Земля в иллюминаторе (СИ) - Кин Румит. Страница 46

— Мы ничего не знаем, — сказала Лика. — Если там омары, нам всем конец — там ли, здесь ли. А если Ашайта умрет вот так, а омаров там не окажется, кто из нас сможет себя простить?

— А воздух? — спросил Атипа.

— Слушай свою жену, — грубовато посоветовал ему Риройф.

— Мы справимся, — сказал Хинта. — Включим в скафандрах пассивную подачу. Должен быть способ. Сейчас клапан открывается цифровым контроллером. Но его наверняка можно просто открыть.

— Да ты ни разу не делал этого в реальных условиях, — возразил Атипа. — Никто из нас не делал. Потому что нет сервоклапанов надежнее автоконтроля дыхания. Обычно они никогда не выходят из строя.

Его трясло.

— Тем не менее, пассивка — это просто. И мы это сможем. — Хинта взял свой скафандр и начал одеваться. Лика оставила Ашайту лежать на земле и тоже встала. Только Атипа не двигался с места.

— А твой мальчишка изменился, — взглянув на приятеля, хмыкнул Риройф. — Заметил, старый хрыч? Скоро он будет поумнее и покрепче нас с тобой. И тогда они с Ликой будут командовать тобой даже в мелочах. Задницу не подотрешь, пока тебе не скажут, что это безопасно.

В другое время Хинта, возможно, испытал бы прилив стыда за отца и гордости за себя. Однако сейчас он был слишком напуган, слишком занят. Они с Ликой взяли скафандр Ашайты и развернули его на полу рядом с распростертым телом мальчика. Хинта сел на корточки и начал копаться в клапанах.

— Липа вакукра, — не сдержавшись, выругался он. Никто из взрослых не сказал ему, что материться нехорошо. — Я забыл, что это детский скафандр. На нем нет ни пассивки, ни другого аварийного контроля.

— Тогда один из нас должен пойти и позвать на помощь, — решил Риройф.

— А остальным придется надышаться тендра-газом? — спросил Атипа. — Лику это убьет.

— Подождите. Можно сделать по-другому. — Хинта посмотрел на мать. — Твой баллон. Но потом. Сначала надо уложить его в скафандр.

Атипа, вышедший из ступора, подхватил Ашайту подмышками, Риройф — под колени; Хинта раздвинул скафандр, а Лика направила безвольные конечности младшего в рукава и сапоги комбинезона. Потом они застегнули контактные швы.

— Баллон, — скомандовал Хинта. Лика отстегнула емкость со сверхсжатым кислородом от своего бедра и вытянула из-под одежды дыхательные трубки. Хинта положил баллон на грудь младшего и остановился.

— Я уверен, что смогу выпустить кислород из баллона, но для этого мне придется сломать сервоклапан. Кислород будет выходить достаточно интенсивно. Надо будет застегнуть скафандр, чтобы газ остался внутри. Я опять же уверен, что мы успеем это сделать. Но обычно мы не дышим чистым кислородом из наших баллонов. Скафандры очищают атмосферный воздух, добавляют к нему кислород, азот и гелий, после чего получается хорошая дыхательная смесь. А у Ашайты будет кислородное отравление.

— Зависит от давления, — сказала Лика.

— Боюсь, там будет положительное давление, порядка двух атмосфер. На выживании нас учили, что уже через пять минут будут судороги, а потом рвота. Учитывая его массу тела, когда мы донесем его до больницы, будет уже невозможно отличить симптомы его болезни от симптомов отравления кислородом.

— Врачи отличат. Главное, донести его живым.

— Мы можем сделать так… Сейчас мы все оденемся. Потом я приготовлюсь сломать баллон. Отец и Риройф откроют шлюз. Я сломаю баллон и буду держать его, чтобы замедлить выход газа. Так я смогу немного замедлить повышение давления кислорода в его скафандре. Как только я зажму баллон, мы, по возможности быстро, понесем его в госпиталь.

— Хороший план, — одобрил Риройф, — но я кое-что добавлю. Когда мы оденемся, то, не открывая шлюза, убедимся, что у нас у всех нормально работает пассивка. Потом подождем еще пятнадцать минут, убедимся, что никто не опьянел от кислородно-азотной смеси. И только после этого будем готовить Ашайту и открывать шлюз.

