Все рассказы - Носов Николай Николаевич. Страница 48

— Какая дочь? У меня нет никакой дочери!

— Вот видите! А Гена сказал — заболела сестренка воспалением легких и мама послала в больницу отнести апельсин.

— Ну подумайте только! — сказала мама. — Выдумал апельсин какой-то. Значит, он все время меня обманывал! Наверное, и сегодня не пошел собирать лом?

— Кто же сегодня собирает лом! — ответила учительница. — Сегодня четверг, а сбор лома проводится у нас по субботам. В субботу мы нарочно отпускаем ребят пораньше.

От волнения Генина мама даже забыла попрощаться с учительницей и бросилась поскорей домой. Она не знала, что думать, что делать. От горя у нее даже заболела голова. Когда вернулся с работы Генин папа, мама сейчас же рассказала ему обо всем. Услыхав такую новость, папа ужасно расстроился и разволновался.

Мама принялась успокаивать его, но он не хотел успокаиваться и метался по комнате, как разъяренный тигр.

— Подумать только! — кричал он, хватаясь за голову руками. — Значит, он только и делал, что катался на санках, а нам говорил, что ходит собирать лом. Так врать, а! Хорошо воспитали сыночка, нечего сказать!

— Но мы же не учили его обманывать! — сказала мама.

— Этого еще не хватало! — ответил папа. — Ну, пусть он только вернется, я ему покажу!

Однако Гена долго не приходил. В этот день он ушел со своим другом Гошей далеко, в парк культуры, и они катались там на берегу реки с откосов. Это было очень увлекательное занятие, и они никак не могли накататься досыта.

Было совсем поздно, когда Гена наконец явился домой. Он с головы до ног извалялся в снегу и дышал от усталости, словно лошадь. Его круглое лицо так и пылало жаром, шапка налезла на глаза, и, для того чтоб хоть что-нибудь видеть, ему приходилось запрокидывать назад голову.

Мама и папа тут же подбежали к нему и стали помогать снять пальто, а когда сняли, от Гены повалил кверху пар.

— Бедненький! Ишь как натрудился-то! — сказал папа. — У него вся рубашка мокрая!

— Да, — сказал Гена. — Сегодня я сто пятьдесят килограммов железа собрал.

— Сколько, сколько?

— Сто пятьдесят.

— Ну, герой! — развел руками отец. — Надо подсчитать, сколько всего получится.

Папа взял свою записную книжечку и стал подсчитывать:

— В первый день ты собрал сорок три килограмма, на следующий еще пятьдесят — вместе девяносто три, на третий день шестьдесят четыре — получится сто пятьдесят семь, потом еще шестьдесят девять — это будет… это будет…

— Двести двадцать шесть, — подсказал Гена.

— Правильно! — подтвердил папа. — Считаем дальше…

Так он считал, считал, и у него получилась целая тонна, да еще с лишним.

— Смотри, — с удивлением сказал он. — Целую тонну железа собрал! Это ж надо! Кто же ты теперь у нас?

— Наверное, отличник или ударник, не знаю точно, — ответил Гена.

— Не знаешь? А я знаю! — закричал вдруг отец и стукнул кулаком по столу. — Ты плут! Мошенник! Трутень ты, вот кто! Тунеядец!

— Какой ту-тунеядец? — заикаясь от испуга, спросил Гена.

— Не знаешь, какие тунеядцы бывают?

— Не-не-не знаю.

— Ну, это те, которые сами не трудятся, а норовят устроиться так, чтоб за них другие работали.

— Я не норовю… не норовлю, — пролепетал Гена.

— Не норовишь? — закричал отец страшным голосом. — А кто каждый день на санках катается, а дома врет, будто лом собирает? Где записка? Признавайся, негодный!

— Какая за-за-записка?

— Будто не знаешь! Записка, которую тебе Антонина Ивановна дала.

— У меня нет.

— Где же она?

— Я ее в мусоропровод выбросил.

— А, в мусоропровод! загремел отец и стукнул кулаком по столу с такой силой, что зазвенела посуда. — Тебе для того дали записку, чтоб ты ее в мусоропровод бросал?

