Орлята (Рассказы о пионерах-героях) - Томин Ю.. Страница 31

— Кто партизанский командир, отвечай! Ну, говори! — он соскочил со стула и подбежал к ней. — Отвечай, дрянь! — он ударил ее по лицу, и она качнулась. И вместе с ней качнулась за окном старая ель.

«Держись, держись, Галя Комлева, партизанская связная». Офицер снова ударил ее. Изо рта и носа у нее хлынула кровь.

— Где есть партизанское гнездо? Говори! — И тут он увидел ее голубые девчоночьи глаза, полные презрения и ненависти. Увидел и понял: ничего не скажет…

Е. Кршижановская

ВЫСТРЕЛЫ НАД ОЗЕРОМ

Впервые за долгое время прошел сильный дождь, но к полудню ветер стих, и было солнечно и тепло.

Размахивая прутиком, из леса вышел босоногий крепкий паренек с загорелым лицом и широко расставленными спокойными глазами.

Тропинка сворачивала влево, огибая лес, потом круто спускалась к широкой дороге, ведущей в деревню. А дальше, за темными избами, виднелось озеро с крутыми извилистыми берегами.

И хотя паренек родился и вырос в этих местах, он каждый раз удивлялся и радовался, глядя на бледно-голубое небо, на яркую зелень, на ослепительно-белые стволы берез и легкие облака. Он шел тропинкой и вдруг резко остановился, посмотрел под ноги.

На тропинке был отпечаток немецкого сапога. След отчетливо и глубоко вдавился во влажную землю. Дальше следов не было видно, и мальчик, обойдя по траве это место, вернулся на тропинку. Но прежде чем идти дальше, старательно и точно плюнул на отпечаток.

Изба его стояла на краю маленькой деревни, ближе к лесу. Пареньку хотелось есть, и он решил забежать на минутку домой — взять кусок хлеба.

Он осторожно посмотрел кругом. Пусто, как глубокой ночью. Люди стараются поменьше выходить из дому, чтобы не обращать на себя внимание. Не слышно ни песен, ни стука топора, ни кудахтанья кур, ни ржания лошадей. Если бы не редкие взрывы и выстрелы, можно было бы оглохнуть от этой настороженной тишины.

В канаве из мутной воды торчали остатки разбитой телеги. Саша задумчиво потер ладонью рот, потом нагнулся, потянул за колесо и тут же бросил, махнул рукой: все разорено. Ничего не осталось от прежней жизни.

Он вспомнил, как всего несколько месяцев назад работал в колхозе. До чего же было хорошо сидеть в телеге и весело подгонять вороного коня! Где теперь вороной? Куда его дели фрицы?

— Эй, Сашка, ладно ты мне сразу попался. Иди скорей, староста зовет! — крикнул рыжий парень, выбегая из-за угла сарая.

У мальчика все внутри перевернулось от этого окрика. Не надо оборачиваться, вот уже дом, крыльцо.

— Слышь, Кондратьев! Иди, ты что, оглох? — продолжал кричать парень. Он бросился к Сашке и ухватил его за ворот.

— Пусти, я сам, — сказал Саша, бросил прутик на крыльцо и пошел к дому старосты. Парень шагал следом, точно конвойный за пленным.

«Зачем зовет? — думал Саша. — Узнал про тайник? Что будет? Пытать начнут. Фашисты. Приехали за мной».

Перед домом на лавке сидел староста — долговязый, пожилой, в рубахе с расстегнутым воротом и кирзовых сапогах. Он сидел один, и в избе было тихо. Значит, фашистов нет. Староста оглядел Сашу с головы до ног и сердито махнул парню. Тот исчез.

Под взглядом старосты Саша вздрогнул, сложил опущенные руки перед собой, посмотрел на широкие штаны. А вдруг заметно, что в кармане граната? Или староста уже знает, потому и вызвал? Сегодня в лесу, где возле окопа валялась эта «лимонка», никого не было. Нет, не мог узнать. Саша повернулся немного боком, чтобы старосте был меньше виден карман с гранатой.

— А ну-ка подходи, голубок, — сказал староста, перегнулся в открытое окно, что-то взял со стола.

— Ты намудрил? — спросил он и больно ткнул Сашу в подбородок чем-то холодным и твердым.

Саша отодвинулся. Мина! Вынюхал все-таки гитлеровский пес. Откуда же эта мина? С мельницы или из тех, что Саша подложил под домом фрицев?

— Отвечай! Твоих рук дело?

