Болтливой избы хозяйка 2 (СИ) - Шкот НатАша. Страница 75

Все плакала Слагалица и плакала, отмахиваясь от Лукерьи, не реагируя на слова утешения. Обиды надобно выплакивать до конца.

Но слезы через время иссякли, очистив душу. Поикала немного, да утихла.

— В-все, н-нормально, Л-лукерья! — пролепетала, пытаясь совладать с охрипшим голосом, — мне надо было поплакать…

— Ироды, мордофили, баламошки, шаврики смердючие, псавые лохи, — разразилась клецница емкими эпитетами, — довели хозяюшку, чтоб им гульни поотсыхали!

— Н-не надо, пусть себе болтаются гульни, — хохотнула Степка, — им пригодятся еще.

— Кочергу в гузку! — зверствовала Лукерья, — устроили из гридни хозяйской побоище! Олухи!

— Они что, еще и подрались?

— Пошти. Конопатка труханул их малость, сразу поутихли.

— Драк только не хватало, — Степка схватилась за голову, — как бы до свадьбы дожить и не сбрендить, а?

— ебрюшилося все на твою головушку, — тоже вздохнула Лукерья, — хотишь наливочки?

— Не хочу, спасибо! Кофе хочу.

— Принесть?

— Нет, я сейчас себя в порядок приведу, а потом в кухне со всеми и выпью, не прятаться же мне от них. Надо поговорить.

Но когда вышла из ванны и увидела свое отражение в зеркале, охнула.

— Ма-ма родная! Я с такой рожей отсюда не выйду! Да они от такой невесты в разные стороны со скоростью света умчатся!

— Прям!

— Да ты погляди на эти глаза! Типа меня пчелы покусали! А на голове… это точно волосы? Вшивый домик.

— Хотишь, мы с Крапивкой подсобим? — заговорчески шепнула охоронница, — пусть помаются, басурманы, а мы красоту наведем.

— А хочу! — сразу согласилась Степка, — сможешь сюда кое-что принести?

— Легко! А чаво?

— Жаль испачкались покупки, там такое платье домашнее красивое было…

— Так опрала вчерась! Принесть?

— Лукерья, обожаю тебя! Принеси, пожалуйста! Красное платье с разрезами по бокам и к нему лосины черные. Еще шлепанцы пушистые на каблучке. Надоели джинсы, да спортивки, хочу вспомнить, что я красивая женщина! А в коробке с ленточками есть круглая жестяная баночка с воском для волос, похоже без него не обойтись. Так просто это гнездо не распутать.

— Чичас будеть!

Следующий час в ванной был проведен с удовольствием. Крапивка и Лукерья оказались знатоками женской красоты и творили с ней чудеса чудесные, не давая глядеться в зеркало. Колдовали так сказать, в четыре руки.

Сперва намазали волосы каким-то ароматным маслом. На лицо наложили маску из меда и огуречного сока. На глаза, чередуя, прикладывали тряпицы из отваров трав.

Лукерья вынудила выпить чай по собственному рецепту и мягкое спокойствие окутало своим теплом. Крапивка тем временем разминала плечи.

Пока маски творили свои волшебные дела, Лукерья рассказывала, как в старину Слагалицы ухаживали за собой, пользуясь дарами природы. Травки там, разные, медок, простокваша.

— Но первый способ, вестимо, голяка по Полянке пробежаться. Токмо Слагалицы, конда свадебку сыгрывают, запамятуют про то.

— А почему?

— Дык, откаты гасить ужо муженек сгораздится. Вот и перестают на Полянку бегать. А зря.

— Обрастают жирком, одеваются как попало, брови не щипают? — хихикнула Степка, — знакомая история. Как бы и себе такой не стать, — она поглядела на свои обломанные ногти, которые еще недавно красовались свежим маникюром и вздохнула, — правда у меня другой случай. Как успеть за красотой уследить, если тебя то крадут, то в берлоге ночуешь, то по стогам откаты гасишь?

— А мы с Крапивкой на што? Завсегдась подсобим, токмо кликни! И про истопку не запамятуй. Там и краса и самочувствие! Многие болячки прочь!

— Слушай, а я вот спросить хотела, по идее Слагалицы и болеть не должны с таким-то родником лечебным.

— Так-то оно так, токмо водицу бездумно хлебать тож не можно. Буде время, она лечить перестанет.

— Да ты что?

— А ты как мекала? Силушка любая иссякнуть могет. Источник жеж, питать надобно.

— А как питать?

