Дай мне руку (СИ) - Марс Остин. Страница 76

— Срежьте, возьмите нож, внизу.

Вера опустила глаза, наконец обращая внимание на толстую кожаную сбрую, она держала две кобуры под руками, спускалась двумя полосками вниз, к двум ножам на поясе, они были закреплены горизонтально, рукояти торчали в обе стороны и дополнительно крепились к поясу брюк. Вера опустилась на колени, мимоходом заметила кожаные полоски на рукавах, которые непонятно как удерживали десяток стальных звёзд и ещё какие-то иглы и колбы. Осторожно расстегнула и сняла с министра кобуру, положила на гору одежды, взялась за рукоять одного из ножей, плавно потянула из ножен, с шорохом обнажая матово-серое лезвие с волнистым узором.

Руки дрожать перестали, как будто наконец осознали ответственность, Вера аккуратно оттянула ткань рубашки и стала срезать её лоскутами, бросать на пол, браться за следующий кусок… По его спине текла вода пополам с кровью, в некоторых глубоких ранах виднелись грязные комки земли, мелкие камешки, какая-то трава…

— Как это случилось? — хрипло спросила Вера, — и где были ваши щиты?

— Щиты не всесильны и не вечны, — мягко ответил министр, — у них есть ресурс, количество нагрузки, которую они могут выдержать. Когда они вырабатывают свой ресурс, сопротивление постепенно падает. Когда на нас рухнул мост, Двейн попытался меня закрыть, так что камни накрыли сначала его щиты, потом его самого, потом мои щиты, и уже потом меня — я бы отделался синяками, если бы завал разбирали эмчеэсники, они работают аккуратно. Но мои орлы решили вытащить нас поскорее. Правильно решили, Двейну нужна была помощь как можно быстрее, но мне они своим профессиональным рвением разодрали спину. Это ерунда конечно, если бы Док не перепугался, это не стало бы проблемой. Проблема сейчас — Двейн, у него сотрясение, переломы и ещё чёрт знает сколько всего. Цена прогулок по городу рядом со мной.

В его голосе была горечь, плохо прикрытая сарказмом, Вера не стала ничего говорить.

Срезав остатки безрукавки, она неуверенно отложила нож и спросила:

— А вы не боитесь, что если я буду… прикасаться к вам, потом будет ещё хуже?

— Это не из-за вас, — твёрдо заявил министр, обернулся, посмотрел на Веронику, увереннее повторил: — Не сочиняйте того, чего нет — я и до вашего Призыва регулярно отдыхал в лазарете, это моя работа, вы не имеете к этому отношения. — Она опустила глаза, не убеждённая, но неспособная возразить. Он добавил: — И у нас всё равно нет выбора, если этого не сделаете вы, этого не сделает никто, я опять выпаду из жизни отдела на несколько дней.

— Ладно. — Она потёрла лоб тыльной стороной ладони, кивнула: — Ладно, хорошо, дело ваше. Что дальше?

— Поставьте кипятиться воду, пока она закипит, повыбирайте крупные камни и грязь, можете своим пинцетом, только продезинфицируйте его предварительно. Вон там в шкафу стоит бутылка водки за книгами, достаньте.

Вера пошла в кухню, чувствуя, как с каждым шагом ей становится легче дышать, поставила чайник, взяла из спальни свой маникюрный набор и несколько чистых полотенец, вернулась в библиотеку. Пошла разбирать книги, обнаружив за рядом толстых томов целую коллекцию бутылок, поражённо выдохнула:

— Впечатляющая библиотека.

— Люблю читать, — с ироничной серьёзностью ответил министр, — но редко могу себе это позволить, поэтому соглашаюсь только на самые лучшие книги. Крайняя слева.

Она молча кивнула и дотянулась до бутылки с вычурной этикеткой и надписью на каком-то странном языке, похожем на смесь латиницы и кириллицы с ятями, отнесла на стол и автоматически протянула министру, он не пошевелился, указал глазами на маникюрный набор:

— Намочите край полотенца и протрите свой пинцет и ножницы. И вперёд. Только для грязи надо было из кухни тарелку захватить, а то вымажете стол.

