Хранительница. Памятью проклятые (СИ) - Огинская Купава. Страница 31

— Но с чего ты взял, что сможешь отыскать ее по следу? — глупо спросила я у черепа. Ответ, конечно, не получила.

Впрочем, я его и не ждала. С нездоровой любовью окружающих меня нечистых держать всю информацию в секрете мне вполне могли не рассказать чего-то важного о нашей силе. Того, что я, по счастью, смогла вычитать в книге. Того, что в начальной точке контакта человека с нечистью, то есть в нашем случае меня и Оксаны, взять ее след будет значительно легче, чем даже из квартиры Влада. Впрочем, из квартиры Влада след взять и вовсе невозможно. Если Оксану выгнали проклятые, то все пути ее перемещений слишком запутались, зато в той кафешке, где мы просидели с час, Оксанин след можно было найти без проблем, встать на него и выследить… Меня передернуло.

От всего этого попахивало охотой. Проклятые загоняли Оксану, городовой планировал выслеживать ее по старым следам. И в первом, и во втором случае Оксана была жертвой, добычей. Бесправным трофеем.

Из кровати я вывалилась сразу же, как за Глебом захлопнулась дверь. Он так спешил, что даже не подумал заглянуть ко мне, чтобы велеть сидеть дома и не делать глупостей.

Зря не потребовал.

Одевалась я неспешно, прекрасно понимая, что не найду Оксану раньше, чем откроется метро. Заварила чай в термосе, нарезала бутербродов, уверенная, что при нашей встрече она непременно будет голодной.

Мне некуда было торопиться, я откуда-то знала, что ничего страшного с Оксаной в ближайшее время не случится, потому что земля защитит от любой магии. И я была уверена, что именно под землей она сейчас и находится.

Исчезла Оксана предположительно вечером, аккурат перед закрытием метро. Какова вероятность, что ей удалось спрятаться на одной из станций? Судя по всему, вероятность достаточно высока, раз мы о ней все еще помнили.

Поежившись от этой мысли, я решительно захлопнула за собой входную дверь. Метро должны были открыть через семь минут.

Нашла Оксану я на той же самой станции, где мы с ней прятались от проклятых, пытаясь вызвонить Влада.

Бледную, осунувшуюся, несчастную… Оксана сидела на скамье, зажав ладони между колен и опустив голову. Новенькие джинсы, новенькая рубашка с длинным рукавом и новенькие кеды — все то, что Влад купил ей не так давно, удивительно несуразно сидело на сгорбленной, обессиленной фигуре. К локтю ее пристал клок паутины, который девушка не заметила.

— Ну здравствуй, пропажа, — бодро поздоровалась я, с размаху присев рядом. Испугала своей внезапностью Оксану и смутилась, — прости.

Она сначала не поверила своим глазам, смотрела на меня удивленно и чуточку затравленно. Моргала.

— Ты чего?

— Это правда ты? — и столько надежды было в ее голосе, что мне даже не по себе сделалось.

— Ну… да.

— Откуда?

— Влад пару часов назад звонил, сказал, что ты сбежала.

Она кивнула, вновь уткнувшись взглядом в пол, а я зачем-то сказала, будто это должно было ее утешить или как-то успокоить:

— Он тебя ищет.

— Я слышала звон. Совсем рядом, — тихо призналась Оксана, стараясь оправдать свой побег, — они пришли за мной. Забрать не могли, что-то мешало, но я уверена, надолго бы их это не остановило. Я не могла оставаться там и дальше.

— Понимаю, — тихо сказала я. И это была не бездарная попытка заполнить пустоту после ее признания, не фальшивые слова неловкой поддержки, это была чистая правда. Воспоминания о том стылом ужасе, что я испытала, услышав звон цепей, все еще была слишком свежи. А ведь проклятые тогда преследовали совсем не меня.

— Лесь, что мне делать?

— Для начала позавтракать, — пробормотала я, смущенная ее беспомощностью. — Пойдем, найдем тихое место. Тебе нужно поесть, а потом мы немного покатаемся, ты успокоишься, и я позвоню Владу.

Я была уверена, что так оно все и будет, что мы встретимся с городовым на какой-нибудь станции метро, и он нам все объяснит. Начиная с того, как разобраться с проклятыми, и заканчивая тем, почему он этого до сих пор не сделал.

Я искренне верила, что все случится именно так.

