Королева морей - Волошин Юрий. Страница 31

Асия сама помнила, как мужики в ее родной деревне стервенели по праздникам, напиваясь зелья, и сколько совершалось драк и даже смертоубийств.

На душе стало легко и приятно, голова работала ясно, и Асия внимательно слушала старика, понимая, что он хочет ей добра.

— Ты упомянула Шахаба, Асия, — сказал Абу-Мулайл задумчиво. — Он последние дни ходит такой вялый и хмурый. С чего бы это?

— Господин мой, я с ним почти не встречаюсь. Мы редко видимся, и я не спрашивала его ни о чем.

— Ну да, ну да. Переживает, собака, знает, чью кость уворовала. Пусть себе переживает да подумает. Это ему полезно. Скоро ему без меня придется устраиваться в этой жизни. Худо ему придется, Асия.

Асия поняла, на что намекает старик. Перед отплытием Абу-Мулайл позвал Шахаба, ее, судью-кади и верных приказчиков и зачитал завещание. Все имущество он делил между своими сыновьями, но Шахаб оказался обделенным и с трудом скрыл возмущение и негодование. Завещание было в торжественной обстановке скреплено подписями и печатями кади, и присутствующие поставили свои подписи на документе.

И теперь Шахаб чувствовал себя прескверно, ходил мрачным и неразговорчивым. Отец же казался доволен и нисколько не расстраивался по поводу судьбы своего любимца.

Их двухмачтовая самбука ходко бежала вдоль берега, обходя коралловые рифы. Асия, сносно переносившая качку, подолгу выстаивала на палубе, держась за поручни фальшборта, наблюдая за работой матросов и командами амира-капитана и его помощника-серинджа. Матросы ловко тянули канаты, с быстротой белок карабкались по вантам, безропотно сносили палочные побои.

Худые и обтрепанные, они выглядели очень жалко. Асия часто жалела их и выносила кое-что из еды. Они боязливо благодарили и тут же жадно съедали подачки. Ей было приятно видеть блеск благодарности в их глазах.

А купец Кахлан ибн Лайс старался развлечь Асию разговорами.

— Ханум впервые в море?

— Нет. Бывала и раньше, но редко и мало, — отвечала охотно Асия.

— Сейчас зима, и жары нет, а вот солнце запечет, так страшно будет по палубе ходить. Ханум, наверное, с севера?

— С севера, уважаемый. Там нет такого моря и такой жары.

— А морских разбойников ханум не боится?

— А они бывают здесь? Я уже испытала их нападение и очень боюсь повторения. Не пугайте меня, ага.

— Бывают, да еще какие! Нам, мелким купцам, особенно достается. С нами легко справиться. А они выскакивают из своих укрытий на островах возле Бахрейна, и спасения от них тогда не жди. Все отберут и голыми отпустят. И то приходится аллаха благодарить, что живыми вырвались. А то и смерти предать могут.

— Это я уже видела. Турки нас захватили.

— О, эти нечистые сунниты! Их проклятый Омар сам был свирепым разбойником вместе с Османом и Абу-Бекром. Как тяжко ты пострадала, ханум!

Он старался уважить любопытство важной и красивой ханум, жены такого известного купца. Подробно разъяснял устройство корабля, сыпал терминами, и Асия совсем запуталась, хотя и уяснила для себя некоторые важные понятия.

Самбука несла два огромных косых паруса и легко могла идти против ветра, чему так удивлялась Асия.

Путешественники сделали короткую остановку в порту Рас Ябрин, куда долго заходили, так как городок расположен в глубоком заливе и хорошо защищен от ветров.

Затем самбука направилась на юг, и вскоре берег исчез из глаз. Мгла с запада закрыла часть моря, и видимость ухудшилась. Стало тревожно, и Асия, ушла в каютку, где тоскливо жалась Сафа, плохо переносившая морское путешествие. Из-за этого Асия вынуждена была сама себя обслуживать. И хотя это не доставляло ей хлопот, она делала вид, что сердится.

Суда встречались редко. В эту пору плавать было опасно, и матрос на мачте внимательно наблюдал за морем, опасаясь появления пиратских кораблей. Судно шло только до порта Мирфа, а потом надо будет нанимать другое или садиться на верблюдов и песками пустыни Руб-эль-Хали добираться до Маската.

