Болтливой избы хозяйка 2 (СИ) - Шкот НатАша. Страница 98
— Проворонили, не углядели!
— Бяда…
— Остолопы непутевые! Мордофили!
— Бяда… бяда…
— Потеряли, не сберегли…
— Хозяюшка, благодетельница… счесла, истаяла…
Зажала Степанида уши руками, дабы не оглохнуть, да как чихнет. Раз пять. Домик дернулся и внезапно затих, только опилки с потолка сыпаться не перестали. Слагалица осторожно ладони от ушей забрала, да во вторую волну истерики попала.
— Жива!
— Цела, барышня!
— Благодетельница!
— Царица сердца!
— Свет очей…
— Жива! Невредима!
— Слава богам!
Невидимые руки в охапку сграбастали, по всей опочивальне вихрем закружили, воздух из легких выбивая.
— Драгоценная наша!
— Горячо обожаемая!
— Возвратилася…
— Ой, а чем енто так смердит?
— Ой, чаво делается…
— Каравул, медведяка озверел!
Качаясь, держась за ребра, сползла Степанида с постели и только возмутиться собралась, как дверь в опочивальню распахнулась. Внутрь ввалился Апгрейд.
И вот тут-то и повисла долгожданная тишина.
— Барышня… — тихонечко наябедничал Егорыч, — медведяка Конопатке боки намял, первой этаж разгромил.
— Как? — ахнула Степка, но тут снова оказалась лежащей поперек кровати, телом жениха придавленная.
— Пусти хозяюшку, зверюга! — взвыла Лукерья, но мишка даже не пошевелился, пристально на Степку глядя.
— Пойдем, Лукерья, барышня лучше ведают как жениха в разум привесть…
И где-то там еще вроде было:
— Так он жеж сбрендил! Исчо задереть!
— Пойдем, кому говорю?!
— «Т-ты чего?» — спросила мишку Степка, толком испугаться не успев. Дурдом сегодня, в самом деле.
Апгрейд повел себя странно, ну и чего там прибедняться, — пугающе. Зарычал, принялся облизывать всю, носом в шею тыкался, урчал. А затем как-то внезапно замер и… нет, не зарычал, звук из его груди ни что похож не был… но он испугал. А потом и вовсе когтистую лапу над ней поднял и замахнулся.
Степка зажмурилась, решив, что мишка и вправду взбесился. Прости-прощай судьба Слагалья, не поминайте лихом женихи. На самом деле она, конечно, ни о чем таком подумать не успела и даже жизнь перед глазами не пронеслась. Страшно просто стало до полного паралича.
Но… за этим ничего особенного не последовало, мишка не причинил ей вред. Лишь острыми, как кинжалы когтями на лохмотья разодрал расшитый черепами кафтан.
— М-мамочки… — выдохнула из себя ужас Степка, уставившись в глаза зверожениха, в которых до сих пор плескалось некое безумие, — с-с-с-дурел, да? С-с-слезай… с меня…
Мишка молчал. Глядел и молчал. Молчал и глядел. Не двигаясь. И вроде, то страх в его зрачках мелькал, то раскаяние, то злость, а порою и стыд.
— С-с-слышал, ч-что г-говорю? — заикаясь пролепетала женщина, — с-с-слазь!
Хотелось ей это все сказать грозным тоном, однако после его выходки, Слагалица едва дышала, тяжелым телом придавленная.
Апгрейд все же сполз с нее. Стал рядом с опущенной головой и наблюдал украдкой.
— Т-ты… чего… — Слагалица села посередке кровати, стряхнула с себя лохмотья некогда кафтана искусной работы и покосилась на жениха.
— «Прости… — покаялся мишка, — ты живая…»
— Да уж, чудом выжила! — потерла лицо ладонями, — что это было?
— «Живая! — повторил мишка, лизнул ее в нос и вновь отстранился с самым виноватым видом, — я сам чуть не умер!»
— «Да что случилось-то?»
— «Я не знаю! Дом дрожал, охоронники кричали, а меня внутрь не пускали… Вот я и… Прости, я стену проломил…»
— Как?
— «Прилично…»
— Вот и погадали… — сказала Степка и расхохоталась, свалившись назад на койку.
После того, как все немного успокоились, лохмотья и опилки были убраны, а переодевшаяся Степка сидела в кресле с чашкой чая и блюдцем баранок, организовали совет, с целью разобраться, что стряслось.
— Так, вопрос номер один, Лукерья. Во что ты меня втянула?