— Не ведаю про то. У Письмовника вопрошай.

— Знаешь, не хочется почему-то. Стыдно.

— А чаво такова?

— Перед Евдотьей. Она мне советовала почаще творить, пары соединять. А у меня то времени нет, то проблемы одна за одной накатывают. Да и страшно пока.

— Об откате печешься? Страшишься яво?

— Угу. Не хочу быть самкой озабоченной. Все больше думаю, что Матильда права была, до свадьбы лучше не рисковать.

— Ну, тебе вестимо, виднее, — помолчав, сказала клецница, — а души ждали, еще подождут.

______________________________________

Влаятись — волноваться, колебаться;

Гридня — гостиная, комната, где принимали и потчевали гостей.

Из ванной комнаты Степка вышла обновленной. И душой и телом. Целебный чаек Лукерьи, выплаканная горечь, да разговор задушевный с клецницей вернули спокойствие, а новый наряд и красивые, волнами упавшие на спину волосы, уверенности. Блеск глаз, румянец на щеках, ровная спинка, кокетливый стук каблучков домашних пушистых тапочек, симпатичное красное платье, с высокой талией и черные велюровые лосины. Вот какой она вышла к женихам. Окинула гостиную беглым взглядом и не глядя ни на кого, царственным тоном произнесла:

— Пойдемте-ка, поговорим! — и прошлепала мимо офигевших женихов, высоко держа голову, в сторону кухни.

В кухне выбрала место во главе длинного стола, отодвинув спинку так, чтоб всем вошедшим была хорошо видна ножка в разрезе платья. Откинулась, поправив волосы, оголила шею, украдкой словив пять голодных мужских взглядов и один звериный. Про себя довольно ухмыльнулась. «Вот они у меня где, родимые!» В общем власть над мужикам ощущать было приятно. Да и чего таиться, пора начать этим пользоваться.

— Мальчики, — тут она сделала паузу, поджав губы. Томно выдохнула, переведя взгляд в окно, — так дело не пойдет…

— Что… ты о чем? — откашлявшись поинтересовался Антон, первым усаживаясь рядом с ней. Фич умостился у ее ног, интуитивно чувствуя, что хозяйка недовольна и потерся мордочкой и пушистый тапочек. Степка лениво погладила питомца, все еще не глядя на женихов.

— Я так больше не могу, — проронила через минуту, когда женихи расселись по табуретам, повернулась к ним лицом, глядя на свои ладони, — со всей серьезностью заявляю, что уйду на Поляну, отрекусь от всех и попрошу у богов обновления жениховского состава!

Офигели все. Даже охоронники. В кухне повисла гробовая тишина.

— Ополоумела, штоль? — шепнула на ухо Лукерья, — мы об чем говорили-то?

Степка, не подав вида, что услышала ее слова, продолжила:

— Да, это будет трудно. Но в сложившейся ситуации я не вижу другого выхода. Все зашло слишком далеко!

— Рыженькая, Панни! — отмер Митя и подавшись вперед, попытался словить ее взгляд, — ты ведь не серьезно!

— Да! Просто проучить нас решила! — поддакнул Гор.

— Я серьезно, Митенька! — Слагалица вздохнула и на миг подарила водянику взгляд полный боли, — я так больше не могу!

— Степушка, — нежно позвал Петр, привлекая ее внимание, — пожалуйста, не горячись! На тебя слишком много всего свалилось. Давай мы сейчас уйдем, успокоимся. А завтра вновь соберемся на свежую голову и поговорим!

— Нет! — почти выкрикнула женщина, подавшись вперед, — до завтра еще что-нибудь случится! А я, как ты правильно заметил — УСТАЛА! От всего устала, Петь… Мне эта жениховская лихорадка… вот она у меня где! — ударила ребром ладони по горлу, чувствуя, что заводится, — я уже молчу, что предсвадебный период у невесты — самое счастливое время, понимая, что у нас ситуация, мягко говоря не стандартная, но так дальше продолжаться не может! — повторила с нажимом.

— Так, а что не так? Мы-то в чем виноваты? — взволновано спросил Славик.

— Ты сейчас на что обижаешься, — подал голос Грозный, прищурившись — на то, что плохо тебя защищаем, или на что-то другое?

— На другое! — ответила Слагалица ехидным тоном, — мы не команда, и поэтому у нас ничего не выйдет!

— Как это не команда? — участковый выглядел самый растерянным, — мы же вместе решаем свалившиеся проблемы, разве нет?