(Не) детские сказки: В объятьях Медведя (СИ) - Лунёва Мария. Страница 12

Испугавшись собственных желаний и мечтаний, залезла на печь и спряталась под одеяло.

Потихоньку моё дыхание выравнивалось.

Лесной в дом не заходил.

А может он ушёл?!

Набравшись храбрости, я снова откинула одеяло и выглянула наружу через окно. Бьерн удалялся по узкой незаметной тропинке на север.

Это был шанс. Возможность сбежать от него, от себя, от своих странных желаний и его навязчивого деспотизма. Вернуться туда, где всё ясно и понятно. Всё привычно и обыденно.

Разорвав на полосы подол и без того уже испорченного платья, обернула обмороженные стопы лоскутками ткани. Отыскав за его сумкой, мужские огромные ботинки, надела их, поморщившись от боли. Не стесняясь, залезла в вещи мужчины, выдернула широкие штаны на меху, натянула на себя и подвязала на поясе. Пришлось ещё и штанины подкатить. Дальше обнаружился и свитер крупной вязки.

У меня такой роскоши в жизни не было.

Натянув его на себя, накинула и куртку, украденную у охотников. От неё до сих пор пахло перечной травкой. Схватив свой вещевой мешок, покосилась на одеяло. Жалко было оставлять. Свернув его наспех в валик, сделала из остатков полос ткани лямки и надела на плечи. Всё.

Обидно только, что поесть не успела. Заглянув в печь, поняла, что котелок даже не кипит.

Ну, ничего, за два-три дня от голода не помру. Тут лес, и ягоды замороженные найти можно и коренья кое-какие.

Вдохнув и выдохнув для храбрости, выбежала из дому и рванула в южную сторону. Тропинки никакой звериной не обнаружилось, так что пришлось пробираться сквозь кустарник, молодой ельник и небольшие овраги напрямую.

Примерно через час я призналась сама себе, что просто не могу передвигать ногами. Стянув мужские ботинки, обнаружила, что ткань, обмотанная на моих стопах, пропитана кровью.

Похоже, переоценила я свои силы. И что теперь делать?

«К лесному обратно бежать да просить, чтобы простил, дурную» - шепнул мне здравый смысл.

Вытащив из мешка ещё одну юбку, разорвала её. Сидя на прогнившем поваленном дереве, перевязала ноги. Увеличила слой ткани и убрала ботинки в мешок, предварительно обтерев подошву. Пойду вот так. Медленно ступая по грязному снегу, разве что не плакала от собственной глупости и боли.

Дёрнули же меня духи лесные бежать. Гордость одолела. Упрямство баранье. Чего бы пару дней не подождать, не поговорить. Авось и притёрлись бы. Ведь не приставал он ко мне, покуда молчала. Ну чего взъерепенилась.

Ноги жгло огнём, но я упорно пробиралась назад, чувствуя стопами каждую ветку, шишку, камень на земле. Это доставляло ещё большие муки.

Внезапно где-то впереди послышался охотничий горн.

Я онемела от ужаса и встала столбом. Как-то слишком быстро забылось то, чего мне действительно нужно было опасаться.

А вот теперь мои мозги встали на место. Да поздно уже. Теперь хоть ползком к лесному ползти и в ножки падай, чтобы не злился на глупую девчонку. А всё гордость.

На грязной, намотанной на ноги ткани, снова расплывались пятна крови. Глава 8.1

Не зная, что делать дальше, я стояла как вкопанная на месте. Впереди охотники со своими собаками, позади, наверняка, злой лесной, который непонятно как отреагирует на мой побег.

И что остаётся?

Я поняла, что просто плачу.

За что же мне всё это? Попав ребёнком в этот мир, я ждала чуда. Всё рассказывала нежданно обретённой маме, что матушка Зима обещала мне суженого, и не абы какого, а самого лучшего. Да, возможно, я сама это придумала. Но всё представлялось именно так.

А сейчас? Где он этот самый лучший. Ломать себя под лесного, становиться безмолвной тенью, безропотно кивающей. Видимо, именно так. Просто нужно смириться и как-то с этим жить.

Без уважения и дружбы, быть вещью, которую берегут и пользуют когда, пожелают.

Но, так я хотя бы буду жива.

Обняв себя руками, тихонько побрела назад. А вдруг охотники стороной пройдут. Ну, свезёт мне и я из лесу на тракт выйду, там телегу какую остановлю и куртку обменяю на то, чтобы меня до городских стен довезли. А там и пристроюсь где.

