Дай мне руку (СИ) - Марс Остин. Страница 59

Опять открыла глаза, храм стал ещё ярче и ближе, он звал её, радостно, как собака, увидевшая своего человека и прыгающая на задних лапах — иди, ну иди же сюда!

— Вера!

Всё пропало.

Она с величайшим сожалением обернулась и посмотрела на министра Шена, на серый гранит под ногами, чёрные колонны…

— Что? — голос звучал с таким сожалением, что она поспешила взять себя в руки и изобразить хотя бы равнодушие, если уж улыбка не выходит.

— Вы обо мне забыли? — с невесёлой ухмылкой спросил министр, она опустила глаза, со стыдом признаваясь себе, что да, забыла. На два вдоха она думать забыла о том, что не одна. Министр подошёл к ней и положил ладонь на плечо, придвинул к себе, заглянул в глаза и с нажимом сказал: — Мы пришли сюда вместе и уйдём вместе. Вы просто поговорите и уйдёте.

Она с усилием отвела глаза, попыталась найти взглядом солдат у входа.

— Вера! — Он взял её за плечи и развернул к себе, наклонился ближе, со злостью заглядывая в глаза: — Смотрите на меня!

— Я хочу зайти в остальные храмы, — тихо сказала она, — во все, и в цыньянские тоже.

— Нет.

— Вы не можете мне запретить, — внутри была такая уверенность, что он не сможет, что её передёрнуло, когда он рыкнул:

— Смогу. Вы ни на шаг от меня не отойдёте.

— Зря вы так думаете, — качнула головой она, но дальнейшие мысли решила оставить при себе. Её взгляд скользнул поверх его плеча, по колонне арки, к крылатой женщине с факелом. По её спине между крыльями спускалась до пояса толстая коса, сквозь белый мрамор стал просвечивать рыжий цвет волос, крылья качнулись от ветра, женщина обернулась и посмотрела на Веру удивлёнными, ярко-зелёными глазами…

— …Вера!

Она дёрнулась и увидела прямо перед собой тёмные глаза министра Шена, злые и… испуганные? Ей не хотелось верить, что он может чего-то бояться.

— Что? — голос звучал слабо и равнодушно, министр взял её за плечи, встряхнул, заставив поморщиться, она попыталась освободиться, но он сжал её плечи сильнее:

— Хватит, всё, мы уходим.

— Нет.

— Да, с меня хватит. Нам ещё обратно надо как-то дойти.

— Подождите… — она опять попыталась освободиться, раздражённо сбросила его руки: — Да пустите меня, я не убегу!

Он неохотно разжал пальцы и отступил на шаг, Вера вдруг подумала, что совсем недавно была бы совсем не против, если бы он немного подержал её за плечи… На его лице было смятение и недоверие, как будто она действительно может убежать, ей стало стыдно, стало жаль его, захотелось, чтобы он опять взял её за плечи…

— Что случилось? — в который раз спросила она, он в который раз не ответил. Она протянула руку и сама взяла его за плечо.

И вдруг поняла, что его плечо — единственное неподвижное в этом мире, всё остальное плясало и плыло, двоилось, картинка серого храма наползала на картинку цветного, стражник у входа отдал копьё соседу и решительно пошёл к ним, в то время как статуи обоих стражников стояли во всей своей мраморной неподвижности. Крылатая женщина смотрела на неё, её глаза смеялись…

Вера попыталась взять министра за второе плечо, но рука оказалась занята, в ней была сумка. Она ткнула сумку министру и всё-таки взяла его за плечи двумя руками.

И всё замерло. Статуи белели мрамором, серый храм был унылым и холодным. Министр смотрел ей в глаза и чего-то ждал.

Она убрала руки, прислушалась к ощущениям, кивнула сама себе и взяла у него из рук сумку, тихо сказав:

— Спасибо. Всё, я в порядке.

— Всё? — иронично фыркнул он, — госпожа Вероника вернулась в мир живых и смертных?

— Похоже, что так. Вы знаете, что это было?

Он посмотрел на неё так обвиняюще, как будто она требует невозможного, а сама ведёт себе ужасно, глубоко вдохнул, выдохнул и сказал:

— Вера, я человек. Обычный, нормальный, живой человек. Максимум сверхъестественного, что во мне может быть — это проклятия, всё.

