Сын кровавой луны. Книга 1 (СИ) - Лайм Сильвия. Страница 42

Уже садясь на заднее сидение некромобиля, Элиас вдруг вспомнил, как много лет назад нашел молодого паренька на улице. Голодного, избитого и умирающего. Оказалось, что у него нет ни дома, ни семьи. Выросший в детском приюте, Ингмар оказался не приспособлен к нормальной жизни. Он влез в долги, подсел на “Сизую золу”, человеческий наркотик, а в тот момент еще и перебежал дорогу какому-то их местному авторитету.

Для древнего все это было пустым звуком. Но, проходя мимо молодого парня, валяющегося в канаве, у которого впереди должна быть вся жизнь, он вдруг услышал, как медленно угасает его пульс. И Элиас не смог оставить его.

С тех пор минуло два десятка лет, а слуги, лучше Ингмара, у него за все это время так и не появилось.

Но он и не искал.

Дорогая машина тронулась с места и плавным движением матерой хищницы, знающей себе цену, скользнула на дороги Ихордаррина. Водитель молчал, приученный не издавать лишнего шума, и просто ехал вперед, дожидаясь, пока хозяин назовет цель их поездки.

Элиас не стал долго тянуть с этим, хотя ему все еще было тяжело разговаривать. Шевелиться не хотелось вовсе, а машина уже ехала в другую сторону.

- W`irhasset ir Jarteigh Dunder, - проговорил он задумчиво, все еще пребывая в тумане собственных воспоминаний, в которых теперь то и дело всплывало светлое красивое лицо, обрамленное волосами цвета пепла.

“Черная молния” продолжала ехать в неправильном направлении.

Элиас медленно повернул голову в сторону водителя и приподнял бровь. В зеркале заднего вида мелькнул нервный взгляд мужчины. Шофер посмотел на него и пробубнил:

- Что, простите?

Элиас сперва нахмурился сильнее, а шофер добавил:

- Простите, хозяин, я не понимаю эшгенрейский.

И древний вдруг понял, что ослабел настолько, что ему стало проще говорить на языке мертвых, чем живых. Это означало, что в этот момент в нем было гораздо больше от нежити, чем от высшего вампира.

Впрочем… для большинства людей и нелюдей это одно и то же.

- Особняк Красного лезвия, - проговорил он, пытаясь понять, насколько все плохо.

В этот момент машина резко развернулась на дороге и, наконец, поехала в верном направлении.

В дом другого древнего ему было необходимо явиться готовым ко всему. Не лишенным сил зомбоподобным трупом, а настоящим Fjerten Valde. Тем, кем он и являлся.

Когда машина остановилась у огромного светлого замка, отделанного красным кирпичом, Элиас уже взял себя в руки. На его коже уже не проступали синие вены, глаза вновь приобрели спокойный голубой цвет, а клыки не выступали от голода. Хотя эти успехи и стоили ему изрядных усилий воли.

Как только шофер открыл перед ним дверь, твердым шагом он вышел из некромобиля, прошел сквозь высокие кованые врата и, представившись дворецкому, поднялся вместе с ним в один из кабинетов.

Красное лезвие сидел в глубоком кожаном кресле возле большого лакированного стола, на котором сиротливо стояла лишь одна чистая пепельница. Зато на коленях древнего вампира сидело аж две молоденьких человеческих девушки.

- Кровавой ночи, Jarteigh Dunder, - проговорил Элиас, переступая порог комнаты.

Молодой мужчина с длинными черными волосами, заплетенными в косу, перевел взгляд на гостя, и улыбнулся.

- Сейчас белый день, Элиас, к чему эти церемонии?

Элиас пожал плечами и вошел в помещение, подходя прямо к столу хозяина. Симпатичные девушки заулыбались, оглядывая его довольными плотоядными взглядами, очевидно, сочтя нового гостя весьма привлекательным. Их щеки покраснели, пульс участился. Температура тела дамочки, вдруг облизавшей губы маленьким алым язычком, даже успела повыситься на полградуса, что говорило о резкой вспышке возбуждения.

- Как скажешь, Анджей, - проговорил он, стараясь не обращать внимания на женщин. Впрочем, как ни странно, ему давалось это неожиданно легко, несмотря на голод. Перед мысленным взором то и дело вспыхивало совсем иное женское лицо, и Элиас ловил себя на том, что прочие его совсем не интересуют. - Но если ты не возражаешь, я перейду сразу к делу, - добавил он с железным спокойствием. - Я здесь для того, чтобы сообщить тебе не самую приятную новость.

