Огонь в крови (СИ) - Огинская Купава. Страница 28

В карете было темно, но я не решилась отдернуть шторку, дожидаясь того момента, когда окончательно справлюсь со слабостью и смогу нормально шевелиться, очень надеясь, что ехать нам еще далеко, и у меня есть шанс сбежать. Надежда — это единственное, что позволяло мне держать себя в руках.

— Там департамент, — раздалось неожиданно из-за тонкой стенки. Голос был мужской, низкий, не очень громкий и без всякого акцента. Можно было бы подумать, что адепты на свой родной язык перешли, но это было бы очень странно, если учесть, что я их понимала.

— ‎Поедем через парк, — предложил другой голос.

Ну, а с другой стороны, почему бы мне их не понимать? Должна же я была получить какие-то бонусы от участия в обряде? Мало ли, вдруг это один из них? Из моих новых маленьких талантов, о которых Ганэшу лучше не знать…

— Так дольше, — спорили между тем мои похитители.

— ‎Безопаснее, — не согласился тот первый, что упоминал про департамент, и мы плавно завернули. В парк. А там дорога для транспорта неширокая, я это точно знала, мы через этот же парк в храм ехали.

Дорога узкая, кусты, опять же, по краю густые, очень на акацию похожие, предположительно, без толстых веток, и если я внезапно в один из этих кустов вывалюсь, меня даже не заметят.

Когда по крыше с треском проскользила ветка, я предпочла считать это знаком и решила, что пора действовать.

Как же, все-таки хорошо, что к выезду из столицы, от улицы, на которой жил Вэйд, вело только две дороги, и одна из них проходила как раз ряжом с департаментом… Дознания или Военных дел — неважно, главное, что адепты не рискнули ехать мимо, предпочли перестраховаться и подарили мне возможность спастись.

Дверца кареты была не заперта и открылась с едва слышным щелчком, чтобы тут же быть захлопнутой какой-то веткой. Эта дорога оказалась еще уже той, которую я помнила, но деревянные таблички, выкрашенные в красный цвет и указывающие направление, явно свидетельствовали о том, что дорога не для пеших прогулок предназначена, а для конных поездок. Одностороннее движение, узкий проезд, как же мне это нравится.

Во второй раз дверь я открывала медленно, с опаской, ожидая, что ее сейчас опять что-нибудь захлопнет, и получу я по носу.

Опасения мои не оправдались, мы выехали на относительно чистый участок, вокруг были только аккуратно подстриженные кусты, никаких деревьев, подозрительных сучьев или коряг.

Казалось бы, можно прыгать, но скорость у нас была достаточно приличная, и я боялась.

Боялась недолго, ровно до того момента, как услышала лошадиное ржание позади нас.

Это было чем-то вроде сигнала свыше. Или сейчас, или никогда.

Я выбрала «сейчас» и, стиснув зубы, выпрыгнула из кареты, с трудом подавив порыв трусливо взвизгнуть. Кусты приняли меня достаточно радушно, лишь оцарапали лицо и руки, выдрали клок волос и распороли рукав моей рубашки.

Зато почти целая, живая и свободная, я выбралась на дорогу и побрела в противоположную сторону от скрывшейся за плавным поворотом кареты с адептами.

Шла бодро, почти бежала, очень впечатлив своим видом извозчика, ехавшего мне на встречу, и бородатого мужика на коне, встреченного мною уже почти у выхода.

— Леди, вам помочь? — окликнул он меня, спешившись, но не спеша приближаться, будто боясь напугать.

— ‎Не подскажете, в какой стороне департамент? — голос дрожал от быстрой ходьбы и нервного напряжения, убойной дозы адреналина и страха. Я сама себе сейчас казалась очень храброй, просто замечательной, но справиться с пугливым нетерпением не могла. Я была смелой и боялась до дрожи одновременно.

Не знаю, о чем подумал мужик, когда исцарапанная и неопрятная девица с горящим взглядом и дрожащими губами спросила у него, где находится место, в котором обитают самые жуткие чудища города, но послушно махнул рукой влево, вверх по улице.

— Благодарю, — мне все еще было глубоко наплевать, к кому я сейчас шла, к Вэйду или Ганэшу, мне просто очень хотелось поскорее оказаться в безопасности. Потому что рано или поздно адепты поймут, что я пропала и, вполне возможно, попытаются отыскать.

