Своя Игра (СИ) - Пешкова Наталья. Страница 6

— А контрабанда зачем? — Сэм перелез вслед за Шей'таром через забор и, усадив Динь на шею, направился к чернеющей в темноте беседке.

— Как зачем? — фыркнул мошенник. — Кто ж из местных чародеев добровольно голову в петлю сунет, когда за гранью есть столько беспечных и, главное, дешевых магов?

Барбариска

Это была просто бесконечная ночь. Мы успели и по подземелью пошляться в поисках консенсуса, и поужинать, и отдохнуть, и снова поужинать. Посмеяться и поплакать. Найти и примирить родственников. Послушать необычные истории и поверить в них. На что я — дама в плане игры просвещенная, и то узнала много нового. Что уж говорить о вампирах и подтянувшихся на огонек тиарах и прочих любопытствующих. Хорошо еще, что аркаты спать остались. И пусть часть сведений всего лишь видения, отголоски просыпающейся памяти Ильса, а другие — детские воспоминания моего мужа и подслушанные им разговоры, картинка получается вполне логичная. Хотя и неполная.

Четыреста лет назад при невыясненных обстоятельствах (обвинять Ильсара не хотелось) были уничтожены проекции миров Калейдоскопа, а вслед за ними и сами миры. Практически все влиятельные семьи греймов владеют мирами или системами миров, созданными еще их предками, ведь сила созидания покинула их народ. Говорить об этом не принято, но именно это главная причина бережного отношения, как к своей, так и к чужой собственности. Ведь эта собственность, чем черт не шутит, может когда-нибудь стать твоей.

В тот день греймы сработали оперативно — молодой грейм Нарвис вовремя поднял шум и усердно помогал ликвидаторам катастрофы — и миры были спасены. Восстановить их в первоначальном виде не получилось — завладеть чужим имуществом правящей верхушке хотелось, а вот тратить силу — нет. Сила — она, чай, своя, не казенная. Их же подчиненным — простым и, следовательно, куда более слабым магам — сия задача оказалась не по зубам. Была и еще одна причина оставить все так, как есть. Во время того инцидента погибли и хозяева миров. Их сын и наследник Ильсар ал'Руот был объявлен виновником происшествия и предан суду. Приемный сын Нарвис, к вящему его изумлению, правами наследования не обладал, как и его сестра. Ал'Руоты были греймами творческими, увлекающимися, детей своих любили и на приемных-родных не делили, но найти время и оформить все официально не смогли. Или попросту забыли. Как можно обращать внимание на мелочи, когда тут эксперимент не складывается.

Других наследников не нашлось — вернее, претендовали многие, но степень родства была столь мизерной, что выявить одного не получалось. Было принято решение, что Калейдоскоп получит тот, кто его восстановит. Вроде, все четко и логично. Но желающих не находилось. А вдруг ты все сделаешь, а приз другому достанется. Миры прикрыли защитной сферой, чтобы никто втихаря там не шуровал и не тянул одеяло в свою сторону, и передали под временный контроль Нарвису. Пускай работает потихоньку, а как все выйдет, можно и подсуетиться. Так Нарвис и получил предполагаемое наследство в почти полную собственность.

Ильсара осудили и приговорили к пожизненному заключению в погубленных им мирах, до полного их восстановления. Нарвиса поставили следить за этим, со сроками не торопили, да он и сам не спешил. Организовал игру. Официально она, конечно, игрой не считалась, и что происходит на самом деле, большинство греймов не знает. Наоборот, она была позиционирована как добровольная помощь Нарвису и ал'Руоту в восстановлении миров. А неофициально кучка авантюристов, используя изобретенный технарями Сантеро прибор, выбирала себе кукол-марионеток и собирала разбросанные по мирам минипроекции и ключи к ним.

Да, мой чертов планшет — ни много ни мало проекция Мэйдеса, открыв которую, можно собрать мир, словно пазл. У меня, собственно, и ключ от Мэйдеса есть.

Удивительное это чувство — ключ от мира в кармане. Наполеон вон ключи от Москвы ждал, да так и не дождался. А у меня от целого мира. Даже от двух. Мэйдес мы у гоблинов нашли, а Эрл'ларию у шаффтов. Да такое никакому Наполеону не снилось. А муженек драгоценный ни словом не обмолвился.

