Своя Игра (СИ) - Пешкова Наталья. Страница 11

— И какая же сволочь сейчас это делает? — обозлилась я, вновь бросаясь в кабинку (похоже, воображение и на мой организм подействовало).

— Не знаю, — Умник протянул мне стакан воды и покаянно опустил лысую голову. — Игра давно идет, никого нового не должно появиться. Разве что кто-то старый…

— В смысле?

Я распласталась в кресле, прислонив к стоящему рядом мужу голову.

— Есть там одна хитрая сволочь… — протянул он.

— Ого, — усмехнулась я, — неужто хитрее тебя?

— Ну, — горделиво приосанился тот, — не хитрее, но сволочнее точно.

— Ферьон, что ли? Так в прошлый раз такого не было. Правда, я тогда спала…

— Когда тогда? — мгновенно подобрался Умник и, опустившись на колени, взял мои ладони в свои, внимательно посмотрев в глаза.

Вот гад, лучше бы подставкой для головы работал.

— Я сейчас, — заявил он и, резко поднявшись, вышел.

Ну, я же говорю, гад. Никто-то меня не любит, не жалеет.

Отражение в стекле послушно скривило губы, надулось и всхлипнуло. А потом вдруг показало язык и, превратившись в толстого черного кота, вылезло из зазеркалья и плюхнулось мне на колени.

— Гладь, — велело оно. — Не любит ее никто. Ха. А у меня, между прочим, вся шерстка свалялась, а никому и дела нет.

Пришлось подчиниться, хотя шерсть и так лоснилась и сверкала под ярким светом магических светильников, а морда чуть не трескалась от съеденной сметаны. Слушая чужое бессовестное нытье, самой ныть что-то расхотелось, да и желудок перестал бунтовать. Хотя голова по-прежнему побаливала.

Вскоре вернулся Умник, притащив с собой побледневшего Сезариана.

— Стабилизируй ее, — приказал шаффт, подталкивая фракката ко мне.

Тот тяжело опустился на пол рядом с креслом и положил голову мне на колени.

— Да за что ж такие мучения бедному котику? — взвыл лингрэ, распушив хвост. — Теперь и этого лечи.

Против троих странная болезнь не выстояла и убралась, оставив после себя легкое тянущее чувство и настойчивый шум в голове, складывающийся в одно слово.

"Умар, Умар, Умар…" — упорно звал кто-то.

— Слышь, зеленый, — недовольно окликнула я, — какого черта он тебя в моей голове ищет? Чего в твою лысую черепушку не лезет?

— Потому что канал на тебя настроен, — ответил он. — Новый сейчас не открыть. Да и не так это просто подключиться к новой кукле.

— А твой канал?

— Это не канал, это скорее перемещение. Короче, по нему точно не пройти. Ты мне лучше скажи, когда это ты с Ферьоном беседовала? И почем мне не сказала?

— Прошлой ночью, — пожала плечами я. — А сказать просто не успела. Пол объявился, и не до того стало.

— Что он хотел?

— Помочь хотел. Только не знает, как.

— Помочь? — шаффт вытаращил на меня огромные желтые глазищи. — Мне? Он там что, рры-бруа нажрался и глюки словил? Он же меня терпеть не может.

— А я знаю? — возмутилась я, старательно расчесывая пальцами "несчастный уставший хвостик". — Тебе надо, сам с ним и разговаривай.

— Хм. А это идея, — потер лапищи Умник. — Только тебе вздремнуть немного придется, а Зар меня подключит к…

— Давай без подробностей, — отмахнулась я. — Потом все расскажешь. Тезисно.

Меня молча подняли на руки, соскользнувшего с колен и отчаянно замахавшего лапами Бумера подхватили, вскинули на плечо, а Зару велели держаться за хвост, который наглый лингрэ тут же спрятал, и всей толпой двинулись в спальню. Кровать отказалась столь мягкой, что я провалилась в сон, едва коснувшись головой подушки. Подозревать наглое воздействие не хотелось, но…

Проснулась я от возмущенного детского возгласа:

— Они сами виноваты. А чего они со мной играть не хотели?

В освещенной магическими шарами спальне, прямо на полу, покрытом ласково мурчащими меховриками, восседал насупленный Половиныш. В воздухе перед ним разворачивались цветные объемные картинки, замирали на миг, а потом с громким щелчком схлопывались, сворачивались в яркую точку и исчезали.