На меня оборачивались, пару раз даже подходили, предлагая помощь, кто-то тыкал пальцем, а я шла, почти бежала, на ходу выбирая листики из косы, и просто очень собой гордилась, старательно загоняя страх на второй план. Сбежала, спаслась собственными силами, сама. Ну разве же я не молодец?

Оказалось, не молодец.

Мне это прямым текстом, в лицо Ганэш заявил.

Прифигевшая при моем появлении девица в белой мантии, очень на врачебный халат похожей, бросилась сообщать Отравителю, что ворвалась в его отделение какая-то психованная и требует подать сюда главного.

И ведь главного я получила, обрадовалась ему даже и радовалась, пока он меня по белым, стерильным каким-то, коридорам вел, успокаивающе за руку держа. А уж когда в логово свое затащил, да дверь за нами запер, тогда и началось самое веселое, и радость моя затухла.

— Совсем с ума сошла? — взъярился Ганэш, толкая меня к столу. А там мензурки какие-то, колбочки, реторта даже была, и меня прямо на эту стеклянную хрупкость швырнули.

И вот интересно, кто из нас с ума сошел? А если бы я на все это свалилась? Не удержалась бы на ногах и расколотила все к чертовой бабушке. А он же тут не простой химик, он отравитель! Кто может поручиться, что вон в той пробирке, мирно стоящей в штативе и пугающей меня насыщенным красным цветом своего внутреннего мира, не зреет какая-нибудь смертельная гадость?

— Вообще-то…

— ‎Кто тебя из дома выпустил? — не унимался он. — Ты хоть представляешь, что с нами теперь Вэйд сделает?

— ‎Не знаю…

— ‎Даже не удивлен!

А я же умная, я терпеливая, к тому же очень героическая, меня так просто из себя не выведешь… сегодня. Сегодня у меня хватило сил не сорваться и спокойно повторить:

— Не знаю, что он с тобой сделает, но мне благодарность выпишет.

— ‎Что? — не понял Гарс, и будто только сейчас меня увидел. — Что с тобой случилось?

— У нас в доме один серьезно раненый, надеюсь, еще не труп и куча бессознательных тел, и я тебя очень прошу туда кого-нибудь направить, — удивительное просто спокойствие, такое приятное, теплое, щекотное, а то, что руки дрожат, и перед глазами все плывет — мелочь несущественная, и вообще не важно, — а меня вот адепты похитили, увезти пытались, но я сбежала.

Странно на меня посмотрев, но не переспрашивая, Ганэш на несколько минут покинул кабинет, оставив меня одну среди своих опасных реактивов. И я стояла, дрожала и ждала, боясь даже глубоко вздохнуть. Просто состояние такое было… шаткое.

И ощущение тревожное, будто бы стоит мне только лишнее движение сделать, как я в истерику сорвусь.

Вернулся отравитель со стаканом воды и розоватым порошком.

— Успокоительное, — пояснил он, проигнорировав мой недоверчивый взгляд, — выпей. Группу я отправил, за Вэйдом послал. Быть может, мы успеем перехватить адептов.

— ‎Спасибо.

Я успела выпить порошок, разместиться в кресле Ганэша и даже обзавестись такой же белой мантией, как и те, что носили здесь все. Включая непосредственное начальство, что сейчас с озабоченным видом ходило перед столом, периодически предлагая залечить мои царапины. Вот только для того, чтобы их вылечить, мне нужно было выпить какую-то намешанную отравителем гадость мутного бледно-голубого цвета… а я еще очень хорошо помнила, как меня после прошлого такого лечения корежило. Вот только тогда рядом был Вэйд, который меня по комнате на ручках таскал, чтобы облегчить действие смеси, а сейчас кто этим озаботится?

— Сэл, ну побереги ты его нервы, — уже в который раз потребовал Гарс, — ты же просто ужасно выглядишь. Вэйд сейчас придет…

— ‎Хорошо, — вздохнула я, заметив промелькнувшее во взгляде Отравителя торжество. Радовался он рано, потому что пить какую-то оздоровительную смесь у меня не было никакого желания, — скажи, где у вас тут уборная, я приведу себя в порядок.

— ‎Селина.

Укоряющие взгляды на меня никогда особо не действовали, что очень часто доводило маму до тихого бешенства. И Ганэша эта моя невосприимчивость тоже не обрадовала. Мотнув головой влево, туда, где виднелась обычная дверь из белого дерева, почти скрытая от меня сейчас столом с целым набором сосудов и трубочек, собранных в странный агрегат, чем-то напоминающий выпариватель.