Правда, тогда бы меня любопытство загрызло — владеть таким богатством и не подсмотреть. Это было бы просто невыносимо. А открывать нельзя. Пока все артефакты — ключи и планшеты — не будут найдены. Не по правилам. За такое и вышибить могут. Даже вышибли кое-кого. Выигрывает же тот, у кого на момент окончания игры, будет больше артефактов. И в качестве приза получает несколько ходов — возможность передвинуть зоны по своему усмотрению. Правильно или неправильно — это другой вопрос.

Одним из условий игры, кроме неразглашения, является всяческое противодействие Ильсару, если он, не дай бог, вздумает исполнять предписания суда. Но он не вздумает — просто не сможет. Не вспомнит. Официально ни о какой блокировке памяти речь не шла. Равно и о том, что грейм, которому должно быть всяко больше четырехсот лет, окажется пятнадцатилетним мальчишкой-полуэльфом с реально существующими родственниками. Матерью, отчимом, сестрой, еще одним, уже местным, дядей.

— А почему, они все тогда за мной охотились, если мне помогать запрещено? — влез в беседу осужденный.

— И почему вообще запрещено? — поддакнул Лисс. — Если миры быстрее соберут, то греймы смогут быстрее их заполучить.

— Ну, со вторым вопросом все просто, — ответила я, — как только миры соберут, Нарвис потеряет теплое местечко, а в этом он точно не заинтересован.

— Зачем охотятся? — повторил Умник. — Думают, что к Ильсару будут артефакты притягиваться. Собственно, так оно и есть, артефакты настроены на ал'Руота. Только он может открыть любой планшет без ключа и почувствовать, где они находятся. Вот греймы и рискуют, нарушая правила, надеясь с его помощью победить. Естественно, в руки Ильсу артефакты давать никто не планирует.

— Подожди, но ведь планшет Варто попал мне в руки. Значит, Ти должны выгнать?

— Это неофициальное правило, скорее, настоятельная просьба Нарвиса. Не может же он напрямую такое приказывать. А ну как нажалуется какая-нибудь сволочь. И не дай бог комиссию вызовет. Простые-то греймы в игре не участвуют — знать одна. Ну, или особо приближенные. И устроить Координатору неприятности они вполне способны. Если игру и прочие правила объяснить вызванной комиссии не составит труда, то как объяснишь прямое противодействие? Правда, объясняться дядюшке пока не приходилось — насколько я знаю. Есть у него высокие покровители в Совете. К счастью, не все.

— Это что, выходит, от спасения миров мне теперь не отвертеться? — с легкой усмешкой спросил Ильсан, качнув носком ботинка, весьма грязного, стоит сказать.

— С чего ты это взял? — я растрепала Ильсу волосы.

Мальчишка сидел на диване, прислонившись спиной к моему плечу и перекинув ноги через подлокотник. Гостеприимный стол мы решили покинуть еще в начале действительно серьезного разговора, чтобы еда от дела не отвлекала, да и Бумер, ею вдохновленный, чушь всякую не пел. Расселись полукругом у камина, прихватив тележку с напитками. Умар внаглую придвинул ее к нашему дивану, тиары и магией могут себе бокал налить. Ничего крепкого, естественно.

— Сами, можно подумать, не об этом мне всю ночь твердите, — ответил Ильсан. — И пэр Нарф, получается, был прав.

— Пэр Нарф?

— Ага, — хихикнул парнишка, — это Тойн Ишвари, сын нашего градоправителя. Он так смешно дышит, когда злится, прям как нарф. Р-р-р-пафф, р-р-р-пафф, — смеясь, передразнил он и добавил уже серьезно. — И все-таки он был прав. Пророчество касается именно меня. Ведь так?

— Какое пророчество? — удивилась, пожалуй, только я.

— Ты не слышала? — мальчишка обернулся, с изумлением глянув на меня. — Об этом же все знают. Пророчество Латсайра, знаменитого прорицателя, который жил еще до катастрофы.

— Рассеется в Грядущем мрак,

Коль Князь, одобрив странный брак,

Закону Счастье предпочтет;