Мара из Троеречья (СИ) - Gradiva Gala. Страница 52

— Хочу вернуть всё, как было, — выпалила она, отходя к самому окну.

Никакая нить, пусть и самая заговоренная, не могла помочь, и девочка, чтоб не провести остаток дня в слезах, вернулась к порошку для Лиса.

К полудню тот проснулся. В ушах перестало звенеть, только голова налилась чугунной тяжестью. Посидел на полатях, свесив ноги — Рута копошилась на грядках, а Марушка снимала метелки высушенных трав, висящих под самой крышей. Девочка, пошатываясь, балансировала на скрипучей стремянке и в окне виднелись только ее ноги. Лис потянулся и смачно зевнул. Когда вышел во двор, Марушка уже спрятала травы в сарае — под ветром не истреплются, да не отсыреют под дождем. Рута полола огород, но все чаще останавливалась передохнуть — живот мешал нагибаться, а спину ломило даже, когда она отдыхала от работы. Марушка, пробегая от сарая до стремянки, протарахтела Лису, чтоб наносил воды в бочку — дни стояли прохладные, но засушливые, а сама хозяйка не в том положении, чтоб ведра таскать — ей рожать со дня на день. Лис легкомысленно отказался от коромысла и, подхватив ведра, поплелся к притоке.

У воды пели камышовки, свистели дрозды и покрикивал одинокий, но пронзительный как скрежет пилы по сухому дереву ремез. На мелководье грелись выводком вылупившиеся из гроздьев прозрачной икры с черным глазком, головастики, баламутя ил. Лис потарахтел ведрами над гладью притоки, но лягушачьи дети так и остались копошиться в прибрежной мути. Рыжий плюнул, сбросил сапоги и закатал штаны выше колена. Вода оказалась теплой. Не парное молоко, но за несколько минут, проведенных в ней, он не почувствовал непреодолимого желания вылезти на берег, стуча зубами. Полные ведра оставил на берегу. Оглянулся и скинул на песок одежду. По-хорошему не мешало и ее постирать, но это потом, успеется. Лис неспешно зашел в воду. Прежде, чем нырнуть — купаться, так основательно, — задумчиво поскреб синюшное пятно, отдаленно напоминающее раскрытую ладонь, вытатуированную неровными линиями за ухом. «Свести, что ли?» — тревожно пригладил он скрывающие ее волосы.

* * *

Тучи заволокли небо. Запряженные в телегу лошадки фыркали, чутко поводя ушами. Рыжуха все норовила пожевать Марушкину косу, пока молодая и резвая Чернуха нетерпеливо переступала на месте.

Микул обошел телегу, стоящую едва ли не на поваленном плетне у дома Руты, и подбил ногой колесо, чтоб не отвалилось посреди дороги.

Когда Марушке надоело отбиваться от поползновений Рыжухи, она встала на носочки, обнимая ее за теплую морду. Лошаденка удивленно посмотрела на девочку круглым глазом и высунула язык, пытаясь дотянуться до кончика косы. Марушка достала хлебную корку и предложила ей. Незаметно, чтобы не обидеть черную беспокойную лошадь, для которой гостинца не оказалось.

— Скошенной травой пахнут… и лугом, — восторженно повернулась девочка к Лису, только сгрузившему в повозку их нехитрые пожитки. Рыжуха воспользовалась ситуацией и снова с упоением замусолила в губах мокрый кончик Марушкиной косы.

Лис наклонился к лошадям и скривился, принюхавшись:

— Навозом, — заявил он, запрыгивая в телегу.

Повозка скрипнула, грозясь развалиться при следующем же резком движении. Микул охнул, и ринулся искать, не треснула ли где доска. Телега была не нова. Еще дед Ахмыл во времена своей молодости катался на ней свататься к красавице из соседнего села.

У самого порога Роланд очень тепло, как показалось Марушке, прощался с Рутой. Девочка даже отвлеклась от Рыжухи, пытаясь разглядеть их. Удивленно прищурилась — неужели раненый умеет не только издевательски ухмыляться или хищно скалиться?

Увлекшись, Марушка взвизгнула и обернулась — Рыжуха больно дернула ее за выбившуюся прядь, продолжая задумчиво пожевывать волосы. Когда девочка отняла косу у лошадки, Роланд уже подходил к телеге. «Может, мне привиделось?» — подумала Марушка, встречаясь с его привычным брезгливым и отрешенным взглядом.

— Трогай, Микул, — бросил он. — В Тержь нужно попасть до ночи.

Марушка замялась перед расшатанным бортиком телеги — тот ходуном ходил под пальцами, и девочка никак не могла удобно ухватиться, чтоб потом перекинуть ногу и запрыгнуть внутрь. Лис протянул ей руку и подался вперед. Полупрогнившие доски заскрипели, едва он подхватился на ноги.

Микул поглаживал бока лошадям. Услышав скрип, с досадой цокнул языком — жаль, если единственная свободная на все Резные Петушки развалится в дороге. Просить о безопасном пути следовало не богов, покровительствующих путникам или лошадей, а телегу-развалюху, но Микул и сам не знал, как к ней подступиться и чем умаслить, коли срок службы ее давно вышел.

Марушка схватилась за Лисову руку, но запрыгнуть все равно не вышло — босая нога скользила по трухлявому дереву. Роланд краем глаза заметил замешательство девочки. Он резко поднял ее, и подсадил в телегу. Марушка растерла бока, где только что побывали руки похитителя. «Опять он меня хватает, будто я корзина со снедью… Нет, — расстроенно тряхнула головой, — с дождевыми червями. Вот, будто я тяжелая корзина с червями, которую нужно доставить на пир к поедателю червей. И бросить жалко, и таскать брезгливо». Удовлетворившись придуманным сравнением, села возле Лиса, прижимаясь к нему горящим боком — следы от пятерни останутся, и обиженно засопела.

Из дома выскочила Рута. Придерживая живот, как могла быстро, зашагала к телеге. Марушка привстала — вдруг схватки начались и нужно остаться, чтоб помочь? Микул натянул поводья, собираясь уже трогаться, когда заметил Руту. Знахарка протягивала вперед сжатую ладонь, тень беспокойства залегла на ее лице.

Доковыляв до повозки, Рута оперлась на бортик обеими руками. И, тяжело дыша, протянула Марушке сомкнутую ладонь, в которой оказалась затейливо переплетенная грубая нить. Марушка удивленно посмотрела на знахарку.

— Нитка, — выдохнула Рута, поднимая раскрасневшееся лицо, — моя первая нитка. Держи.

— Спасибо, — девочка сгребла нить и замерла, растерянно рассматривая ее. Сплетенная веревочка колыхалась перед самым носом, и Марушка решительно не понимала, что с ней делать. — А зачем она мне?

— Оберег. — Объяснила Рута, переводя дыхание, — Если б ты сама спряла, было бы лучше. Но и моя сгодится. Повяжи ее на пояс, под платьем.

— Хорошо, — Марушка кивнула, не решаясь спрятать нитку — так и держала у самого лица.

— Доброго пути, — Рута отпустила бортик повозки, опершись на уцелевший столбик от поваленного забора.

Повозка ехала, покачиваясь на рытвинах. Знахарка из Резных Петушков долго смотрела ей вслед. Пока Руту было видно, Марушка махала ей руками, прощаясь. Нитка развевалась на ветру в ее кулаке. Когда телега скрылась за поворотом у самого леса, Рута постояла еще немного. Первые капли дождя упали на землю, поднимая пыль, и знахарка тяжело ступая, направилась к дому.

Она зашла в избу и устало опустилась на лавку у окна. Поскребла ногтем присохшую к столешнице репу. Рута за годы привыкла к одиночеству, и даже в какой-то мере отшельничеству, но сейчас тишина показалась ей гнетущей, а не умиротворяющей. Знахарка тряхнула головой и погладила круглый живот. Дождь забарабанил по козырьку крыши. Холодные капли падали на стол и руки знахарки, но она не спешила запереть ставни. Встала, только когда поменялся ветер — горстка трав на самом краю стола грозила намокнуть. Пришлось спасать — кто знает, когда Рута сможет снова выбираться в поле и в лес. Знахарка шагнула к окну, высунулась под дождь и с грохотом захлопнула ставни. От сквозняка травы разлетелись по столу. Отрешенно начав собирать листья и соцветия в ладонь, Рута вдруг замерла — росянка, горец, свежая, недавно собранная у озера мариюнка и чабрец. Марушка сдержала обещание, объяснив как умела, из чего готовить зелье от чахоточного кашля. Рута улыбнулась, достала ступку и бросила в нее травы. Затем, развела огонь и поставила воду для отвара. Трещали поленья в печи, и совсем скоро в доме стало тепло.

Марушка прятала голову подмышкой у Лиса, как цыпленок под крылом у взрослой птицы. И хотя рыжий растянул свою куртку у них над головами, дождь хлестал по плечам, стекал на дно повозки, и хлюпало уже под ногами. Микул предложил было спрятаться и переждать под раскидистым дубом, или вовсе перенести поездку, но Роланд поторопил его, пообещав хорошее поощрение, если доедут до пристани в назначенное время. Здоровяк поохал, сетуя на плохую дорогу, погоду, и позднее время, но перечить не стал. Когда на кону серебруха — нужно быть совсем дурнем, чтоб перечить. К тому же, знахарка в селе осталась, подлечит его по старой дружбе, если он простынет, решил Микул и совсем успокоился. Марушка попыталась заговорить с Лисом, но тот злился из-за хлынувшего ливня и на все ее попытки отмалчивался, недобро поглядывая по сторонам. Девочка вздохнула и перевела взгляд на дорогу, высматривая что-нибудь интересное, о чем можно будет думать в пути. Но из-за воды, стоящей стеной перед глазами, все вокруг расплывалось и двоилось — Марушка даже не могла сосчитать точное количество берез вдоль тракта.