Она пожала плечами и отвернулась, заново оценивая картину, спросила:

— Покажете мне храм? Раз уж нашего встречающего нет.

— Идём, — неохотно кивнул он, взял её за плечо и повёл к центральным воротам. Кивнул на солдат у входа: — Это Дим и Фод, старшие дети Вариуса, великие воины, прошедшие с ним все битвы. Остальные — просто воины.

Вера посмотрела на «остальных» — вдоль стены стояли на небольших постаментах статуи полуобнажённых крепких мужчин, все разные, в разной одежде и с разным оружием, но в одинаковых позах атлантов, держащих свод. Она обратила внимание, что они даже ростом разные, это компенсировалось разной высотой постаментов.

— Кто они? — спросила Вера, медленно шагая от статуи к статуе, министр ответил:

— Просто воины, для Вариуса все воины равны.

— Но с кого-то же их скопировали?

— Да, — он помолчал и неохотно продолжил: — Храмы Вариуса по канону строятся на крови воинов, отданной в битве. Но в Оденсе войн никогда не было, к тому же, храм совсем новый и центральный, главный в стране, ради его постройки король Георг Пятнадцатый вызвал отца Маркуса из прежнего центрального храма, который раньше был в Четырёх Провинциях, он уже старый и ветхий. Отец Маркус освятил место постройки и провёл здесь большой турнир в честь Вариуса, на котором проходили соревнования по фехтованию, стрельбе из лука, метанию копья и рукопашному бою. И в конце всю турнирную таблицу поделили на первый-второй и устроили сражение стенка на стенку. В полную силу. С оружием.

Вера оторвалась от рассматривания статуй и перевела ошарашенный взгляд на министра, он равнодушно пожал плечами и отвернулся:

— Таков канон, это бог войны. — Помолчал и продолжил: — Многие погибли, но это славная смерть, их прах покоится в фундаменте храма. Выжившие получили благословение Вариуса и право обращаться к верховному жрецу.

— А это — погибшие? — указала на статуи она, он качнул головой:

— Это все, Вариус не делает различий между живыми и мёртвыми, если они сражались с честью.

— А кто та девушка на воротах? — они успели дойти до арки, министр посмотрел на крылатую статую:

— Джайна, указывающая путь. Она венчает вход в главный храм, но легенд о ней нет, или я их не знаю.

— Ясно, — Вера ещё раз внимательно посмотрела на женщину.

«Здравствуй, Джайна. Я Вера.»

Они свернули за угол храма, здесь ряд статуй продолжался, только расстояние между ними было больше, в промежутках из стены выступали литые металлические барельефы с изображениями битв за крепости и просто сражений в чистом поле, Вера рассматривала оружие и экипировку, министр вяло комментировал:

— Битва за Унчхон. Битва трёх копий. Битва за Элгейск. Битва…

Вера внезапно встала, как громом поражённая, сделала шаг назад и задрала голову, рассматривая лицо очередного каменного воина.

Она была на сто процентов уверена, что никогда его не видела.

Но была ещё сильнее уверена, что сотни раз видела его улыбку.

Ещё раз внимательно изучив всю его фигуру с ног до головы, она убедилась окончательно — совпадений было слишком много. Знакомая гордая осанка, широкие плечи и изумительная форма грудных мышц, почти родной подбородок и лёгкая улыбка, та самая, довольная, снисходительная, говорящая: «Я добрый и великодушный, поэтому не буду бить вас в полную силу, щеглы».

Она поражённо ахнула и повернулась к министру, смотрящему на неё со смесью возмущения и удовольствия, указала рукой на статую, потом на министра, улыбнулась и подняла брови:

— Вы..? Я правильно понимаю?

Он фыркнул, развёл руками и с сарказмом запрокинул голову, как будто призывая небо разделить его возмущение:

— Значит, отца вы узнали, а мимо меня прошли, как мимо пустого места!

— Там есть вы?! — распахнула глаза Вера и метнулась обратно, но министр поймал её за талию и удержал:

— Поздно, не узнали, так не узнали.

— Нет, я хочу посмотреть! — она вывернулась, но он опять её поймал:

— Вы уже видели, всё.

— А я хочу ещё раз. Сколько вам было?

— Четырнадцать.

Она перестала вырываться и остановилась, без улыбки спросила: