Две стороны монеты (СИ) - Каховская Анфиса. Страница 8

- На самом деле, вы даже не представляете, насколько вам повезло, - сказал капитан, немолодой уже человек с седыми висками. – Мы должны были проходить мимо этого острова на день раньше, но задержались в порту. Эти негодяи все рассчитали до мелочей: вы не должны были дожить до утра.

Ива вздрогнула, вспомнив прошедшую ночь:

- Вы думаете, она знала про этих тварей?

- Уверен. «Заря» - не первое судно, которое она захватила. Она редко оставляет живых свидетелей. Вам неимоверно повезло. Все моряки знают, что это за остров, и я думаю, ваш капитан решился высадиться на него, рассчитывая вернуться на корабль до наступления темноты. Днем при свете солнца эти твари абсолютно безопасны – они застывают и сливаются со скалами. Вы можете ходить возле них, по ним – и ничего не заметите. Камни и камни. Но лишь наступает ночь, они с глухим треском сбрасывают с себя оцепенение и превращаются в злобных монстров.

- Это верно, - тихо сказала Ива. – Я слышала какой-то треск, но не поняла, что это.

- С вашего разрешения, мы вернемся в каюты, - вмешался в разговор Бажан, убирая салфетку. – Дочке надо отдохнуть.

Все поднялись, и тогда Ива решилась задать мучивший ее вопрос:

- Скажите, капитан, а тот человек, что был с нами… Где он?

- В трюме, сударыня.

- В трюме?

- Да. На моем корабле нет специального помещения для арестантов.

- Но ведь он все равно никуда не убежит. Зачем же его запирать?

Капитан вопросительно посмотрел на Бажана.

- Ивушка, ты устала, тебе надо прилечь, - обнял дочь за плечи Бажан. – Да и у меня после вчерашнего, признаться, до сих пор ноги трясутся. У капитана, наверное, много дел. Не будем ему мешать. Спасибо за прекрасный завтрак, капитан.

Когда они вышли, капитан с боцманом обменялись недоуменными взглядами.

Город на самом деле представлял из себя целое государство, расположенное на острове. Впрочем, это был даже не остров, а материк, судя по его размерам, но как-то так повелось, что с давних пор все называли его островом. Вокруг располагалось множество других островов: довольно больших, средних, маленьких и совсем крошечных; а на расстоянии нескольких дней пути находилось еще несколько таких же островов-государств.

На берегах огромного острова было множество портов, из которых каждый день уходили большие и маленькие, торговые и пассажирские, богатые и бедные корабли.

К одному из этих портов и прибыл грузовой галеон, подобравший на зловещем острове неудачливых путешественников. Капитан, желая угодить находящейся на борту высокой особе, изменил место прибытия и пришвартовался не в привычном доке, принимавшем грузовые суда, а в ближайшем к Дворцу Правителя порту. Подойти к причалу, непосредственно относящемуся к Дворцу, он не посмел – туда причаливали лишь личные корабли Правителя или суда, имевшие специальное разрешение.

Правитель, с нетерпением ждавший возвращения сына, которого не видел несколько лет, только начал волноваться, когда тот не прибыл в срок, и уже собирался высылать корабль ему навстречу, как ему сообщили, что Наследник скоро прибудет во Дворец. Узнав, что сын прибыл не на «Заре», что он нездоров, Ангелар чуть было не бросился самолично в порт, но остался, вняв благоразумным доводам приближенных, что они могут разминуться.

