Болтливой избы хозяйка 2 (СИ) - Шкот НатАша. Страница 147

— Они не любят тебя, никто из них! И никогда не любили!

— Я знаю, — вздохнула Степка, — вам-то какое дело?

— Не нужна ты никому! Нет в тебе ничего, совершенно! Кудри рыжие и те не настоящие! Это я тебе по доброте душевной поясняю, чтобы ты иллюзий не питала! Мужикам от тебя только сила твоя нужна!

— Вы сошли с ума, Матильда! — Степка не намерена была больше слушать этот бред, поэтому побрела дальше. Матильда побежала седом, но волк зарычал и она не посмела приблизиться. Однако выкрикивала, плюясь желчью с расстояния:

— И мальчикам моим только дырка твоя нужна была!

— Боже мой, еще и сумасшедшая на мою голову! — простонала Степка и ускорилась.

— Мужикам думаешь для чего нужна такая как ты? Не знаешь? Так я скажу тебе! Кто как не я тебе глаза откроет?!

— Спасибо, не стоит, мне мое неведение нравится! Да отстаньте вы! — Степка уже почти бежала, но ведьма пристала, не сотрешь.

— Целка им всем нужна твоя! Когда с твоей девственной кровью сольются, их сила удесятериться!

— Да идите вы к черту!

— Ты знаешь когда в последний раз слагалица и ягиня в одном теле уживались, знаешь?

— Изыди!

— Никогда! И грех таким не воспользоваться! Трахнут тебя, силу отберут! А-ха-ха-ха!

— Отстаньте от меня, да что ж такое?! Кончится этот лес когда-нибудь?!

— Ты свои ноги на замке держи! Великой силы цацка у тебя там болтается! — продолжала ведьма ехидно, — потому как оприходуют, быстро в утиль спишут! Возомнила о себе, раскрасавица! Последняя Слагалица! Семь женихов! Кому ты нужна?

— Да вы определитесь, нужна, или не нужна?! Я вас не понимаю! — Степка остановилась, разозлившись. Она развернулась и потопала к ведьме, — то я дешевка, по рубь ведро, то девственность моя цены высокой. Чего надо, мамаша? — заорала она в лицо запыхавшейся Матильде, — я вам что в компот насцала? Да не припомню такого! — она наступала на ведьму, сжимая руки в кулаках, — или на почве внезапного вдовства кукушка улетела? Так обратись к доктору, а ко мне не лезьте! Я женщина нервная, стресс перенесшая! Пришибу, мало не покажется?! Ферштейн?!

— Ненавижу! — прошипела сквозь зубы ведьма и попятилась, — ты и твоя порода все у меня отняли! Все! Сначала мечту юности, а теперь… теперь дело всей моей жизни! Ненавижу!

— Я ничего вашего не брала?! Вы больны!

— Я право быть ягиней кровью заработала! — заорала ведьма, — я после брачной ночи с отцом Гора едва не померла! Но выжила, чтобы силу получить, и теперь ты, дрянь рыжая, явилась отнять ее у меня?!

— Да не нужно мне ничего!!!

— Я с самого начала почувствовала опасность в тебе, но отгоняла мысли лихие, но права оказалась, права! Ты — моя погибель!

— Да тьфу на вас!

— Но и тебе счастья не видать! А я будущее вижу! Кому знать, как не мне?! Думаешь мертвяку нужна? Не-е-е-е-е-т! Трахнет и выбросит!

— Закрой рот уже, жаба ты старая! — пролепетала Степка и отвернулась. Зацепили ее слова обидные, ой как зацепили. Разъедающей кислотой на израненную душу попали, выжигая все на своем пути.

Побрела куда глаза глядят, более не видя ничего перед глазами, кроме белого манящего пятна. Долго брела, спотыкаясь, даже не поняв, что это волк ее вывел к Полянке.

А перед Полянкой застыла, решение принимая. Уехать надо. Сейчас прямо. Бежать, куда глаза глядят. Куда угодно, подальше бы от места этого гнилого. Она здесь плачет постоянно и каждый норовит использовать в своих целях.

Матильда права в главном. Не нужна она никому. И Николай о том же толковал. Все из-за чар, из-за сил этих проклятущих!

Так вот и ей никто не нужен! Она сама столько лет жила и дальше проживет! Уедет подальше, где ее не знают, о силе не ведают. Обычным человеком жизнь проживет.

— Не хочу! Ничего не хочу! — пробормотала в ночь, — раз я имею права выбора, то я выбираю свободу!