- Правда? - усмехнулся древний, поцеловав белое, все еще лишенное укусов запястье одной из девушек. - И что же это за новость такая, что может расстроить меня в этот приятный момент?

- Я убил Шантера Кальвина. Твоего слугу.

Веселое лицо древнего мгновенно изменилось. Нет, улыбка не исчезла с тонких красных губ, бледные щеки без единой морщинки даже не дернулись. Однако кроваво-красные глаза уже не были такими спокойными и благодушными, как прежде. Теперь казалось, что где-то далеко в их глубине разверзлась бездна.

Анджей не подал виду, что что-то идет не так. Он повернулся по очереди к каждой девушке, проговорив:

- Идите, милые, мы закончим чуть позже…

Поцеловал внутреннюю сторону их запястий, и те мгновенно удалились, очевидно, приученные быть немыми тенями.

Других доноров вампиры, как правило, не слишком-то любили. Какое удовольствие в строптивой еде? Едой хочется наслаждаться, а не мучиться сперва ее добычей и приручением.

Впрочем, среди детей ночи находились и те, которые любили крики жертв. И даже их страдания. Элиас знал, что некоторые из древних поощряют среди своих слуг именно такое поведение. А, если и не поощряют, то не осуждают. Вампиры по своей природе были хищниками, убийцами, созданными Тьмой для того, чтобы разносить эту самую Тьму дальше. И лишь с возрастом они все более становились похожи на людей. Когда их тела начинали функционировать не просто в точности как людские, передавая оттенки вкусов, запахов, боли и наслаждения, но и гораздо совершеннее. Позволяя видеть мир в десятки раз ярче.

Вот тогда они начинали вспоминать все то, что было забыто за годы их новой жизни во Тьме, когда единственной мыслью был лишь голод. Тогда, как правило, они переставали испытывать удовольствие от чужой боли. Кроме того в крови доноров все сильнее ощущались мельчайшие нюансы вкуса: гормоны страха или удовольствия. Или отвращения. Поэтому мало, кто из вампиров предпочитал отрицательные эмоции жертвы.

И все же некоторым было плевать на вкус. А крики страха во время укуса воспринимались как пряная приправа.

Элиас презирал тех, кто поступал подобным образом. Среди его окружения подобных вампиров не было. А для остальных существовал закон о запрете убийства людей. Древнему этого хватало для того, чтобы чувствовать себя спокойно.

В этот момент Анджей сложил руки в замок под подбородком, внимательно глядя на Элиаса чуть прищуренными глазами, а затем опасно тихо проговорил:

- Ты посмел убить моего слугу? К тому же высшего?

Элиас выдержал взгляд. Затем спокойно придвинул к столу большое кресло из дорогой кожи змееглаза и уселся в него, демонстративно закинув ногу на ногу.

Это выглядело в высшей степени вызывающе. Словно на запрет ему плевать, и всем своим видом он пытался это показать.

На самом же деле у него ощутимо кружилась голова и стоять было не так уж легко. В голове все еще трещало. Одной бутылки крови было явно мало для того, чтобы восстановиться древнему вампиру, несмотря на то, что сперва он почувствовал себя лучше. Вероятно, стоило потребовать у управляющего еще одну. Или десять.

Прямо сейчас Элиас слышал, как пульсирует человеческая кровь двух девушек, притаившихся не так далеко от двери. Слух болезненно обострился.

- Да, я убил твоего слугу, я же сказал, - невозмутимо взмахнул рукой он, отвечая на вопрос. - И да, Шантер был высшим, хотя я бы не торопился его так называть. Три сотни лет не прибавили ему ума.

- Полагаю, это правда, раз он имел неосторожность чем-то настолько разозлить тебя... брат, - неторопливо сказал Анджей, склонив голову на бок. Одной рукой он достал со спины черную косу и стал накручивать на палец ее кончик.

Элиас с усилием напрягся, пытаясь распознать настроение собеседника. Сейчас это давалось не так легко, как обычно. И все же он почувствовал, что Тьма внутри вампира не бушует, не наполняет его яростью. А его анх, аметистовый источник жизни, что есть лишь у древних вампиров, кажется, вовсе не пульсировал ненавистью или агрессией.