И верно, не прошло и двадцати минут, как дверь его кабинета отворилась – и вошел долгожданный Аскалон. Конечно, люди, облеченные властью, умеют себя правильно вести в любой ситуации и знают, как надо держаться, чтобы не уронить собственное достоинство, но бывают ситуации, когда и с них спадает вся чопорность, и гордый властелин вдруг превращается в обыкновенного человека. Как ни старался Ангелар держать себя в руках в окружении придворных, но оказавшись наедине с сыном, он не выдержал, забыл про все манеры и бросился обнимать своего обожаемого ребенка. Сын был здесь, рядом, его можно было прижать к себе, можно было услышать его голос. Это теперь было важнее всего. И лишь удостоверившись, что его мальчик в порядке, прочувствовав, что то, о чем он мечтал столько лет, наконец произошло, Правитель спохватился, что тому, вероятно, нужна медицинская помощь. Не обращая внимания на протесты юноши, его тут же уложили в постель, вокруг засуетились придворные лекари, и Ангелар не успокоился до тех пор, пока не услышал, что его сыну ничего не угрожает, что ему уже была оказана квалифицированная помощь и теперь достаточно лишь соблюдать режим и продолжать лечение. Ангелара можно было понять: много лет он заботился о благе своего Города, а теперь ему предоставилась возможность позаботиться о единственном близком ему человеке. Аскалон быстро прекратил сопротивляться, хоть считал всю эту суету совершенно лишней, и терпеливо ждал, когда Ангелар удовлетворит свой долго дремавший отцовский инстинкт. Ему и самому было приятно после длительных странствий и всех пережитых ужасов оказаться в своей старой уютной спальне и почувствовать себя ребенком, стать центром внимания и объектом заботы. На время его оставили все тревоги и страшные воспоминания, он впитывал окружавшие его знакомые запахи и с наслаждением погружался в безмятежность и сладкий покой.

Прошло не меньше часа, пока мудрый Правитель не увидел, что его сын готов к серьезному разговору, который нельзя было откладывать надолго. Пока Аскалона перевязывали, одевали и кормили, его отец успел переговорить с теми, кого посылал к галеону, вкратце узнал, что произошло, и даже сделал несколько важных распоряжений – Ангелар никогда не откладывал дела в долгий ящик; он полагал, что лучше проявить себя слишком рано, чем опоздать. Поэтому он дал Аскалону времени прийти в себя ровно столько, сколько это было необходимо, и ни минутой больше.

Убедившись, что все, касающееся здоровья и отдыха его сына, было сделано, Правитель отправил всех слуг и придворных, тщательно затворил дверь и, присев на край дивана, на котором обложенный подушками, полулежал Аскалон, сказал:

- Никак не могу поверить, что этого солидного мужчину я проводил шесть лет назад с гувернером, которому наказывал подальше прятать конфеты.

Аскалон улыбнулся. Отец прикрыл его руку своей ладонью:

- Я отложил до вечера все дела. У нас есть несколько часов. Рассказывай.

Аскалон сжал его руку:

- Отец, Олех погиб, - он дернулся, будто изнутри кто-то толкнул его в грудь, но, сказав самое страшное – то, во что до сих пор сам боялся поверить, остальное он изложил уже спокойнее.

Он подробно рассказал о событиях на злополучном острове: описал Виринею и бандитов, которых успел рассмотреть, не забыл даже Хвоста; упомянул, конечно, и Иву с Бажаном – начиная с их случайного знакомства и до прощания в порту – они отправились домой, но обещали непременно навестить раненого, и Аскалон просил отца распорядиться, чтоб их незамедлительно пропустили, когда они придут, тем более, что Бажан мог бы прояснить некоторые эпизоды их пребывания на острове, которые Аскалон пропустил по причине беспамятства.

Проницательный Ангелар, конечно, догадался, что дело тут вовсе не в пропущенных эпизодах – он по опыту знал, что такой блеск в глазах юноши при упоминании имени девушки бывает только в одном случае, но деликатно сделал вид, что сам хочет познакомиться с Бажаном и его дочерью лишь как с людьми, помогавшими его сыну, и ценными свидетелями.

Свой рассказ Аскалон закончил горячо:

- Отец, я должен найти эту женщину! Не успокоюсь, пока не найду!

Он ждал, что Правитель сразу поддержит его, но тот лишь отвел глаза и молчал.

- Я… я не понимаю, - сказал Аскалон. - Ты не хочешь мне помочь?

Вместо ответа Правитель вздохнул. Это было так непохоже на него.

- Отец, она убила Олеха. Я все равно найду ее рано или поздно.

Ангелар молчал, присев на стул напротив сына и опустив голову. Он о чем-то раздумывал. Аскалон вскочил, забыв про свои раны:

- Отец…

- Сядь, - коротко бросил тот, и юноша покорно опустился на диван. – Ты ничего не знаешь. Все очень сложно. Слишком сложно. – Ангелар провел по лицу рукой, будто хотел стереть с него нерешительность, и встряхнул головой. – Аскалон, ты уже совсем взрослый, и я могу рассказать тебе то, что раньше скрывал. Ты уверен, что в силах выслушать все, что я тебе расскажу? Или, может, отложим до утра?