«Спокойнее, спокойнее», — подумал Саша. Он широко открыл глаза, глуповато улыбнулся и сказал:

— Куда мне снаряд смастерить! Или чего это, не видать. Граната, да?

Староста посмотрел на мальчишку. Говорить ли, что мина была найдена под мельницей? А вдруг и вовсе не Кондратьев виноват?

Пока он раздумывал, Саша мирно почесывал босыми пальцами пятку, покачиваясь на одной ноге, и думал: «Тычет мину, а сам трясется, что нагорит от фрицев за непорядок. Эх ты, староста! Скотина ты, вот кто».

А в это время староста глядел на спокойное лицо Саши Кондратьева, на его широко открытые наивные глаза. Нет, куда такому дурню, побоится. Тут партизаны действовали. Но поспрошать парня для острастки надо.

— А чего у мельницы шастаешь?

— Купаться хожу. Ведь охота поплескаться, когда парит, — сказал Саша, безмятежно глядя в небо.

Старосте было жарко на солнцепеке и хотелось выпить квасу, припрятанного на холодке в погребе. Хватит этой возни. Не может мальчишка так спокойно глядеть, если виноват.

— Ну ладно. Шагай до дому.

Саша поправил брюки. Оттянутые гранатой, они с правой стороны немного спустились. Он только успел дойти до плетня, как староста крикнул:

— Стой!

«Заметил гранату! — подумал Саша. — Зачем я трогал штаны? Что же делать, бежать?»

— Попрешь на рожон, худо будет, — пригрозил староста. — Кормить тебе червей. Уразумел? Только попадись…

Саша медленно шел домой и беспокойно хмурился, потирая губы ладонью. Неудача с минами обозлила его. Он вспомнил, как со своим верным другом Костей отыскал эти мины в лесу после боя и как подкладывал их под мельницу, а потом еще в соседнем селе, где стоят фашисты, под дом, набитый немцами. Это было опасно и нелегко. И все дело испортил этот староста… Ну что же, значит, надо придумать что-то другое. Не отступаться же из-за первой неудачи!

У своего крыльца Саша вспомнил про гранату. Сейчас опасно нести ее в тайник с оружием. Надо идти вниз через всю деревню, к озеру. Того и гляди нарвешься на старосту, а с ним надо быть теперь еще осторожнее. Придется подождать до темноты, а пока можно спрятать хоть под крыльцо. Саша огляделся кругом. Ему показалось, что вдалеке между избами мелькнула рыжая голова парня.

Нет, лучше пристроить гранату в доме, там никто не уследит. Он вошел в сени. В углу стояла мать, Александра Никифоровна, и наливала ковшом воду в самовар. Занятый своими мыслями, Саша не обратил внимание на шепот матери. Тогда она взяла его за плечи и тихонько сказала:

— Погоди тут, сынок. Спугаешь его.

— Кого?

— Летчика. Из плена убег. Молодой еще совсем, лейтенант, а что ему пережить пришлось…

Она вошла в комнату, ласково сказала несколько слов и позвала сына. Саша сунул гранату в ящик, где под тряпьем лежали новые вожжи из колхозной конюшни. Он успел их спрятать в первый день появления фашистов в деревне. Придет время, и вожжи снова понадобятся колхозу.

Когда Саша вслед за матерью вошел в комнату и увидел лейтенанта, то от неожиданности отступил назад. Мальчик знал, что летчики самые сильные и здоровые люди на свете. А этот мужчина был похож на высохшую ветку. Желтый, скрюченный, худой. Трудно было представить, что живой человек может быть таким замученным.

Летчик сидел у печки и надевал сапоги Сашиного отца, а рядом валялись мокрые обрывки кожи и веревок, которые даже нельзя было назвать обувью. На острых плечах его висела старенькая, но целая куртка старшего брата Саши, недавно ушедшего к партизанам. Лейтенант испуганно повернулся, но, увидев небольшого стройного парнишку, улыбнулся. От этой слабой улыбки худое лицо его сморщилось, точно у старика.

«А ведь староста приперся бы сюда, не пойди я к нему. Что б тогда было с летчиком?» — подумал Саша.

— Спасибо, хозяйка. Сейчас пойду, — сказал лейтенант.

— Что ты, что ты! Среди бела дня. Кругом фрицы шныряют.

— Немцы же не стоят в вашей деревне.

— Ну и не забывают нас! Другой раз день-деньской бродят, выглядывают, что еще поотнять. Да на работы людей гоняют.