— А зачем тебе Ильсан? — обиженно спрашивал малыш, закусывая нижнюю губу. — Он там с папой играет. А мне скучно.

Оглянувшись, я не заметила ни Ильсана, ни играющего с ним Умника. Собственно, кроме меня, Пола и меховриков в комнате никого не было. В том числе и таинственного собеседника арката. В огромном зеркале, упрятанном в деревянную резную раму, никого постороннего тоже не наблюдалось — только мягкий диванчик, половина шкафа и главный атрибут любой спальни — пышный куст, усыпанный алыми ягодами.

— Привет, малыш, — осторожно позвала я.

— Привет, — заулыбался тот, подтверждая свою радость в очередной картинке, где медленно тающий чеширский кот весьма сильно смахивал на Бумера, укравшего связку сосисок. Нечем иным столь широкая улыбка на его морде объясняться просто не могла.

— А где папа?

— Не знаю, — надул губы аркат.

— А во что они с Ильсаном играют?

— В секретное совещание, — тяжко вздохнул ребенок, потерев пальцем нос. — А меня не берут.

— Так ты и здесь вроде неплохо играешь? — я попыталась отвлечь Пола от грустных мыслей.

— Ага, играю. Только она все время выигрывает.

— Кто она?

— Тетенька, которая Ильсана искала, — бесхитростно пояснил малыш. — Они там в какое-то кресло играют, — хихикнул он, — садятся и Ильсана зовут. Сначала дяденьки садились. Смешные такие. У них уши — во.

Уши арката, повинуясь приказу хозяина, стремительно вытянулись вверх — раза эдак в два больше чем у любых уважающих себя эльфов.

— Классно, да?

— Еще бы, — серьезно кивнула я, старательно пытаясь не расхохотаться.

— Только они скучно играли. Одинаково. "Ильсан, ты где?", "Ильсан, что с тобой?" Фу, бяки.

— А тетенька?

— А тетенька хорошая, — весело ответил он. — На тебя похожа. И поиграть со мной согласилась, — тут он вновь скуксился. — Только выигрывает.

— А во что вы играете?

— В угадайку. Я ей картинку показываю, а она угадывает, что тут лишнее.

Болтая со мной, аркат не забывал показывать "хорошей тетеньке" новые картинки, и на очередной над просторными заливными лугами полыхали два ярко-зеленых солнца.

— Ну вот, — вдохнул он, — опять угадала.

— А она нас слышит? — уточнила я.

— Неа, — улыбнулся Половиныш, — она со мной в голове говорит, а ты снаружи.

— А картинки?

— А картинки и там, и там.

— Тогда, — хитро усмехнулась я, — давай-ка мы эти картинки усложним.

— А как? — заинтересовался малыш.

— А ты ей что-нибудь настоящее покажи. И ничего от себя не добавляй.

Аркат задумался, и вскоре в комнате засверкал восхитительный по своей красоте водопад. Сияющие воды каскадом спускались в огромную горную чашу, а затем обрушивались в подернутое туманом озеро, окруженное густым лесом. Раскаленное желтое солнце золотило голые скалы напротив водопада, отражая его словно в зеркале.

— Зеркальный водопад… — догадалась я.

— Ага, — кивнул Пол и закрыл глаза, прислушиваясь к ответу невидимой тетеньки.

Открыл. Уставился внимательно на картинку, склонив голову к плечу. Пошмыгал носом, повертел картинку туда-сюда. И вздохнул.

— Похоже, она опять выиграла.

— Как так? — не поняла я. — Ты же изобразил водопад таким, какой он есть?

— Ага, — ребенок чуть ли не ревел.

— Что она сказала?

— Что здесь должно быть два водопада. Только второй камнем запечатан, иначе тоже бы вниз падал.

Присмотревшись к картинке внимательней, я действительно заметила нечто странное. Правда, назвать это камнем в полном смысле слова было весьма проблематично. Скорее, смутные очертания огромнейшего камня, скрытого среди скал и затыкающего горловину, откуда хлынули бы бурные воды второго водопада. Если бы они существовали там, на вершине.

А их наверняка не было…

И не там ли спрятана память тиаров?

А что, спрятанная память в спрятанном водопаде… Неплохая идея. И не догадаешься. Только если специально не ищешь подвох в обычной картинке.