Огонь в крови (СИ) - Огинская Купава. Страница 3

— Прими мою кровь, мою силу и мою верность, — глухо проговорил он, подрагивающими пальцами удерживая мою руку.

Подсознательно я понимала, что мне нужно что-то сказать, но что?

— Прими! — яростное требование, от которого меня всю встряхнуло, и слово само сорвалось с губ:

— При-и-инимаю, — выдохнула, с ужасом глядя, как разгораются нити вен под его кожей.

На одно короткое мгновение мне стало нестерпимо горячо, ладонь, прижатая к его лбу, разогрелась, по запястью, наоборот, прошелся колючий холод, и нежную кожу будто укололо. Резко и зло.

Сдавленно пискнув, я попыталась вырвать руку, но ничего почему-то не получилось. Боль обжигающей волной прошлась по венам, опалила запястье, и все прекратилось.

Боль отступила, дракон перестал светиться и расслабился. Отпустил мою ладонь и вновь уткнулся лбом в грудь.

— Хорошо, — прошептал он, — хорошо.

— Отпустите меня… пожалуйста, — сдерживая рыдания, сдавленно попросила я, мечтая оказаться в своей комнатке на жилом этаже цветочного магазина. И больше никогда-никогда из нее не выходить.

— Не получится, малышка, — странный смешок, и подол моего платья сжали чуть подрагивающие пальцы, — мне теперь придется держаться за тебя очень крепко. Но сначала мы разберемся с одним неприятным вопросом.

Порывисто поднявшись на ноги, он пошатнулся и тут же ухватился за мое плечо, будто ища поддержки, а я сама едва стояла, ноги уже почти не держали. И вообще…

— Мы разберемся?

— Теперь ты — единственное, что держит меня в этом мире. Мне не хотелось бы потерять тебя по неосторожности, потому да, ты идешь со мной.

— Ку…

Договорить я не успела, меня подхватили на руки, ощутимо покачнулись, но устояли на ногах, и мир поглотил огонь.

Он был горячим, но каким-то ласковым, что ли, и опал почти сразу же, я даже испугаться толком не успела.

Впрочем, некоторая заторможенность у меня еще после пробуждения дракона появилась, так что не исключено, что все произошло не так уж и быстро.

Но фурор наше появление на стене произвело, несомненно. Даже мой отупевший от обилия впечатлений мозг не смог этого не заметить.

Сначала в нас стреляли, но стрелы, не долетая до цели, осыпались пеплом на камни, потом попытались зарубить мечами, расплавленные лезвия и серьезные ожоги были наградой доблестным стражам.

Участь мага, решившего нас быстренько скрутить в мясной шарик, была также незавидной — он превратился в хорошо прожаренную тушку с хрустящей корочкой.

От аппетитного запаха жареного мяса меня замутило, кого-то из молодых солдат вырвало.

— Продолжим? Или все же поговорим? — ужас продолжал стоять как ни в чем не бывало, на первый взгляд легко удерживая меня на руках, и голос его, обретший неожиданную силу, насмешливо прогремел над напряженными людьми. И только я знала, как подрагивают от напряжения его руки и быстро стучит сердце.

— Кто… ты? — Раданэш был немолод, но назвать его стариком едва ли у кого-нибудь повернулся бы язык. Про таких говорят, что возраст им к лицу… Возраст — да, но никак не страх.

— Не знаешь? — притворно удивился ужас. — Перед обрядом даже не потрудился узнать, кого именно собираешься пробуждать?

— Положение было безвыходным, никто не мог и предположить, что…

— Что я смогу удержаться в этом мире? Найду себе якорь раньше, чем сознание погаснет? — дракон говорил, и с каждым словом голос его набирал силу, под конец он уже просто гремел, заставляя вздрагивать не только меня, но и всех вокруг. — Ты подчинил меня своей воле, использовал мой огонь и мою силу, не испросив согласия, а после решил уничтожить!

Одинокая стрела, ударившая в невидимый щит дракона, странным образом его успокоила. Вопрос свой, по крайней мере, он задал ровным голосом:

— Что, по-твоему, я должен с тобой после этого сделать?

Король молчал, командор, мужчина в высшей степени неприятный, но достаточно сильный и хитрый, чтобы не только занять одну из главных должностей королевства, но и удержаться на ней, невольно отступил назад. Не в его правилах было рисковать своей жизнью, даже если того требовала данная им же присяга.

