(Не) детские сказки: В объятьях Медведя (СИ) - Лунёва Мария. Страница 17

— Поиграй с ним, - прорычал мужчина. - Потри немного, ты ведь видела, как я это делаю. Видела, как я кончаю, думая о тебе.

Сглотнув, я вспомнила о том, что он делал под деревом. Несмело я провела по стволу взад-вперёд, оголяя бархатную головку. Бьерн зарычал и толкнулся мне в руку. Это придало мне смелости. Я водила по его члену, увитому толстыми венами, сжимала его, гладила большим пальцем по розовой поверхности.

Казалось, Бьерн от моих игр сходил сума. Он неистово двигался, протискиваясь в мой кулак, и сжимал мою ладонь.

— Вот так, моя радость, - шептал он, удовлетворяя себя моей рукой. Дёрнувшись последний раз, мой мужчина, наконец, остановился, напряжённо всматриваясь в моё лицо. Я ощутила, как по моим пальцам стекает что-то горячее и вязкое. Опустив взгляд, сглотнула.

— Это моё семя и в следующий раз я залью его в тебя, девочка. Вытащив опустившуюся на дно лохани тряпку, Бьерн обтёр мою ладонь, а потом и свой член.

Вода в бочке была уже достаточно горячей, чтобы совсем не чувствовать холода.

Отложив в сторону ветошь, лесной намылил ладони и принялся сосредоточенно отмывать с моей кожи грязь. Я вообще старалась не дышать, осознавая, что сейчас произошло. Его руки грели и возбуждали одновременно. Штаны мужчины были чуть спущены и свой член он так и не спрятал.

Я видела, как он снова возбудился.

Как подрагивает стержень, когда широкие ладони намыливают мою грудь и живот. В какой-то момент на бархатной розовой головке проступила капелька влаги, заставив меня сглотнуть. Впервые за всю свою недолгую жизнь, я познала возбуждение и плотское желание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11.1

Закутав меня в длинную рубашку и обмотав волосы обрезом ткани, Бьерн отнёс меня в тёплый дом. И сделал он это так быстро, что я и замёрзнуть не успела. Усадив меня на печь, мужчина принялся собирать на стол.

Я заворожённо наблюдала, как он достаёт из казанка тушёное мясо, разламывает его ещё горячим на кусочки и укладывает на деревянную тарелку. И делал всё это он так ловко и умеючи, что в моей душе проснулось любопытство. Не помнила я, чтобы батька мой вот так над чугунком хлопотал.

— А ты готовить умеешь? - тихо спросила я и без того очевидную вещь.

Бьерн оторвался от еды и весело глянул на закутанную меня. Было в его взгляде некое снисхождение.

— Да, я долго жил один, пришлось освоить эту науку. А ты чем можешь меня побаловать?

Прикусив губу, я опустила взгляд. Чем? Да, ничем. Зря я этот разговор затеяла. Я-то как раз готовить и не умела. И не потому, что мама научить не успела. Нет. А потому что в те годы, что я одна жила, нечего мне было готовить - мастерство оттачивать. Редкая картошка или морковка съедались просто варёными. Мясо у меня отродясь не водилось. Если только рыбка какая с болотинки за деревней, но что с неё приготовишь: на угольках зажарил и хорошо.

— Что такое, Марья? - в голосе Бьерна послышалась тревога.

Я покачала головой, не отрывая взгляд от пола.

Мне было стыдно. Что же я за хозяйка такая, если мне мужчина есть готовит. Передо мной появился голый торс оборотня. Присев на корточки, он поймал мой взгляд.

— Что такое, девочка? Чего ты скисла резко так?

Я снова качнула головой. Ответить мне совсем было нечего. Ну, не рассказывать же, что бестолковая хозяйка.

— Перчинка, сознавайся, что тебя расстроило, - допытывался лесной.

— Я не умею готовить, - одними губами шепнула я.

— Что? - не расслышал Бьерн.

— Я не умею готовить, - чуть громче выдохнула я.

— Не страшно, - мужчина рассмеялся и, сжав мою голову в своих огромных ладонях, притянул к себе, уперевшись лбом в мой лоб. - Научишься, Марья. Это не беда. Я тебя научу всему. Разве это повод грустить?!

Я подняла на него взгляд.

— Это стыдно, в моём возрасте не уметь приготовить кашу, - пристыдила я себя. Мне было откровенно не по себе: мужчина умеет по хозяйству больше меня. Стыдоба. Позор мне.

