебирать чертежи. В аккуратной стопке в левом углу лежали законченные чертежи швейной машинки, которые она пока не решила, кому отдать. Мастер Валент хорошо справился с мясорубкой, но мастер Ефим ей необоснованно нравился чисто по-человечески. Вера решила, что дождется результата по электрической точилке, и тогда примет окончательное решение.
«Эту стопку надо как-то подшить.»
Убрав с глаз долой корявую «Катюшу», Вера взяла новый лист и быстро начертила обыкновенный канцелярский зажим для бумаг — она спрашивала, здесь такого ещё не придумали. Отложила в стопку приготовленных для последнего мастера, она не помнила его имени, но помнила, что точилки он сделал нормально и дёшево, хоть и не очень красиво и не точно по чертежу.
«Пусть делает канцелярские мелочи.»
Отпила чая и поняла, что он остыл, хотя казалось, что она чертила очень быстро. Посмотрела на часы — половина десятого.
«Лечь спать сейчас? И опять сбить себе режим?»