Ужасная саба и ее хозяин (СИ) - Чаусова Елена. Страница 60

Он просто не мог от нее отвернуться, перестать смотреть, любоваться тем, как она раздевается, как опускается на пол перед ним — Лейтис видела, как Эйдан, отступив на шаг, наощупь выдвинул ящик тумбочки, чтобы так же вслепую нашарить там кожаный поводок и браслеты. А сам в это время неотрывно смотрел на нее. Любовался, с довольной полуулыбкой на губах.

— Хорошая девочка, послушная саба, — одобрительно проговорил он, подойдя к ней ближе, теперь возвышаясь совсем уж сильно, погладил ее по голове и тут же защелкнул повод на ошейнике другой рукой. — А сейчас будешь еще послушнее. В ноги — и целуй. Покажи хозяину, как ты его любишь, — он быстрыми четкими движениями намотал поводок на руку настолько, чтобы Лейтис только рухнуть к его ногам свободы движений и хватало, и дернул на себя, потарапливая ее с выполнением указания. Лейтис чувствовала, как он наслаждается происходящим, ощущала его желание, вскипающее сильнее с каждой секундой, то удовольствие, с которым он на нее смотрит сейчас.

О, это было замечательно упасть в ноги и целовать ботинки сияющие почти так же, как с утра, когда Эйдан их надел, на которых лишь в паре мест можно было найти пылинки. В конце концов, откуда бы взяться пыли и грязи на ботинках, в которых он максимум доходил до флаера по садовой дорожке, а потом проводил время в офисе, где уж точно хорошо убирали, зря, что ли, Эйдан там командовал? Под его началом не могло бы быть грязно. Лейтис вдруг подумала, что она теперь может приехать к нему в офис, посмотреть хоть, как он там устроился, главное — узнать, когда у Эйдана не слишком загруженный день, чтобы не помешать ничему важному. Он бы обрадовался, или возмутился — впрочем, и в том, и в другом случае дело закончилось бы сексом на эйдановом наверняка очень-очень начальственном столе. Отличная идея.

— Чудесная саба, — снова похвалил Эйдан, отступил одной ногой назад, дернул поводок. — Ползи, смотри на меня и ползи ко мне, девочка, как кошечка. Мне нравится на тебя смотреть вот так. Хочу видеть, какая ты красивая… какая ты покорная… Порадуй хозяина, моя хорошая, — он медленно отшагивал назад, тянул поводок, заставляя ее двигаться следом за собой, потому что поводок оставался все таким же коротким.

Они двигались вдоль кровати, не к ней — Лейтис не могла пока понять, что он придумал для нее. Хорошее. Как он ее возьмет?.. В какую позу поставит?.. Или будет вот так таскать по комнате, а потом трахнет прямо на полу?.. Это будоражило. Тем временем Эйдан приостановился, наклонился и легонько похлопал ее по ягодице ладонью.

— Попку выше, девочка, выше отставляй. Старайся лучше. Покажи хозяину то, на что ему нравится смотреть.

Что он шлепнул, было приятно — Лейтис мгновенно размечталась о том, как он мог бы поставить ее на кровать, в такую вот позу с задранной задницей, одной рукой придавить ей голову, а второй нашлепать от души, прикрикивая за то, что она вскидывается от особенно сильных ударов. Что-то, кажется, то, что он разок использовал ремень, совсем сорвало ее с катушек, и она не могла не мечтать о повторении экзекуции.

Эйдан просто не мог удержаться. Когда она была у него в ногах, когда так восхитительно поднимала вверх свою красивую, самую невыносимо желанную попку — невозможно было удержаться и не шлепнуть. И он позволил себе это. Слегка, не сильно — в этом не было ничего страшного. Так Эйдан себе сказал. Просто хозяин немного понукает сабу. Можно. И он не ждал вовсе, что Лейтис отреагирует на это таким возбужденным трепетом, таким всплеском острого желания. Он аж дыхание задержал на пару мгновений и тут же себя одернул, потому что фантазия пустилась вскачь, подкидывая Эйдану яркие картинки того, как он от души охаживает Лейтис ладонью по заднице, дергая за разноцветные хвостики, как он любил. Размечтался. А девочка, скорее всего, просто соскучилась по хозяйской руке. Ей это было так нужно сейчас — его приказы, его строгость, когда она переволновалась. И Эйдану было нужно тоже, он тоже соскучился. Ему было это необходимо — ощущать себя хозяином Лейтис, ощущать ее своей сабой. И он прекрасно знал, что рано или поздно ей это потребуется, и скорее рано, чем поздно — но успел соскучиться. И теперь ему хотелось всего и сразу, а сдерживаться было почти невозможно. И даже не хотелось.

