Покажи мне, зеркало… (СИ) - Нури Ирада. Страница 26

Молниеносно приняв решение, она свернула влево и спустилась по винтовой лестнице на площадку, ведущую на мужскую половину, к покоям Джабира, двери в которые денно и нощно охраняли два дюжих охранника с саблями наперевес. При приближении наложницы они преградили путь и велели возвращаться к себе.

Другая на ее месте наверняка бы растерялась и отправилась восвояси, но только не Наргиз. Предвидящая подобное, она расплакалась, умоляя ее впустить, так как не далее, как прошлой ночью она потеряла в покоях господина сережку — его подарок, и что ханзаде очень разозлится если не увидит ее на ней. Девушка так слезно просила, так скорбно заламывала руки, что один из охранников втайне восхищающийся ее красотой не устоял, и позволил ей войти.

Времени практически не было, Джабир в любой момент мог войти. Обшарив постель, а также сундуки и полки, она так и не смогла найти ничего подозрительного, когда взгляд ее упал на бирюзовый ларец, стоявший в изголовье кровати. Этот шедевр ювелирного искусства уже давно возбуждал ее любопытство, заставляя гадать о том, что может быть внутри, и сейчас, она собиралась воспользоваться подвернувшейся возможностью и заглянуть внутрь.

Ларец оказался запертым на замок. Вертя его в руках и так и сяк, девушка пыталась прикинуть чем бы его можно было открыть. Она вытащила из ножен на поясе крошечный, но очень острый кинжал, тот самый, которым совсем недавно зарезала помощницу своей благодетельницы, о чем совершенно не переживала, ибо не среагируй она вовремя, та убила бы ее саму.

Наргиз уже было всунула острие в скважинку, когда внезапно увидела на туалетном столике, рядом с кувшином для умывания тонкую цепочку с маленьким ключиком, которую не раз видела на шее господина. Видимо во время умывания он снял украшение, а потом что-то его отвлекло, и он забыл надеть его обратно. Только очень сильный душевный подъем мог заставить всегда внимательного к мелочам ханзаде позабыть об осторожности и оставить украшение на видном месте.

Углядев в происходящем божий промысел, Наргиз не мешкая схватила ключ, и вставив его в замочную скважину трижды повернула вправо. Раздался щелчок, и шкатулка открылась.

Подняв крышку ларца, Наргиз была разочарована, кроме одного свернутого листка бумаги, в ней не было ничего. Не надеясь увидеть ничего интересного для себя, девушка машинально развернула пергамент, когда внезапно поняла, что держит в своих руках.

С чуть пожелтевшего от времени куска бумаги, на нее, как живая смотрела княжна Фарах, но не такая, какая она сейчас, задумчивая и серьезная, а жизнерадостная и счастливая. Это было заметно и по блеску ее больших блестящих глаз и по лукавой улыбке, дрожащей в уголках губ, готовых в любой момент растянуться до ушей.

О, Всевышний. Кто бы ни был тот, кто ее рисовал, он наверняка был влюблен в юную красавицу, так как любовь сквозила в каждой черточке, каждой световой тени, которыми он подчеркнул прекрасный лик ханской дочери.

Но тот, кто прятал этот портрет от посторонних глаз, был влюблен гораздо сильнее.

Догадываясь какое грозное оружие получила в руки, довольно улыбающаяся Наргиз спрятала листок под одеждами и, заперев шкатулку и вернув ключ на прежнее место, спешно покинула покои господина.

Стражники будут молчать, и никто не узнает, что она была внутри, так как случись что, в первую очередь полетят их головы за то, что пренебрегли своими обязанностями и пропустили постороннего в покои ханзаде.

Ну, а что касается Джабира… ха, то и он будет молчать, потому что посмей он признаться в том, что хранил у себя портрет сестры, голову отрубят уже ему.

Наргиз едва успела удалиться от покоев своего господина, когда услышала рой голосов внизу. Проворно спустившись, она присоединилась к собравшимся возле центральных дверей обитательницам гарема, что-то бурно обсуждающим между собой.

— Что случилось? — дернув за рукав одну из бикеч, надменно спросила Наргиз.

— Ох, это вы, госпожа? Вы разве не слышали новость?

Будучи не в курсе никаких новостей, Наргиз ничего не оставалось, как покачать головой:

— Новость? Ты о чем?

