Высоко над радугой (СИ) - Милоградская Галина. Страница 13

— Миссис Нортон, я… — залепетала девушка, отводя взгляд. Но я уже не смотрела на нее, повернувшись к врачу.

— Расскажете все по дороге. Вы ведь никуда не спешите? — присутствие любовницы Стивена, да еще и такое неприкрытое, подействовало, как ледяная вода, вылитая на голову. Отрезвило и разозлило.

— Вообще-то… — начал было врач, но под моим холодным взглядом смутился и кивнул: — Конечно, не спешу.

— Я, пожалуй, поеду домой, — вполголоса проговорила Мелисса. Кажется, мое превращение из подруги в начальницу и на нее подействовало угнетающе.

— Спасибо тебе, — я повернулась к Мелиссе и тепло улыбнулась. — Правда, огромное спасибо! Сандерс завезет тебе вещи, что мы сегодня купили. Увидимся завтра, хорошо?

— Обязательно! — Взгляд Мелиссы потеплел. Потрепав меня за руку, она кивнула и ушла. Девушка Стивена тоже поспешно скрылась, и мы с врачом остались одни. Медленно спустились к машине, сели и, только тронувшись с места, мистер Гамильтон осмелился нарушить молчание.

— Вам, конечно, хотелось бы узнать обо всем с самого начала…

— Давайте для начала к делу, — оборвала я его. — Что с ним? Насколько все серьезно? Какой уход требуется?

— Стивен вчера подрался в баре, — нехотя признался Гамильтон. — Я был с ними. Я живу на Санторини.

— К делу, мистер Гамильтон, — напомнила я, тщательно пытаясь прогнать юное видение, что выбежало из самолета следом за моим мужем. Нервно сглотнув, врач продолжил:

— Это и дракой-то назвать было сложно. Так, обычная потасовка. Потолкались и разошлись. Но потом, когда Стив возвращался домой, они подкараулили и напали. У него сотрясение, сломаны три ребра и нога — скорее всего били битой.

Я невольно вздрогнула, представив, как Стивена избивают где-то в темной подворотне. На глазах вспыхнули слезы. Гамильтон, заметив это, поспешил успокоить:

— Не волнуйтесь, все не так плохо, как звучит. Через месяц снимем гипс с ноги. Томограмму сделали еще в Греции — повреждений мозга нет. Он в целом выглядит хуже, чем есть на самом деле. Перелом малой берцовой кости, ушибы мягких тканей. Даже челюсть не сломали.

— И на том спасибо, — процедила я, отворачиваясь к окну. Напряжение, в котором я находилась последние несколько часов, уступило опустошенности. Значит, с ним ничего серьезного. Он просто отдыхал и подрался, черт возьми! А я, бросив все, мчалась через весь город, накрутив себя, представляя худшее, что может случиться. Он. Просто. Отдыхал. С любовницей и друзьями. От того, что эфемерный образ другой женщины принял осязаемый вид и форму, становилось особенно больно. Неосознанно стиснув кулаки, я скрипнула зубами.

— Все будет хорошо, миссис Нортон, — проговорил врач, напомнив о своем присутствии и том, что стоило бы держать себя в руках. Я слабо кивнула.

— Его ведь можно везти домой?

— Несомненно. Первую неделю я буду приходить каждый день, проверять его состояние, следить за выздоровлением. Потом достаточно будет просто быть рядом и помогать ему вста…

— Вы можете заняться поиском сиделки? — холодно перебила я. Гамильтон быстро моргнул, поспешно кивая, и внимательно посмотрел на меня. Показалось, или в его взгляде мелькнуло осуждение?

— Мистер Гамильтон, — я обернулась, глядя прямо в глаза, — вы считаете, что я должна сидеть рядом и подавать ему сок, когда он попросит? После того, как он не потрудился объяснить своей любовнице о том, что выскакивать на глазах у всех и заламывать руки неприлично и вредит нашей репутации?

— Вашей репутации, — горько проговорил врач. — Да, я понимаю. Стив говорил, что вы всегда заботитесь о ней.

— Вы считаете, это неправильно? — отрывисто спросила я, прищурившись. — Сейчас, когда на нас нацелено столько жадных взглядов, влипнуть в драку во время отдыха с любовницей, привезти ее с собой, показать всем… Это верх глупости, мистер Гамильтон, и вам, как его другу, можно было бы это понять!