Я все еще была слишком наивной. Оптимистично настроенная, беспечная и глупая хранительница. Мы же просто катались, оттягивали необходимость позвонить Владу. Не следили за направлениями…

Наверное, в нашей жизни и правда не бывает случайностей. Ничего не происходит просто так.

Тревога накрыла меня неожиданно, остро кольнула под сердцем, выкрав дыхание и оборвав на полуслове. Оксана, с интересом слушавшая историю о том, как я, собственно, стала хранительницей, напряглась, почувствовав мое смятение.

Состав медленно остановился на очередной станции, неразборчиво представленной механическим голосом, и почти все пассажиры слаженно и спокойно вышли на платформу, оставив в вагоне два десятка немного растерянных людей, которые, впрочем, довольно быстро сориентировались в ситуации и с удовольствием расположились на освободившихся сиденьях. В час пик такой подарок судьбы нужно принимать с благодарностью, конечно, но мы с Оксаной остались стоять на месте, продолжая бунтарски прижиматься к трафаретной надписи «не прислоняться», белеющей на стекле под моим плечом.

Я все еще не чувствовала опасности, только легкое беспокойство, вызванное странным поведением людей.

На следующей станции вышло еще с десяток пассажиров, и в вагоне нас осталось одиннадцать. Самые стойкие, самые нежизнеспособные особи с отключенным инстинктом самосохранения.

Всю катастрофичную безысходность нашей ошибки я поняла слишком поздно — состав медленно, даже как-то зловеще выехал из тоннеля на поверхность, под солнечные лучи. Мы с Оксаной оказались совершенно беззащитны. Непростительная глупость, которая не могла закончиться простым испугом.

Полупрозрачная холодная тень легла на окна, и мне почему-то подумалось, что сейчас свет просто отключится, что из окон на меня будет смотреть засасывающая пустота. По спине поползли липкие мурашки, меня передернуло. Ничего такого, разумеется, не произошло.

Звон цепей мы услышали одновременно.

— Леся, — Оксана крепко схватила меня за руку, затравленно оглядывая вагон. Пассажиры спокойно сидели на своих местах, ничем не выказывая беспокойства. Они ничего не видели и не слышали.

— Они рядом, — подтвердила я, пытаясь отделаться от ощущения, что со мной уже случалось нечто подобное. Было страшно думать, что я кого-то уже забывала, — ничего, еще минуты три и мы снова будем в безопасности.

Оксана бледно улыбнулась. Стекла стали темнее, напряжение возрастало, а время никак не хотело идти.

— Лесь, — срывающийся и дрожащий голос Оксаны отвлек меня от упрямого вглядывания в проносящийся за окном пейзаж.

— Что?

Она не смогла больше выдавить из себя ни слова, да этого и не требовалось. Я уже и сама видела, как в дальнем конце вагона, переползая с окна на сиденье, уплотняясь и делаясь все материальнее, шевелилось что-то черное и полупрозрачное. Подрагивающее, как холодец. Такой неаппетитный, опасный холодец.

— Как же нам так не повезло… — пробормотала я.

Они были где-то рядом, пытались найти свою жертву и, должно быть, очень обрадовались, когда она сама вырвалась им на встречу. Из надежного убежища и прямо им в лапы.

— Что делать?

Студенистая клякса быстро соскользнула с сиденья на пол, вытянулась, приобретая четкие очертания, напитываясь чернотой, обретая форму и застывая в ней.

За те несколько секунд, что я отчаянно пыталась осмыслить происходящее, существо закончило свое превращение и сделало шаг к нам, а за его спиной со стекла уже потекла новая партия холодца.

Когда я думала о проклятых, то представляла их полуистлевшими мужчинами (почему-то только мужчинами) в лохмотьях, со злым огнем в запавших глазах. Это же… на самом деле это оказалось совсем не так. Проклятые походили на людей лишь отдаленно. Высокие фигуры — достаточно высокие, чтобы своды вагона заставляли их чуть сгибаться, тонкие, непропорционально длинные руки с пятью тощими пальцами одинаковой длины, заканчивающиеся острыми загнутыми когтями. Гладкие шары вместо голов, без волос, без глаз, без носа и ушей. И даже рта у них не было, отчего возникал вполне логичный вопрос: а как же они пожирают свою жертву? Ответа, разумеется, знать я не хотела.