— А она у тебя была, каша эта? Было с чего кашеварить-то? - Бьерн задавал правильные вопросы, и, казалось, всё знал о моей прошлой жизни.

— Нет, я уже и не помню её вкус, - пробормотала я.

— Улыбнись мне, девочка, и я дам тебе всё: вкусную сытную еду, тёплую постель, добротный дом и защиту.

— А любовь? - эти слова сами вырвались, я бы и рада прикусить язык да поздно уже.

— В избытке, - заглядывая в мои глаза, выдохнул оборотень и улыбнулся шире, - я буду любить тебя, как никто иной не сможет. Веришь?

Смущённая его словами, только и смогла, что тихо выдохнуть "Да". Но мужчина услышал. Притянув меня ещё ближе к себе, он нежно коснулся моих губ в лёгком почти воздушном поцелуе.

— Всё у нас с тобой будет, Марья. Главное, убраться отсюда подобру-поздорову. Ты ведь не сбежишь больше? Правда?

— Нет, - смотря в его чистые карие глаза, не могла лгать или что-либо скрывать. - Я сделала глупость и поняла это. Без тебя не будет у меня будущего. Не выживу, сгину. Моя жизнь в твоих руках.

Мужчина, заключив меня в крепкие объятия, убаюкивал как дитя.

— Я очень испугался, перчинка, когда не обнаружил тебя и твоих вещей. Никогда так не боялся. Эта часть леса кишит лесными, которых изгнали из селений. Тут много человеческих охотников. Они рыскают день и ночь по дебрям и пытаются найти твой след. Не уходи от меня больше, малышка, там тебя ждёт лишь смерть.

— Я знаю, - подняв руку, я нежно погладила его по небритой щеке, сама от себя смелости такой не ожидала.

Бьерн ослабил объятья и, поймав мою ладонь, прижал её к своим губам. Его взгляд блуждал по моему лицу, смущая.

— Ты такая сладкая хрупкая девочка. Мне на тебя даже смотреть страшно, кажется, что ты от ветра переломишься. Пойдём, я покормлю тебя, затем ты выпьешь травяной отвар и поспишь. В твоём случае, лучшее лекарство - это сон и хорошая пища. Я всё это дам тебе, только прими меня как своего мужчину.

Подняв меня на руки, Бьерн подошёл к импровизированному столу и, как прежде, опустился на пол, усаживая меня себе на колени. Придвинув тарелку с дымящимся бульоном, он вручил мне большую ложку.

— Ешь, моя малышка, набирайся сил.

Зачерпнув бульону, отправила его в рот. Как же вкусно. Я быстро работала ложкой: голодная, не в силах была заставить себя кушать медленней. С тоскою глянув на опустевшую тарелку, подняла взгляд на мужчину.

— Мясо, - он поднёс мягкий кусочек к моему рту. Я осторожно взяла его губами, нечаянно коснувшись языком его пальцев. В глазах оборотня вспыхнул красный огонёк. Хищно усмехнувшись, он принялся кормить меня с рук, выбирая самые постные кусочки.

Наевшись, я довольно улыбнулась. Не помню, чтобы хоть раз после смерти отца, я испытывала это чувство. Еды мне обычно хватало ровно настолько, чтобы живот сильно не болел от голода. Выпив отвар с привкусом полыни, положила отяжелевшую голову на плечо оборотня.

Он не пугал меня более. Наоборот, прикрыв глаза, представила каково это — быть любимой женщиной такого мужчины. Вздохнув, осознала, что, наверное, это было бы чудесно: красивый, сильный, заботливый.

— Сейчас, малышка, я уложу тебя, и ты поспишь, - услышала я тихое от него.

Бьерн встал со мною на руках и перенёс меня на подстилку из еловых ветвей и укрыл одеялом.

Но сон почему-то не приходил. Я тихо лежала, согретая и сытая, и наблюдала, как мужчина перебирает наши вещи. Вынув из мешка свои штаны, он приложил их к моим единственным протёртым колготкам, что-то измерил  и безжалостно принялся резать штанины, перекраивая. Потом в ход пошла и толстая игла. На моих глазах меховые мужские зимние штаны становились уже и короче.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Зачем ты портишь свои вещи? - шепнула я, боясь поверить в свою догадку.

— Нам две недели идти, - пробурчал он. - Осень сдала свои права, на улице метель играет. Завтра поутру всё снегом занесёт. Тебе нужна хорошая одежда. То, что я у тебя нашёл - никуда не годится.