Он не стал отвечать. Сухо кивнул, поджимая губы. Осуждает. Интересно, что Стивен наговорил ему про свою жену? Какими красками обрисовал, если человек, видящий меня впервые, уже относится как к циничной стерве?

Машина остановилась у дома, за нами затормозила скорая. Я вышла, не оборачиваясь, подошла к швейцару, коротко объясняя, что происходит. В сторону каталки смотреть не хотелось. Злость, которой сейчас была буквально наполнена каждая клеточка, пульсировала в висках. Я и так достаточно сказала Гамильтону того, о чем можно было пожалеть. Короткая вспышка гнева, а на душе гадко.

Квартира, такая светлая и радостная утром, сейчас наполнилась людьми и запахом лекарств. Стивен очнулся, но я не спешила к нему подходить. Гамильтон уехал, сиделка, что он нашел, еще не подошла. Тишина, повисшая после ухода врачей, угнетала и монотонно звенела в ушах. Надо было подойти. Сказать что-нибудь. Спросить, может, нужна помощь. Но заставить себя сделать хотя бы шаг по направлению к его комнате не получалось. Обида душила, застывая в горле. Казалось бы — давно пора привыкнуть к его отношению к нашему браку. Привыкнуть и принять, наконец, что у нас ничего никогда не получится.

Я не заметила, как стемнело, и ярко зажглись уличные фонари. Из комнаты Стивена не доносилось ни звука, и я наконец решилась заглянуть, ступая на носочках, словно там затаилось чудовище, которое страшно потревожить. На самом деле действительно было страшно. Его распухшее лицо все еще стояло перед глазами, и видеть его, всегда лощеного и высокомерного, немощным и слабым было слишком тяжело.

Осторожно приоткрыв дверь, невольно сощурилась: мягкий приглушенный свет ночника ударил по глазам. Стивен спал, вытянувшись на своей роскошной двуспальной кровати. Бинты перехватывали грудь, плотно стягивая ребра. Медленно подойдя ближе, я не смогла удержаться, прикусив губу. Смотреть на него было больно. И злость ушла без следа, сменившись жалостливой нежностью. Невесомо опустившись на постель, я подняла руку, но замерла, не решаясь коснуться. Как крепко он спит? Что будет, если проснется и увидит меня? Прогонит? Ответит язвительно и едко?

Зажмурившись, я опустила руку на его ладонь и прислушалась. Ни звука. Стивен продолжал спать, дыша ровно и размеренно. Осмелев, я слабо сжала ладонь, провела большим пальцем по сбитым костяшкам. Представила, как целую их, — каждую выпирающую косточку, и ссадины исчезают на глазах. Хотелось помочь. Забрать часть боли, которую он сейчас наверняка чувствует. Стивен слабо пошевелил рукой и приоткрыл заплывшие глаза.

— Дороти… — хриплый слабый голос вызвал новую волну жалости. — Давно ты здесь?..

— Спи. — Я улыбнулась сквозь слезы, чувствуя себя жалкой и разбитой, словно это меня избивали в подворотне. Стивен попробовал кивнуть и болезненно зажмурился. Следующие несколько минут я вслушивалась в его дыхание, прерывистое и короткое, пока он опять не заснул. Лечь бы рядом, уткнувшись носом в его плечо…

Резкий звонок выдернул из полудремы, в которую я успела погрузиться. Посмотрев на продолжавшего спать Стивена, я тихо вышла, взяла трубку. Пришла сиделка, представившаяся Мартой. Миловидная женщина неопределенного возраста сочувствующе улыбалась, пока я вводила ее в курс дела.

— Все в порядке, миссис Нортон, не беспокойтесь. Я прослежу, чтобы все было хорошо, а вы идите спать. У вас был тяжелый и долгий день.

Благодарно кивнув, я посмотрела на открытую дверь спальни Стивена и со вздохом пошла к себе. Долго не получалось уснуть, разболелась голова, а когда я все-таки уснула, спала обрывочно и видела что-то неприятное и страшное. Неудивительно, что проснулась совершенно разбитой и подавленной. На улице шел дождь. В комнату заползал запах лекарств, напоминая, что за стенкой лежит больной.

На кухне неслышно хлопотала Эмили, вполголоса переговариваясь с Мартой. Они замолчали, стоило мне появится, и Марта поспешно поднялась.

— Он уже проснулся, миссис Нортон.

— Спасибо, Марта. Скажите, а как долго… насколько ему…

— Несколько дней, миссис Нортон. Пока мистер Нортон не может вставать, я буду рядом. Потом он вполне сможет обойтись без моей помощи.