Все рассказы - Носов Николай Николаевич. Страница 40

— Моя мама лучше! Моя мама красивее!

Владик пытался оттолкнуть Нату рукой, но Ната крепко прижимала палец к лицу своей мамы и старалась пихнуть Владика ногой. На шум прибежала Нина Ивановна. Она узнала, отчего весь этот крик, и велела всем сесть на стулья. Но никто не хотел отходить от выставки, и каждый кричал, что его мама красивее.

Тут Нина Ивановна заметила одного самого маленького мальчика, который не кричал, не визжал, а тихо сидел на своем стульчике и со спокойной улыбкой смотрел на все это представление. Это был Славик Смирнов, который недавно поступил в детский сад, Нина Ивановна похвалила Славика за то, что он не шумит, не кричит, и сказала ребятам:

— Ах вы глупенькие, неразумные маленькие существа! Разве так может быть, чтобы все были самые красивые? Вот посмотрите на Славика. Он у нас самый маленький, но самый умный, потому что не кричит, не визжит и не тычет в карточку своим пальцем.

— Это потому, что он у нас новенький и еще не сделался смелый, — сказала черноглазая Ирочка.

— Нет, вовсе не потому, — возразила Нина Ивановна. — Он понимает, что самый, самый, самый красивый — всегда кто-нибудь один. Вот пусть Славик скажет, какая из наших мам самая красивая, а мы самой красивой маме подарим вот этот замечательный букет мимоз.

Тут только все увидели, что в руках у Нины Ивановны был большущий букет пахучих мимоз, но никто его не заметил раньше, потому что все только спорили между собой и смотрели на своих мам.

— Давайте! Давайте! — закричали все разом. — Пусть говорит Славик. Он сидел тихо и не лез вперед со своей мамой. Он правду скажет.

— Ну, иди и покажи, какая мама самая красивая, — сказала Славику Нина Ивановна.

Славик встал, не спеша подошел к выставке и показал на карточку, на которой была снята старенькая женщина в старой стеганой ватной куртке и в черном некрасивом платке на голове.

— Вот самая красивая, — сказал он.

Что тут было! Какой крик поднялся! Все стали кричать, что Славик сказал неправду. А некоторые захохотали так громко, что у них затряслись на голове волосы.

— И нечего тут смеяться, — сказал Славик. — Она просто в некрасивой одежде снята. Ее дядя Василий на заводе в спецодежде снял. А когда она в праздник наденет красивое платье, ее и не узнать!

— Это он нарочно говорит, что его мама самая красивая, чтоб ей достался букет! — кричали ребята. — Нина Ивановна, не отдавайте его маме букет!

— Да разве это моя мама? — удивился Славик. — Это совсем не моя мама. Это просто бабушка Динь. А моя мама еще красивее, чем бабушка Динь.

— Какая еще бабушка Динь? — закричали ребята.

— Ну, бабушка Дина, — объяснил Славик. — Когда я был маленький, я не мог сказать «Дина», а говорил просто «Динь». Вот с тех пор бабушка Дина и стала бабушкой Динь. Мама и папа уехали на два года работать на Север, а я живу с бабушкой Динь. Бабушка Динь хорошая. Она добрая и всегда играет со мной. А теперь даже игрушки дарит. Теперь я подрос и пошел в детский сад, поэтому бабушка Динь вернулась на завод и, когда получает получку, покупает какой-нибудь подарочек мне. У меня теперь много игрушек. Я их берегу, потому что их подарила мне бабушка Динь.

И тогда Нина Ивановна сказала притихшим ребятам:

— Вот видите, мои маленькие мышата. Каждому из вас кажется всех красивее своя мама, потому что каждый из вас любит свою маму. Значит, самый красивый для нас тот человек, которого мы любим больше всего на свете. И не важно, старый он или молодой, взрослый или ребенок.

— А кому мы букет отдадим, если так получилось, что все красивые? — спросила Ната.

И тогда Нина Ивановна сказала:

— Давайте отдадим букет бабушке Динь, раз мы так условились. К тому же мам к нам на праздник придет много, а бабушка Динь будет одна. Мы подарим ей этот букет за то, что она самая старшая среди мам. Согласны?