Мечты. Глупые и нереальные. Не быть мне больше себе хозяйкой.

А может рискнуть? Авось прорвусь?

Но одна беда: неизвестно сколько идти до дороги этой. И как не попасться собакам?!

Глянув на свои ноги, понимала, что оставляю за собой следы крови, и любой хищный зверь учует подранка.

Стоило этой мысли созреть в моей голове, как за спиной послышалось глухое рычание. Обернувшись, во все глаза уставилась на огромного матерого волка, что стоял, пригнув морду к земле, буквально в нескольких шагах от меня.

— Мама, - вырвалось жалкое у меня, - мамочка.

Пошатнувшись, стала медленно отходить назад, но куда там - волк зарычал громче, и я вынужденно остановилась.

Вот и всё.

Сглотнув, прикрыла глаза, ожидая нападения. Но волк тянул. Он водил мордой из стороны в сторону и принюхивался. Но, похоже, сомнения его покинули: прижав уши, он ринулся на меня, оскалив пасть.

Но не успел.

Наперерез ему на поляну выскочил знакомый бурый медведь и одним ударом лапы откинул волчару к деревьям.

— Мишенька, - выдохнула я, - миленький мой.

Он услышал, обернулся и дёрнул ухом. Заплакав громче, я прикрыла лицо ладонями.

Встав между мной и лютым зверем, мой защитник поднялся на задние лапы и заревел. Его тело охватило странное свечение, ослепившее меня на мгновение. Убрав руки от лица и проморгавшись, поняла, что медведь исчез, а вместо него на поляне стоит обнажённый Бьерн и скалится на волка.

— Моя! - проревел он. - Она принадлежит мне! Тронешь, разорву.

Пошатываясь, волк встал. Он внимательно посмотрел на Бьерна и перевёл взгляд на меня. Затем также поднялся на задние лапы, и я вынужденно зажмурилась от повторного свечения.

Теперь на поляне стояли два абсолютно голых мужчины.

— Если твоя, почему она уже час идёт одна и истекает кровью, - проворчал незнакомец.

Его лихорадочный взгляд метался от меня к Бьерну. Он постоянно принюхивался и облизывался. Да и вид у него был словно у умалишённого. Бешеный и отталкивающий.

— Потому что простая из деревенских. Она не понимает и не принимает, - грубо рыкнул мой лесной.

Незнакомец замотал головой из стороны в сторону. Грязные немытые лохмы на голове растрепались. Нагнувшись вперёд, он всё втягивал воздух через нос и мерзко водил языком по нижней губе. Этот мужик всё больше выглядел в моих глазах сумасшедшим, диким, словно зверя в человека вселили. Он пугал своим взглядом до обморока.

— Чужаки в лесу её ищут, значит, свободная девка. А может, я ей более люб буду, - ухмыльнувшись, он сделал один короткий шаг ко мне.

— Моя! - тело Бьерна странно увеличилось. - Порву.

Я вздрогнула. Незнакомца этот рык тоже привёл в чувства. Отпрянув, он встал на четвереньки.

— Забирай свою женщину, медведь, мне такой враг, как ты, ни к чему.

Мужчина развернулся и бегом на четвереньках покинул поляну, оставляя меня наедине с самым настоящим оборотнем.

Бьерн внимательно проследил за удаляющимся сородичем, а затем развернулся, не стесняясь своей наготы, и сурово глянул на меня. Пока он молчал, но я уже понимала, так просто мне мою выходку не спустят с рук.

— Когда я увидел тебя впервые, ты показалась мне девочкой сообразительной и ловкой. Чуточку смелой и очень рассудительной. Я и вернулся, чтобы ещё раз глянуть на тебя без этого жуткого запаха перца. Слабо верилось в удачу, но я не мог не признать, что ты, малышка, меня заинтересовала, - Бьерн снова замолчал, а его взгляд стал просто испепеляющим. - А теперь передо мной стоит дурочка, все те же невинные глазки, красивое личико, но полное отсутствие мозгов. Ты, Марья, вроде, ноги отморозила, или ещё что повыше тоже застудила. Что тебе не хватает?

— Уважения, - это слово вырвалось у меня как-то само собой. Опомнившись, я отвела взгляд и, опустив плечи, тихо добавила: - Прости, я никогда больше слова лишний раз не произнесу.