Она молча пошла в кухню за тарелкой, взяв бутылку с собой, злясь на министра и злясь на себя за эту злость — ведь знает уже, он не будет открывать для неё тугие крышки, а всё равно норовит сунуть. В кухне ещё раз вытерла руки и с третьей попытки открыла проклятую бутылку при помощи двух ножей и пинцета, взяла тарелку, вернулась в библиотеку. Краем глаза глянула на спину министра Шена и поражённо открыла рот — раны затягивались, уже, оставляя внутри камешки и речную траву, распухая и наливаясь воспалённым красным.

— О, боже, — она закрыла рот рукой и закатала рукава, принимаясь дезинфицировать пинцет и ножницы, глубоко в груди мелко дрожал ужас от осознания собственного бессилия — она видела разные раны, но с такими понятия не имела, что делать. Вытерла полотенцем руки, чувствуя как кружится голова от спиртового запаха, он нагонял воспоминания о больнице, боли и страхе, холодном металле инструментов, какой-то детской беззащитности и слабости…

— Вера, хватит тянуть, будет хуже.

— Ладно, — голос был еле слышен, она потёрла руки, несколько раз быстро вдохнула и аккуратно взяла пинцетом край лохматой водоросли в самой глубокой ране.

По нервам полоснуло оглушительной болью, она хватала воздух ртом, пытаясь справиться, куда-то деться от этой боли, но не получалось, всё стихло только со временем, темнота в глазах прошла, она дрожащей рукой положила водоросль на тарелку и стала протирать пинцет.

— Вера, всё в порядке? — встревоженно полуобернулся министр, она не смогла произнести ни слова, он обернулся полностью, опять окатив её волной саднящей боли, внимательно посмотрел в глаза: — Что с вами? Вы же не боитесь крови.

— Я боюсь боли, — еле слышно выдавила она.

— В смысле? — неверяще поднял брови он.

— Чужой боли, я не могу, когда кому-то рядом больно, — она видела недоверчивое выражение его лица, но ничего больше не добавила, осторожно положила пинцет и пошла в кухню — там дребезжала крышкой закипевшая вода. Она взяла кастрюлю и подставку, вернулась в библиотеку и поставила всё на стол: — Что с этим делать?

— Ничего, пусть остывает. Что значит, вы боитесь чужой боли? Это у вас всегда было, или только здесь началось?

— Всегда, — она опять протёрла руки водкой, поход на кухню дал ей достаточную передышку, чтобы прийти в себя и попытаться храбриться: — Я хорошо делаю массаж, потому что чувствую, где болит. И у вас… — она посмотрела на его спину, там творился дикий ужас, это надо было решать как можно быстрее. — Я попробую ещё раз. Я справлюсь.

— Уж постарайтесь, — с недоверием хмыкнул министр, поколебался и неохотно сказал: — Обезболивающие заклинания нельзя накладывать слишком часто, это вредно. И мне сейчас категорически нельзя, так что помочь ничем не могу.

— Ладно, — она опять начала дрожать, опять взяла пинцет, нашла глазами крупный камень и сцепила зубы, решаясь…

Из портала шагнул человек в сером комбинезоне, поклонился:

— Господин, Док прислал аптечку.

— Ставь на стол.

Парень подошёл и Вера узнала серо-зелёные глаза Эрика, они поражённо расширились, он уже хотел что-то сказать, когда министр рыкнул:

— Иди!

Парень поклонился и вышел, министр недовольно кивнул на аптечку:

— Поройтесь, там должны быть более удобные инструменты и дезинфицирующее…

В портал влетел запыхавшийся Барт, откинул с лица капюшон и испуганно уставился на Веру, потом на министра:

— Что тут у вас?

— Нормально всё, — отвернулся министр.

— Нет, не нормально! — возмущённо выпрямился маг, — неужели вы не видите, ей плохо!

— Ты знаешь, что с ней?

— Знаю. Ей нельзя заниматься таким, она — сенс!

— Что это?

— Это как маг, только без магии, — сочувственно поморщился Барт, — она чувствует вашу боль. Я знаю, что вам заклинания нельзя, но зелья-то можно, примите что-нибудь!

— Ты издеваешься? Мне ещё работать.

— Это вы издеваетесь! Вы что, не видите? — Он с досадой указал на Веру, министр сжал челюсти:

— Что ты предлагаешь?

— Нужно… я знаю! — Он озарённо распахнул глаза и исчез, через несколько секунд появившись с чёрным камешком-амулетом: — Вера, возьми!

Она протянула дрожащую руку и взяла у него амулет.