Тайна Солнечной принцессы - 4 (СИ) - Ильина Ольга Александровна. Страница 34

— Замок мне покажет.

— Что? — не понял ректор.

— Замок покажет.

— Клементина, откуда ты знаешь, что замок живой? — как-то слишком угрожающе проговорил Лазариэль.

— Он мне сказал. Это мой дар, — последнюю фразу я прошептала, испугавшись его взгляда и пляшущих фиолетовых искр в его глазах. Красиво, но…

— Так, — заметив мой испуг, поспешил успокоиться дэйв. — Вы оставайтесь здесь, а мы с эрисой ненадолго отойдем, побеседуем.

Ректор не стал никуда меня тащить, он просто активировал портал, и мы провалились в подпространство.

Я говорила, что я не люблю подпространство, так вот, я его ненавижу. Там холодно, мерзко и страшно, а еще там живут блуждающие серые тени, готовые вот-вот напасть. Если бы не прижимающий меня к себе Лазариэль, они бы точно напали, и он, казалось, их не видел. Нет, точно не видел. Жуткие, жуткие тени.

Они исчезли, когда мы оказались в кабинете ректора. Меня усадили в кресло, Лазариэль расположился напротив и ожидающе уставился на меня.

— Итак, я слушаю.

— Ну, — немного стушевавшись, заговорила я. — Инар, наверное, упоминал, что у меня есть дар. Я могу восстановить из пепла сгоревшую бумагу, создать иллюзорную ауру, если у меня будет слепок, из щепки воссоздать стул…

— Из опавшего листа создать дерево? — заинтересовался он.

— Никогда не пробовала, но… возможно.

— И ты разговариваешь с живыми домами?

— Не совсем так, и не совсем с живыми, точнее и с неживыми тоже, — путано пробормотала я, не зная, как четко донести до него свои мысли. — Понимаете, у каждого дома есть хозяева. Они живут в нем, между ними что-то происходит, разговоры, скандалы, какие-то сцены. Все эти события как бы отпечатываются на стенах, остаются там. А я могу увидеть эти события, если правильно настроиться и знать точное время события, которое хочу увидеть. Но это не обязательно. Если дом живой, то он сам мне все показывает. Замок тоже живой, и он может мне все показать. Любые ловушки. Ведь он тоже устал от них и хочет освободиться. А еще я думаю, что процесс обезвреживания ловушек можно превратить в урок.

Ректор долго молчал, смотрел на меня, но явно был погружен в себя, что-то там обдумывая в голове. Я не мешала, рассматривая большое напольное зеркало в красивой резной раме, что стояло у стены в просторном кабинете. И это зеркало сейчас слегка мерцало.

«Подслушивает» — подумалось мне, а если и не подслушивает, то наверняка все равно услышит. Странно, но я совершенно была не против, что у нашего с ректором разговора был еще один скрытый свидетель.

Через несколько минут тихого ожидания, Лазариэль наконец ожил, посмотрел на меня с непередаваемым восхищением, чем ужасно меня смутил, а затем сказал:

— Правду говорят, что гены никуда не денешь. Ты вся в отца. Только он может так повернуть безвыходную ситуацию, что не только выиграет, но и выгоды свои получит. Кстати, твой двоюродный дедушка герцог Ардонский из той же породы. Не знакома еще? Познакомишься.

Я аж опешила от его слов и теперь сама ненадолго выпала из реальности. Жуть, у меня еще и двоюродный дедушка имеется. Родственники все прибывают.

— Идея хорошая, нуждается в доработке. Завтра обсудим. Кстати, о твоем даре — а ну-ка рассказывай, чего не договорила?

— Как вы…

Ох, и правда не договорила. Упомянуть забыла, что мне обязательно нужен якорь, если уж я собралась спускаться так глубоко в прошлое и какой-нибудь не слабый источник сил. Инарчик, например.

Пришлось рассказывать про правду. А ректор… пусть уж он сам решает, воспользоваться или нет. Но, судя по его повеселевшему взгляду и расправленным, а не сгорбленным, как недавно, плечам, моим предложением он воспользуется, а это значит… это значит, что меня ждет еще одна бессонная ночь и новая встреча с моим невыносимым дэйвом. Уррря.

ГЛАВА 11 Нелегкая доля юного экспериментатора

— Ты все слышал? — спросил Лазариэль, обернувшись к мерцающему зеркалу. Он уже давно понял, что его разговор с Клементиной подслушивали, но не имел ничего против. Школа была делом его жизни, второй самой большой любовью после Иолы, и внезапная угроза ее потерять, всерьез напугала.

Инар появился в зеркале, как в магическом проекторе, но переходом не воспользовался. Просто оставил открытым, словно приглашал. Лазариэль не стал медлить и прошел через портал, чтобы оказаться за тысячи лиг в старом кабинете повелителя Дариана.

— Что мы здесь делаем? — спросил Лазариэль, касаясь старого дубового стола, за которым часами сидел его давно почивший брат, решая важные государственные дела. Несмотря на свой статус, он много работал и этим сын пошел в отца.

— А что тебе не нравится? Как по мне, так это идеальное место, чтобы поразмышлять. Знаешь, я любил приходить сюда ребенком, забираться в кресло и смотреть, как работает отец. Или прятаться за портьерой, под столом, чтобы когда он придет, выпрыгнуть неожиданно и напугать. Правда, никогда у меня этого не получалось. Он всегда знал, что я рядом.

— Тебя потянуло на воспоминания?

— Не по моей воле. Я вот все думаю, что могла увидеть в Клементине моя мать, что не только смирилась с нашими отношениями, но и захотела впервые за двенадцать лет навестить нашу общую знакомую?

— Почему ты решил, что дело в Клементине? — нахмурился Лазариэль.

Но Инар с ответом не спешил, вместо этого он задал свой вопрос:

— Что произошло, когда тень моей матери напала на Клем?

— Ты задаешь опасные вопросы, мой мальчик.

— Что она увидела? — ледяным, едва ли не приказным тоном снова спросил уже не племянник — повелитель.

— Я не знаю.

— Разве?

— Инар, что ты хочешь от меня узнать?

— Расскажи, почему ты убил своего дракона?

— Потому что это была плата.

— За Иолу?

— За новую жизнь.

— Но это не все. Ты бы не пошел на это без одобрения Матери.

— Без ее приказа, скорее.

— Когда парнасец встретился с Клем на Зимнем балу, он сказал ей одну странность. Я тогда не придал этому значения, но теперь…

— Что он сказал?

— Что в ней живет душа дракона. Ты видел ее?

— А ты?

— Нет. Ни я, ни моя тень не видят ничего необычного. Но моя мать видела.

— Инар, я знаю, на что ты намекаешь, но мне не дано постичь замыслов Матери. Ты не тому задаешь вопросы.

— И ты веришь, что если я задам этот вопрос ей, она мне ответит? — неожиданно горько усмехнулся повелитель. — Меня бесит, что она считает себя вправе играть нашими судьбами, как игрушками.

— Такова Мать. Ты либо веришь ей, либо сопротивляешься.

— А что если она заиграется? Что, если в результате этой игры я потеряю ее?

— Я тоже когда-то ее ненавидел. Не доверял, проклинал, но… она подарила мне Иолу, когда я был на грани, когда мечтал и даже жаждал смерти. Она подарила мне новый смысл.

— Но какой ценой? Это стоило того?

— Да, — не раздумывая ни секунды, ответил Лазариэль. — Конечно, да. И если ты хочешь знать, я верю, что парнасец был прав, и где-то там, в глубине синих глаз моей крестницы живет и мой Гром. Я никогда не благодарил, но спасибо, что назвал своего дракона этим именем.

— Не за что. Это красивое имя для дракона.

— Не борись с Матерью. Пусть все идет, как идет. Она, по-своему любит нас, да в своей извращенной божественной манере, но любит.

— Иногда, любовь убивает, — по-прежнему печально вздохнул Инар, и судьба его отца была прямым тому подтверждением.

— Да, но чаще делает самым счастливым на свете, — проговорил Лазариэль, вспоминая свое прошлое. Горькое, отравленное, почти уничтоженное, но все же возрожденное благодаря прекрасному взгляду его драгоценной супруги, ее мягкой улыбке и такому важному: «люблю». За это счастье можно отдать многое, даже сердце лучшего друга.

В лабораторию леди Иолы мы с Самиркой снова попали только к обеду. Зато Касс уже успела приготовить основу для зелья. Осталось только добыть завершающий ингредиент.