— Хан милостиво соизволил выслушать Зейнаб ханым, которая готова рассказать о том, что на самом деле произошло в день прибытия юной госпожи. Ее сейчас проведут к хану…о, а вот и она, глядите.

Не ожидающая подобного, Наргиз окаменела. В эту самую минуту, она отчетливо почувствовала дуновение смерти на своей щеке, потому что как только женщина заговорит, можно не сомневаться, что ее, Наргиз, предадут смерти.

Повернувшись в сторону, в которую указывала рабыня, она, словно во сне наблюдала за тем, как двое стражников под руки ведут грозную правительницу, при упоминании одного лишь имени которой еще совсем недавно дрожал от страха весь гарем. Прямо перед ней, не глядя по сторонам гордо вышагивал сам наследник, держащий за руку свою сестру… Сестру?

Внезапная, как вспышка молнии, возникшая в голове мысль, заставила еще мгновение назад дрожащую от ужаса фаворитку, радостно улыбнуться. Кажется, сама судьба благоволит ей сегодня. Не привлекая внимания, осторожно выудив из-под одежд украденный пергамент, она крепко сжала его в руках, и в момент, когда Зейнаб ханым проходила мимо нее, она тихонько позвала ее по имени. Вздрогнув, женщина подняла на нее глаза и этого оказалось достаточным, чтобы Наргиз развернула лист и незаметно для остальных показала ей портрет.

Выражение лица госпожи не изменилось, она отвернулась и продолжила идти вперед, но Наргиз все же успела заметить, как расширились от ужаса ее глаза. О да, что ни говори, а они в одной связке. Зейнаб ханым прекрасно известно, о чем фаворитка в случае необходимости может рассказать хану, и тогда ее драгоценному наследнику придет конец. Нет, валиде не дура, и ради будущего своего сына, она будет молчать.

Наргиз торжествовала, она вновь сумела перехитрить всех и использовать ситуацию себе на пользу, и поэтому она не заметила пару следящих за ней внимательных глаз, ни на миг не упускающих из виду ни ее, ни портрет, который она поспешила спрятать в складках развевающихся одежд.

Самонадеянная Наргиз понятия не имела о том, на краю какой пропасти пытается балансировать, достаточно лишь слегка ее подтолкнуть, и она полетит вниз.

Марал удовлетворенно улыбнулась и поспешила в покои юной госпожи, где, дождавшись ее прихода, со всеми подробностями расскажет обо всем, что ей удалось узнать.

ГЛАВА 19

В свои покои я возвращалась со странным чувством, что все мы — резные фигуры на черно-белой шахматной доске, а кто-то невидимый для нас скрывающийся в тени, осторожно переставляет эти фигуры так, как ему угодно.

Еще совсем недавно, сидящая на земляном полу темницы Зейнаб ханым клялась, что видела убийцу и готова рассказать обо всем хану, а спустя четверть часа, представ пред светлые очи своего супруга и повелителя, со странным упорством начала твердить о том, что никого не видела, и понятия не имеет почему Гюльсюм решила наброситься на меня. Она с таким упорством отрицала то, во что еще недавно пыталась убедить нас поверить, что невольно закралась мысль, о том, что некогда грозная баш кадыны чего-то смертельно боится. Чего-то или кого-то…

По возмущенному лицу Джабира легко, как в книге можно было прочесть отражение моих собственных мыслей. Похоже, что он, как и я, не слишком верил тому, в чем пыталась нас убедить его Валиде. Но хуже всего было то безразличие, которое неожиданно проявил к судьбе своей супруги наш отец. Мне показалось, он все уже давно для себя решил. Выслушав с безразличным видом сбивчивый рассказ матери своего старшего сына, в котором не было ни логики, ни смысла, он, не глядя ни на кого из нас, изъявил свою волю:

— Зейнаб. Более двадцати лет назад, мы, своею высочайшей милостью доверили тебе ведение гарема и установление порядка в нем, как делалось из поколения в поколение правителями нашей династии, и тебе, как никому другому, должно быть хорошо известно, чем чревато любое послабление с твоей стороны. Было совершено нападение, и не просто на какую-нибудь рабыню, а на мою дочь — свет очей моих. По закону, если не найден напавший, наказание должен понести тот, кто не сумел предотвратить злодеяние, повлекшее за собой смерть человека, женщины.