Так они и сделали. В теплице совсем стемнело, и баллоны пришлось настраивать вслепую. Это доверили Хинте, так как он был ловчее взрослых. Он ориентировался на звук. Градаторы пассивных клапанов издавали щелчок при повороте на каждые десять значений. Последним Хинта настроил баллон на спине у матери. Она попросила сделать ей смесь с повышенным кислородом, и он поставил ей подачу на пятьдесят процентов. Когда газ пошел, Лика подняла правую руку вверх и сложила пальцы в знак «ан-хи». Хинта похлопал ее по плечу, надел дыхательную маску и, закинув руку за спину, настроил собственный баллон. Поток дыхательной смеси ударил ему в лицо с непривычным холодным напором, нос и глотку захлестнуло запахом дурманящей свежести. Чтобы взрослые знали, что у него все в порядке, Хинта тоже показал «ан-хи». Они все расселись по бочкам и стали ждать. Ашайта, маленький, неподвижный, лежал на земле между ними. Его скафандр бледнел в темноте своим детским узором из белых треугольников.

Риройф измерял время по пульсу. В литской ойкумене идеальной нормой считались восемьдесят шесть ударов в минуту; насчитав следующие восемьдесят шесть ударов, он сигналил остальным. Каждая минута, казалось, утягивается в абсолютную бесконечность. У Хинты слезились глаза, и он, сняв перчатку, вытирал их ребром ладони. В небе над куполом стало видно звезды, взошла разбитая на осколки луна. Запах газовой смеси постепенно перестал быть заметным. Наконец, Риройф вскинул руку в пятнадцатый раз и тяжело поднялся с бочки. Они покивали друг другу и разошлись: Риройф и Атипа — к шлюзу, Хинта и Лика — к Ашайте. Лика двигалась увереннее, чем полчаса назад, кислород помог ей отдышаться. Она подсоединила шлем к комбинезону Ашайты, а Хинта просунул руку под застежки на груди брата и нащупал баллон. Потом Атипа и Риройф приоткрыли внешнюю дверь шлюза; раздался громкий чавкающий вздох, и по всему помещению прокатилась ощутимая воздушная волна, выравнивая давление между атмосферой теплицы и атмосферой за ее пределами. Как только она достигла Хинты, он надломил клапан баллона и выдернул руку из-за пазухи брата. Лика тут же закрыла застежки и герметизировала скафандр. Комбинезон Ашайты набух, наполняясь кислородом. Чтобы замедлить этот процесс, Хинта свернул ткань на груди скафандра в складку и зажал внутрь складки клапан баллона. Мгновение спустя Риройф и Атипа подбежали к ним и под руки подняли Ашайту. Хинта продолжал зажимать баллон, а Лика придерживала руками голову мальчика. Так они перенесли его в шлюз. Там им пришлось сделать остановку: мужчины закрыли внутреннюю дверь, как могли, зажали — в надежде, что растения сумеют пережить легкое отравление тендра-газом — а потом открыли внешнюю дверь и вышли на улицу.

Никогда еще Хинта не видел, не слышал, не ощущал, чтобы на Шарту ложилась такая ночь. Не горел ни один огонек; безмолвие и тьма прятались за окнами домов, контрастно белели пыльные грунтовые дороги и серебрились обесточенные антенны поддержки связи. Все казалось безжизненным и пугающе чуждым, как будто это был мертвый городок где-то на Луне или на Марсе, брошенный людьми сотни лет назад.

Закрыв шлюз, Атипа и Риройф вновь подхватили Ашайту. Придерживая его, они медленно двинулись к центру поселка. Дважды по пути им встречались патрули. Бойцы вели себя одинаково: сначала заставляли незнакомцев остановиться, а потом, когда понимали, что видят группу людей с детьми, жестами требовали, чтобы те быстрее убирались с улицы. Наконец, они оказались около двухэтажного здания госпиталя. Оно было таким же темным и безмолвным, как и все вокруг, однако внешние створы одного из шлюзов центрального входа были открыты. Около них дежурила пара санитаров в скафандрах. Увидев группу людей, они двинулись навстречу. Объяснить им, что произошло с Ашайтой, было невозможно, поэтому взрослые просто втащили мальчика внутрь шлюза. Один из санитаров остался снаружи, другой начал вручную закрывать створы изнутри. Те сдвигались бесконечно медленно. Хинту охватило отчаяние: его рука, которой он прижимал клапан баллона, уже очень устала, а брат, которого он так хотел спасти, возможно, умирал прямо сейчас.