И все согласились. И так и сделали. Когда мамы пришли в детский садик на праздник, вместе с ними пришла и бабушка Динь. И все увидели, что она в красивом, праздничном платье, а волосы у нее были совсем белые, на лице много морщин, а глаза добрые, ласковые.

Потом все читали приготовленные к празднику стихи, а когда со стихами было покончено, каждый подарил своей маме ее портрет в красивой рамке с беленькими ромашками. А потом Света отдала букет мимоз бабушке Динь. Нина Ивановна сказала, что дети решили подарить букет бабушке Динь, потому что она самая старшая среди мам.

Бабушка Динь поблагодарила детей, но не взяла себе все цветы, а каждому дала по веточке мимозы. И каждого, кому давала цветы, она гладила рукой по головке. И когда она погладила по головке Свету, Света почувствовала, что рука у бабушки Динь мягкая, ласковая, точь-в-точь как у Светиной мамы. И Свете уже совсем не было жалко, что цветы достались не ее маме.

А Владик сказал:

— На следующий год мой папа поедет в путешествие на Курильские острова, и, когда будет Международный мужской день, я принесу на выставку портрет дедушки. Тогда букет мимоз подарим моему дедушке.

А Ната сказала:

— Глупенький! Бывают только международные женские дни, а международных мужских днёв не бывает.

А Нина Ивановна сказала:

— Надо говорить «дней», а не «днёв». Международных мужских дней действительно не бывает, но это ничего. Мы в нашем детском саду устроим один такой день, чтобы папам и дедушкам не было обидно.

Тогда все мамы весело рассмеялись. А веселей всех смеялась бабушка Динь, так как была рада тому, что ей достался букет мимоз.

Затейники

Мы с Валей затейники. Мы всегда затеваем какие-нибудь игры.

Один раз мы читали сказку «Три поросенка». А потом стали играть. Сначала мы бегали по комнате, прыгали и кричали:

— Нам не страшен серый волк!

Потом мама ушла в магазин, а Валя сказала:

— Давай, Петя, сделаем себе домик, как у тех поросят, что в сказке. Мы стащили с кровати одеяло и завесили им стол. Вот и получился дом. Мы залезли в него, а там темно-темно!

Валя говорит:

— Вот и хорошо, что у нас свой дом! Мы всегда будем здесь жить и никого к себе не пустим, а если серый волк придет, мы его прогоним.

Я говорю:

— Жалко, что у нас в домике нет окон, очень темно!

— Ничего, — говорит Валя. — У поросят ведь домики бывают без окон. Я спрашиваю:

— А ты меня видишь?

— Нет. А ты меня?

— И я, — говорю, — нет. Я даже себя не вяжу.

Вдруг меня кто-то как схватит за ногу! Я как закричу! Выскочил из-под стола, а Валя за мной.

— Чего ты? — спрашивает.

— Меня, — говорю, — кто-то схватил за ногу. Может быть, серый волк?

Валя испугалась и бегом из комнаты. Я — за ней. Выбежали в коридор и дверь захлопнули.

— Давай, — говорю, — дверь держать, чтобы он не открыл.

Держали мы дверь, держали.

Валя и говорит:

— Может быть, там никого нет?

Я говорю:

— А кто же тогда меня за ногу трогал?

— Это я, — говорит Валя, — я хотела узнать, где ты.

— Чего же ты раньше не сказала?

— Я, — говорит, — испугалась. Ты меня испугал.

Открыли мы дверь. В комнате никого нет. А к столу подойти все-таки боимся: вдруг из-под него серый волк вылезет!

Я говорю:

— Пойди сними одеяло.

А Валя говорит:

— Нет, ты пойди!

Я говорю:

— Там же никого нет.

— А может быть, есть!

Я подкрался на цыпочках к столу, дернул за край одеяла и бегом к двери. Одеяло упало, а под столом никого нет. Мы обрадовались. Хотели починить домик, только Валя говорит:

— Вдруг опять кто-нибудь за ногу схватит!