— Х-х-хто, я-я-я? — испуганно прохрипела охоронница.
— А кто?
— Нетути! Фигушки! Не я! Сама зеркальный ход устроила! Я таковому не научала!
— Ну нормально?! — вяло возмутилась Степке, утомившись от приключений, — как это вообще случилось?
— А ты хде была-то? — осторожно спросила Лукерья, видя что хозяйка не гневается.
— Если бы я знала, если бы знала… — и рассказала Степка по свежей памяти во всех подробностях о незнакомце и его внезапной радости от появления «невесты».
— Боязно вслух баять, да только думается мне… ох…
— Ну, не тяни кота за яй… за хвост… — оборвала Степка блеющую клецницу.
— Дык, могет быть… кх-м…
— Ну?!
— У Князя мертвяков… — ее шепот даже в тишине опочивальни неожиданно прозвучал громко, а Апгрейд снова зарычал.
— Блин, я так и подумала… — вздохнула Степка, — и как я туда попала?
— Я вот чаво, смекитила… Гадание есть одно, со старины глубокой… и простое и нет… Токмо оно не совсем таво действия… — стала размышлять вслух Лукерья, — конда дева желает спознаться, скудва прибудет суженый, ежели серед своих ни с кем не полюбилась… то она делаить зеркальный ход к яво дому. Зеркало крупное, зеркало мелкое и меж ними свеча. Требуется глядеться долго-долго в то, что меньше, но через крупное. Ну и случается, дюже изредка… ежели шибко повезет, узреть открытую дверку, а сквозь нее подглядеть за домом грядущего супружника.
— Ага, ничего себе «подглядела»! — фыркнула Степка, — ладно, предположим, что случайно этот твой зеркальный ход образовался, когда крупным зеркалом отражение в окне послужило… и очень не удачно свеча меж ними стала, пусть… Но каким бесом, ой, — она зажала себе рот и заговорила тише, словно тот самый может подслушать, — я к нему в царство попала? Это был первый вопрос. А второй, причем здесь жених? Моя семерка в полном комплекте!
— Не ведаю, — вздохнула Лукерья, — есть одна мыслишка, — она помолчала, — могет быть, тебя к яму утянуло от таво, что он-то как раз сам заявиться то и не в силах.
— То есть?
— Князь мертвяков он могуч и все такое… Токмо в своем царстве-государстве. В мир живых ходу нету.
— Да? — удивилась Слагалица, — почему?
— А бес яво ведает! Думается мне, от таво, что мрут-то все безперестанки. Работы полна кадушка.
— Хм. Ну, это скорее хорошая новость, чем плохая. Во всяком случае сюда не заявится, даже если передумал меня отпускать.
— А чаво он тебя отпустил-то? — поинтересовалась клецница, — чаво такова в серьге той?
— Понятия не имею, — пожала плечами Степка, — но кое-с-кем о-о-о-очень серьезно поговорю при встрече! Вдруг она магнитом и послужила?
— Нужен он больно тебе, смердюк тот! — возразила охоронница, — как заявится, так до ночи проветриваю!
— Не поняла? Что проветриваешь?
— Дык, ясно что, — сырость да тлен!
— Да ну?!
— Баранки гну!
— Что, разве от Лапы плохо пахнет?
— Пахнет розами, а от яво смердит! И от расшитого головешками епендита смердело, — не дыхнуть! Мекаешь, чаво медведяка из яво вехотку справил?
— Очень странно, — потерла лоб Слагалица и почему-то принялась себя обнюхивать, — я ничего не чувствовала…
— Ой, не к добру. Не к добру…
— Не каркай ты, ворона!
— А ты не гавкай, псина!
— А почему вы Апгрейда в дом не пускали? — через время спросила Степка. Мишка в это время умостился в ее ногах, грея ступни и ласково жался, когда она опускала руку, чтоб погладить его.
— Спужалися мы. Не до яво было. Не мог обождать, злодюга? Теперича латать…
— М-да. Одно хорошо, другие женихи ничего не почувствовали. Боюсь, тогда от домика ничего бы не осталось…
«Брань славна лучше мира студна»
Только-только стало сереть, когда семь мужиков прибыли на место, где несколько дней назад первый раз схлестнулись с хапунами. Они были сами. Телохранителей Грозный оставил охранять автомобили, а Соловью строго-настрого приказал не отходить от Зои. Не его этот бой.
— Медведь точно удержит Панни дома, если она надумает покинуть безопасные стены? — поинтересовался Митя.