— Его нельзя убивать, — тихо прошептала я, шалея от собственной смелости.

— И почему же? — дружелюбно поинтересовался ужас. Даже улыбнулся, обнажив жуткие клыки.

— У него только дочь, наследника мужского пола нет. Междоусобицы начнутся, борьба за власть, — тихо проговорила я, потупившись.

— Тебе какое до них дело?

— Я тут как бы живу, — получилось совсем уж тихо.

Я думала, меня попросят заткнуться и не лезть со своими глупостями, в лучшем случае проигнорируют…

Ужас удивил:

— Хорошо, убивать не буду, — легко согласился он, смерив взглядом все еще горящее море.

Завтра, с приливом, весь пляж будет усеян трупами и обломками, но это завтра, сейчас же море горело.

Не веря своим ушам, я подняла на него удивленный взгляд, уверенная, что мне послышалось.

— Что?

— Ты же попросила. Я выполняю твою просьбу. Он будет жить столько, сколько я буду видеть в нем радушного хозяина.

— Что? — теперь настала очередь короля удивляться.

— Я планирую у вас погостить, — он нехорошо улыбнулся, — пока вы ищете и пробуждаете моих собратьев.

— Но…

— Если вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы снять проклятие, я не потревожу мир этих земель, заберу своих братьев и улечу на Дэгарх.

Солдаты переглянулись между собой, больше удивленные не требованием ужаса, а его обещанием покинуть нас, вернувшись на драконьи острова. В глазах их горел злорадный огонек предвкушения, все прекрасно понимали, что, если драконы вернутся на свои острова, которые сейчас занимает Ашта-Хэш, тому придется либо бежать, либо погибнуть в сражении за земли, которые никогда не принадлежали ему полностью.

— А сейчас… — меня медленно поставили на ноги, не сдержав тихого, едва слышного стона. Кому-то было больно и плохо, но этот кто-то упрямо пытался не показать виду, — вы, как радушный хозяин, пригласите нас в гости, поселите в самых удобных покоях и займетесь поиском драконов.

Спорить с ним никто не решился, и даже я бы не осмелилась, если бы не одно но…

— Я не могу пойти с вами. У меня работа, я должна вернуться в лавку.

— Ты должна быть в безопасности, — ровно отозвался дракон, неторопливо следуя за королем и его свитой. И не тревожили его ни солдаты, притаившиеся позади нас, ни напряженные взгляды или обилие оружия кругом, — это единственная твоя обязанность.

— Вы не понимаете, — вопреки всем своим заверениям, что мне бы надо его покинуть, я с трудом сдерживала желание вцепиться в его камзол. Слишком много внимания, слишком много недобрых взглядов, а у меня нервы совсем слабые.

Словно почувствовав мое состояние, ужас сам взял меня за руку, сжав ладошку в горячих пальцах, и жестко отрубил:

— Не понимаю, но скоро во всем разберусь. Узнаю, как изменился мир за то время, что я спал, и найду способ защитить тебя от всех опасностей. Пока же ты будешь находиться рядом со мной.

— Но почему?

— Потому что теперь ты держишь мою жизнь в своих руках, — на меня он не смотрел, внимательно отслеживая движение короля, но крепко сжимал мою руку, в которой я, оказывается, держу его жизнь.

Что это вообще значит?

Почувствовав, видимо, что я хочу сказать что-то еще, ужас велел:

— Не сейчас. Поговорим без свидетелей.

Я замолчала, уверенная, что смогу задать все волнующие меня вопросы сразу же, как мы окажемся во дворце… Подумать только, я попаду во дворец!

Вопреки ожиданиям, особого восторга я не испытывала, лишь недоверие и легкое сожаление. Конечно, побывать во дворце я мечтала, как и многие горожане, но лучше бы, конечно, мечта так и оставалась просто мечтой…

Если бы знала, что ужас меня обманет и сразу после заселения в северное крыло дворца (король с радостью ухватился за возможность отселить опасного гостя как можно дальше от своих покоев) завалится спать, наверное, я бы все же задала ему главный вопрос прямо при свидетелях. Но я не знала, а потому беспокойное: «Что же теперь со мной будет?» — так и осталось висеть в воздухе.