Путь этот тяжел даже в прохладное время, а летом зной иссушает все вокруг, и переход через пески становится очень опасен. Колодцы встречаются редко, и вода в них солоноватая.

Абу-Мулайл часто приглашал своих приказчиков и требовал совета по поводу дальнейшего пути, но люди боялись раздражительного старика и больше отмалчивались. Спросил он об этом и купца Кахлана, которого позвал вместе с помощниками.

— Ормузский пролив, господин, очень опасно проходить, — ответил тот, покачивая с сомнением головой. — Уж очень трудно проскочить, не встретив разбойников. Они так и караулят небольшие суда, а то собираются в большие шайки и нападают все вместе на любые корабли. Лучше бы вам, ага, ехать караваном. Сейчас не очень жарко, и за месяц вполне доберетесь до места.

Моряки важно кивали в знак верности слов хозяина. Шахаб не подавал голоса, как бы отрешившись от всего мира. Он не желал принимать участие в отцовских делах, полагая, что раз он так обижен, то ему наплевать на судьбу каравана и самого отца.

— Пусть решение останется не принятым до прибытия в Мирфу. Там и поглядим, как нам быть, — закончил Абу-Мулайл и устало отвалился на подушки.

— Разве вы сможете выдержать месячное путешествие через пески? — с сочувствием спросила Асия, когда все разошлись, и ей пришлось ухаживать за больным.

— Эти пески — моя родина, и кому, как не мне, ходить по ним. Я уверен, что мы благополучно достигнем Маската. А Кахлан советует со знанием дела.

— Но я слыхала, что и в пустыне есть разбойники, — не унималась Асия.

— Это редкое явление. Бедуины очень гостеприимны и никого не обидят. Меня и мой род хорошо знают в песках. Раньше я сам водил караваны в тех местах, да и мой отец был частым гостем кочевников. Во всяком случае, этот путь мне кажется куда более безопасным.

И когда самбука стала на якоря у городка Мирфы, а там не оказалось ни одного попутного судна, решение было принято. Приказчики стали скупать верблюдов и лошадей, нанимать погонщиков и готовить тюки для транспортировки грузов.

Городок был так мал, что караван-сарай не смог вместить всех, и некоторые разместились в палатках или глинобитных хижинах местных жителей.

Глава 30

КАРАВАН

Двух недель хватило, чтобы составить караван. Двадцать с лишним верблюдов тянулись размеренным шагом, гордо и пренебрежительно неся свои губастые морды. Тяжелые вьюки колыхались на их спинах, и издали караван казался призраком, медленно перекатывающимся через барханы.

Асия была довольна переменой обстановки. Скученность на корабле ей порядком надоела, а теперь она имела коня и гоняла его, всего взмыленного и уставшего, вдоль каравана, наслаждаясь, как когда-то в Курдских горах.

Абу-Мулайл лежал под устроенным на спине верблюда навесом и мучился все сильнее. Он так похудел, что его свободно мог носить один человек. Он часто стонал и почти не спал, но боролся с отчаянием, превозмогая боль и слабость. Стоять он уже не мог и редко садился. Слуга постоянно находился рядом, поглядывая на своего господина.

Асия постоянно навещала его, справлялась о здоровье, помогала по уходу и немного скрашивала одиночество старика и его тоску по уходящей жизни.

Караван направлялся на юг, к оазису Эль-Джива. Путь удлинялся, но зато дороги были хорошо пробиты и воды хватало в колодцах. Зима была в разгаре, и весной только попахивало. Изредка проносились дожди, и зелень на барханах жадно сосала влагу, торопясь отцвести и дать семена, пока солнце не спалит все вокруг. Жары почти не ощущалось, и в воздухе еще не чувствовалось той страшной сухости, какая наступала в летнее время.

Асия торопила погонщиков, ей претила медлительность каравана. Она возненавидела верблюдов за их неспешную поступь, но вскоре пришлось об этом забыть. Загнанная лошадь уже не могла носить всадницу. На одном из привалов ее зарезали и съели, а Асии пришлось довольствоваться ненавистным верблюдом, качаться на его спине и злиться на весь мир.