Зашла на Полянку, склонилась над Ручьем:

— Прости меня ручеек, я не хотела силы твои тратить! — слезу уронила, рукавом подтерлась.

Подняла рюкзак, который еще утром ей девчонки собрали, и покинула Полянку, попрощавшись навсегда.

«Начало трудно, а конец мудрен»

Худая, высокая дева в безнадежно испачканном свадебном платье, сидела на автобусной остановке и размазывала грязными руками слезы по щекам. Фата сбилась на бекрень в некогда замысловатой прическе, из волос неопределенного цвета.

Плакала долго, с подвываниями, не в силах успокоиться. Ночь и отдаленность остановки от людского жилья, располагала не сдерживаться в эмоциях, чем она и воспользовалась.

Поверх платья было надето в прошлом белое манто, явно слабо согревающее в эту непогоду. А погода была под стать ее настроению. Лил дождь, превращая снег в грязь, дул ветер, завывая на все лады и пригибая ветви до самой земли.

Невеста пошарила в рюкзаке, лежащем у ног в белых сапожках и достала бутылку коньяку. Несколько раз отхлебнула, закашлялась, но продолжила пить. Осилила с полбутылки, завинтила крышку и вернула в рюкзак. Сделала несколько глубоких вдохов, икнула.

Потянула фату вниз, но отцепить не смогла. Долго боролось со спутанными локонами и шпилькам и плюнула. Вынула из рюкзака маникюрный набор с маленькими ножницами и, не глядя, стала отстригать пряди. Безжалостно, местами до корня.

Подстричься маникюрными ножничкам оказалось не такой простой задачей, как она думала, но невеста не сдавалась. Грязные локоны, местами в кусках грязи падали к ногам, росли и вскоре превратились в приличную кучку.

— Так даже лучше, не нужна мне эта сила! — сказала и пнула ногой отстриженное вместе с изорванной фатой, — новая жизнь-новая прическа!

Затем принялась за платье. Оборвала многочисленные слои некогда бежевого кружева, пока не обнажила ноги до колен. И тоже отшвырнула от себя подальше. Слезы высохли, на лице застыла непроницаемая маска.

У остановки притормозил огромный грузовик.

— Эй, ты, подбросить? — пробасил мужик в теплой шапке, высунув нос из приоткрытого окна, — околеешь!

— А подбрось! — невеста подхватила рюкзак, прошляпала по грязным лужам и забралась на пассажирское сидение.

Водитель оглядел ее изумленным взглядом и поинтересовался:

— Ты чаво, со свадьбы сбежала?

— Типа того! — буркнула невежливо, — так мы едем?

— Ну… да. Тебе куда?

— Все равно. Можно до города.

— А, ну я как раз туда еду. Где тебя выбросить?

— У ближайшего метро.

Машина тронулась. Несколько минут была зловещая тишина. Водитель решил еще раз попытать счастья и разговорить пассажирку:

— Поссорились небось?

— Типа того! — повторила невеста, глядя вперед, с легкой тревогой отмечая, как погода стала портиться еще больше. Дождь лил так, что дворники не справлялись, а деревья у дороги раскачивались в разные стороны, готовые переломиться у корня.

— Ну, не печалься, молодка, меж голубками всяко бывает! Не горячилась бы, еще помиритесь. А через время еще и посмеетесь…

— Что? — мертвым голосом спросила попутчица, медленно поворачиваясь к нему, — по-ми-рим-ся? По-смеемся? — и вдруг захохотала. Громко, истерично, глядя безумным взглядом.

Водитель сглотнул свой страх и прибавил газу. А деревья позади машины стали падать, вырванные с корнем.

Глава 57

«Злая обида горше полыни»

— Ты мужик за баранку держись, вперед гляди и главное, не рыпайся! Идет? — водитель кивнул, команду выполняя, только нога по-прежнему жала на газ. А грузовичок почему-то стоял на месте, безумно верча задними колесами.

— Стеша, на выход!

— Отвали, Гор!

— Эх, долгие разговоры, долгие проводы! Сын, забирай ее, дома поговорим! — дверь с водительской стороны захлопнулась, а с пассажирской распахнулась, чуть стекла не повылетали. Сильные руки сгребли Степаниду с сидения, другие прихватили рюкзак. Грузовик кашлянул и полетел, старатанув с места ошпаренным зайцем.

— Бежишь? — осуждающе начал Гор, хмуря брови. Непогода рвала на нем обрывки рубашки, длинные волосы сосульками свисали на лицо, а он сверлил женщину злым взглядом и раздувал ноздри, как верблюд.