— Ну, успокойся, пожалуйста, — взмолилась мама. — До смерти перепугаешь ребенка.

— Перепугаешь его! Как же! Он сам кого хочешь перепугает. Подумать только — так врать! Тонну железа собрал! На Доску почета повесили! Это же позор! Как я буду людям в глаза смотреть!

— Зачем же кричать? Его наказать надо, а кричать это непедагогично. У ребенка может пропасть аппетит, — сказала мама.

— Думаю, что аппетит у него не пропадет, — сказал папа, — а что его наказать следует, это я и сам знаю.

Папа еще долго стыдил Гену. Гена просил у него прощения, клялся, что теперь ни за что не будет на санках кататься и всегда будет собирать лом. Но отец не согласился его простить. Кончилось дело тем, что Гена был крепко наказан. Как был наказан, говорить ни к чему. Каждый сам знает, какие наказания бывают. В общем, наказали его, и все.

А в этот год Гена на самом деле уже не катался больше на санках, так как зима скоро кончилась и снег растаял. Но и железный лом ему тоже не пришлось собирать, потому что учебный год подошел к концу и ребятам нужно было усиленно заниматься, чтоб перейти в следующий класс с хорошими отметками. У них в школе в этот год никто больше не собирал железного лома.

Про тигра

Сейчас я расскажу про Вовку, про Ваську, про тигра и про другие равные интересные вещи. Вовка — это простой мальчишка, с которым я познакомился в пионерлагере. Хотя, если сказать по правде, Вовка не такой уж простой. Он был очень храбрый, А Васька — обыкновенный осел. Он тоже жил с нами в лагере, то есть он не то чтобы жил в лагере, в лагере жили мы, а Васька у нас вместо лошади был. На нем нага завхоз Сидор Иванович возил продукты со станции. Запряжет его утром в тележку и едет на станцию. Привезет бидон молока и других разных продуктов, а потом Васька целый день бродит по лагерю, а на ночь уходит в лес и пасется там до утра. Я любил этого осла. Соберу, бывало, нее кусочки хлеба, которые от обеда останутся, и даю ему по кусочку. В конце концов Васька приучился бегать за мной как собачонка. Он знал, что у меня всегда для него что-нибудь припасено в кармане.

Так вот… О чем же это я хотел рассказать? Да! Про тигра. Это со мной всегда так бывает: начнешь про одно, а свернешь совсем на другое. Ну вот, Вовка был очень храбрый и всегда нам рассказывал про свою храбрость. А мы только уши развесим да слушаем. Мы даже думали, что он просто хвастает, а потом мы забили в колодец футбольный мяч и не знали, как его оттуда достать.

Ни у кого не хватало храбрости опуститься в колодец. Только один Вовка не побоялся. Мы его опустили на веревке в колодец и вытащили обратно с мячом.

Федор Петрович узнал про это и сказал, что если Вовка еще хоть раз полезет в колодец, то он его сейчас же отправит домой, потому что не хочет отвечать за него перед родителями. Кроме того, он велел сделать к колодцу деревянную крышку и запирать ее на замок. Все из-за Вовкиной храбрости, Вовка даже гордился, что из-за него сделали на колодце крышку, и сказал, что он, если захочет, пойдет ночью в лес. Но никто этому не поверил, и все сказали — сказки, а я сказал, что вовсе не сказки и я тоже пойду с Вовкой в лес. Не знаю, как это меня дернуло за язык сказать такую вещь, Я ни разу не бывал ночью в лесу, только по книжкам знал, что в лесу ночью страшно. Просто я давно мечтал сделаться таким же храбрым, как Вовка. Я, конечно, тут же пожалел, что вызвался идти в лес, но слово, как говорится, что воробей: вылетит — не поймаешь. А ребята ухватились за это и придумали такую вещь. В лесу было дерево с дуплом, в которое мы клали секретные донесения, когда играли в военные игры. Вот Ваня Самсонов и предложил, чтоб мы взяли листочек от календаря и положили ночью в это дупло. А они утром проверят. Если листочек окажется в дупле, значит, мы были ночью в лесу.