— Ползи дальше, — велел Эйдан, симметрично шлепнув ее по другой ягодице. Блаженное ощущение — в ладони, в руке, во всем теле. И Лейтис отреагировала на него еще отзывчивей. Так, что ее хотелось взять немедленно. Но он дернул за поводок, чтобы подвести ее к изножью кровати, как он задумал с самого начала. Потому что так было лучше. — Стой. Развернись к кровати лицом и держись за решетку, девочка. Хочу видеть, как ты будешь выглядеть, — сам он остановился сбоку, и впрямь собираясь любоваться. И еще — поправлять ее позу, снова похлопывать, поправлять ножки, облапать всю. А потом сообщить, что она недостаточно старалась, и сейчас-то он ее и поставит на место, как и было сказано. Приковать к этой самой решетке наручниками — и тогда уже взять, сзади, быстро, жестко. С наслаждением. Планировать все это тоже было упоительно.

Лейтис остановилась, взялась за решетку, прогибаясь в пояснице, еще лучше выставляя свою очаровательную попку, спросила:

— Так, хозяин Эйдан?

— Сильнее выгнись, — велел Эйдан, отпустив поводок и ухватив ее за хвостики, потянул назад, одновременно проводя ладонью по спине, надавливая. Он придирался и был строже некуда, как и собирался, даже больше, чем собирался — потому что ему хотелось самому и он ощущал, как этого хочет Лейтис. Чтобы он был с ней "кошмарно властным типом", чтобы взял ее тоже властно, страстно. Хочет ощутить всем своим телом ту самую твердую хозяйскую руку. И Эйдан готов был дать ей это, осуществить свой отличный план — и осуществил, не мешкая. И это было очень хорошо, им обоим было замечательно, он чувствовал. Но одновременно ощущал и то, что Лейтис все равно мало, что она хочет еще, еще больше — и, пытаясь понять, куда уж еще больше, невольно снова и снова возвращался мыслями к тому, как она вздрагивала всем телом от его шлепков. Не как саба — как маза, которой это способно доставить настоящее удовольствие.

— О, хозяин Эйдан, — прошептала она, — неужели я недостаточно стараюсь?

И было понятно, что меньше всего Лейтис хочет услышать, что старается достаточно. И все эти мысли очень, очень сильно возбуждали. Еще сильнее — каждый раз, занимаясь с ней любовью, Эйдан с удивлением обнаруживал, что может хотеть ее еще больше, когда казалось, что больше уже невозможно. И он тянул ее за волосы назад со всей силы, и склонялся к ней, чтобы жадно целовать беззащитно открытую шейку, прямо над ошейником, его ошейником. И Лейтис стонала, выгибалась, подавалась к нему, и наручники лязгали о прутья кровати. И это было восхитительно, как всегда. И еще восхитительней. И еще. И еще. До тех самых пор, пока она не дошла до пика наслаждения и не зашлась в оргазме с особенно громким стоном. И Эйдан — сразу следом за ней. Потому что едва выдержал до этого момента, такой соблазнительной, такой прекрасной и такой любимой она была. Его девочка.

После они лежали на кровати, расслабленно и довольно, и Эйдан нежно обнимал ее, тоже как всегда, и Лейтис ворковала успокоенно, но мысли о том, что ей было нужно больше, было нужно что-то еще, его не оставляли. И неужели — именно то, о чем Эйдан даже мечтать не смел? Это было слишком прекрасно, чтобы быть правдой. И он продолжал думать об этом и за ужином, где, как и всегда, следил, хорошо ли она ест, и убеждался, что хорошо и с аппетитом. Все было привычным, родным, уютным и радостным — а Эйдан никак не мог перестать думать, что в этом всем, очень может быть, им обоим недостает того самого, о чем он запретил себе думать с тех самых пор, как Лейтис появилась в его доме. Но он уже не разобрался в ее желаниях однажды, чем смертельно ее обидел. И мог ошибиться и в этом тоже. И он очень хотел, чтобы все так и оказалось, страстно желал. Проверить при первой подходящей возможности — и убедиться, что был неправ все это время. Зато прав сейчас. Потому что тогда все стало бы совершенно идеально. Лучше просто некуда. Он любил Лейтис любой, и ему было с ней хорошо и так, безо всякой порки, но если она тоже этого хочет, как и он — чего еще желать ему?