Протей, или Византийский кризис (Роман) - Витковский Евгений Владимирович. Страница 76

Время шло к полудню, и колонна десантников уже вломилась в Боровицкие ворота Кремля, устраивая кровавую баню тем из защитников, кто подворачивался под горячую руку. Ласкарис посасывал леденец, потирал виски, вглядывался в экраны и все время менял очки, проклиная свой астигматизм. Мысли лезли в голову посторонние: хотелось знать — мается ли опять приступом Василий, мается ли опять дурью Христофор, где братья Высокогорские, где, главное, Долметчер?

Вот как раз Долметчер был рядом, сопровождаемый греческим гвардейцем из охраны, он шагал через круглый двор к парадному подъезду дворца. Гвардеец скользнул вперед и доложил, посол-ресторатор вступил в разгромленный кабинет и без удивления пробежал глазами по экранам, на которых была видна почти одна лишь поднятая сражением пыльная буря.

— Ваше величество, — обратился креол по-русски. Он знал, что в ближайшее время, по крайней мере, ранее коронации, Ласкарис из Москвы отлучаться не намерен, из всех общих ресторанных языков к тому же Долметчер лучше всего русский как раз и знал.

— Рад видеть вас в Москве. — Кандидат в императоры привстал. Они были почти ровесниками, но Долметчер давно достиг всего, чего хотел, в своей кулинарии и в своей дипломатии, а вот Ласкарис был уверен, что в его жизни все самое интересное только теперь и начинается.

Креол разместился в соседнем кресле и на экраны больше не смотрел. Он достал планшет и начал записывать то, что одобрял византиец. Идей у него было немало, хотя уверенности в том, что пригодится хоть одна, как раз не было. Но почему бы, соблюдая пост, не сочинить скоромное меню?

— Итак, как мне удалось установить, в парадных и воскресных трапезах в Никее на императорский стол подавали жирного козленка, вымоченного в рыбном соусе, фаршированного чесноком, луком и луком-пореем, посыпанного тертым миндалем. Не будет возражений?

— Не будет, — ответил Ласкарис и неожиданно сглотнул слюну: со вчерашнего дня у него во рту маковой росинки не было.

— Далее. Угодно ли вам увидеть среди блюд коронационной трапезы жареного василиска?

Ласкарис вытаращил глаза. Ему все было в кухне Долметчера угодно, но такое он представить не мог. Долметчер поспешил разъяснить:

— Это составное блюдо: петушиная голова присоединяется к туловищу поросенка, кроме того, присоединяем крылья и хвост павлина, фарширует бразильским орехом и вуаля! Можно выбрать и голову тукана, но клюв тогда лучше присоединить марципановый. Можно добавить и акулий плавник. Рекомендую из рыбных деликатесов соленую щековину жизель под пищевым золотом. Это — нежные щеки золотых рыбок, гарнированные мозгами колибри, в меню византийского двора не входили, но сам рецепт — очень византийский по сути…

— Мелидзаносалата? — произнес Ласкарис невозможное для русского слуха слово.

— Разумеется, но салат из печеных баклажан — что же в нем праздничного? Выберем тарамассалата, только тресковую икру заменим на осетровую. Позвольте, я продолжу меню: в России кулинарного императорского двора в значительной степени утрачены… по известным причинам. Итак, продолжаю. Черноморский осетр: больше трех-четырех купить не удастся, рыба вымирающая, но для парадного стола достаточно. Напротив, лосось по-средиземноморски, salmone sul Mediterraneo, доступен почти неограниченно, если одобрите. Соус, полагаю, кипрский. Вино… рицину не предлагаю, сосновый привкус оценят только… византийцы. Все же лучше пригласим сомелье, на тысячу человек даже бароло хорошего года трудно купить.

— Право, вы знаете лучше…

Крайний экран слева вспыхнул и погас — видимо, выстрел угодил прямо в камеру. Вид Манежа исчез, но там ничего особенного и не происходило. Но Долметчера это не заинтересовало.

— Хотелось бы узнать ваше мнение об эскарго. Виноградные улитки — безусловно достижение высокой средиземноморской кухни, но для России это блюдо непривычное. Как решите?

Ласкарис подумал.

— Пожалуй, в Греции тоже удивились бы борщу. Давайте воздержимся.

Вспыхнул и погас еще один экран. Через секунду на него дали другой ракурс, но ресторатор не поднял взгляд от планшета.

— Кней де броше из гавайских омаров? Увы, не достанем мы гавайских на тысячу порций. Новошотландские… Но правильно ли поймут, с Канадой у России традиционно плохие отношения.

— Любые, давайте любые. Все равно никто не поймет ничего, а на императорский стол подадите гавайские.

— Разумеется. Также, полагаю, морские ежи — фирменное блюдо ресторана «Доминик». Нет возражений?

Экран опять потух. На прочих все равно рассмотреть нельзя было ничего.

— Из национальных блюд Вест-Индии можно подать крокеты из филе кубинского крокодила… но, честно говоря, боюсь рекомендовать. Вид находится на грани вымирания и, если кто-то из экологистов узнает о том, что на банкете в честь коронации подавалось блюдо из мяса кубинского крокодила…

— А шли бы они! Ставьте в меню. Не напасешься на них. Лучше сразу весь вид съедим, и проблемы не будет. Не забудьте и черепаховое что-нибудь.

Долметчер сделал пометку.

— Цесарский гриб, разумеется? В тарталетках?

— В тарталетках….

— Клубника в портвейне?..

Креол заканчивать и не думал, а на дворе уже разгорелся белый день. Ласкарис бросил взгляд на часы, потом на экран прямо перед собой. Размещенная на высоко висящем вертолете камера демонстрировала, как раскрываются над Кремлем разноцветные шляпки парашютов: на Ивановскую площадь, на Дворцовую, Соборную и Сенатскую, на плац Арсенала опускались многие и многие десятки колумбийского десанта полковника Манты. Конечно, в течение ближайших часов чуть ли не половина из них погибнет, но такова судьба расходного материала войны. Не за это ли он, Константин Ласкарис, заплатил многие миллиарды долларов, положил на эту всю свою жизнь, в конце-то концов?

— Тирамису?.. Джелато?.. Яква?.. Нанаймо?.. Гулаб джамун?.. Дадар гулунг?..

XVI

5 СЕНТЯБРЯ 2011 ГОДА

ЛУПП СОЛУНСКИЙ

Шел год тринадцать чен. Шел год тысяча семьсот двадцать восьмой по эре Диоклетиана. Шел год тысяча сто тридцать первый эры Непал Самват. Шел месяц мисра. Шел месяц панипет. Шел месяц бхадрапада. Был день лусни. Был день ан луань. Был день святого Луппа, и поэтому рожь было сеять нельзя, зато можно было льны лупить.

А вот про то, улетели ли в тот день журавли, низко ли они летели, высоко, не то со стыда, может, и вовсе не летели, уже не думал никто: едва ли смотрел народ тогда в небо, ему совсем было не до того. Не зря в тот день отец Иоанн Балабустман захотел быть избранным в патриархи альбо же в президенты. Не зря в этот день всемирно известный садовод Трифон Карасенко снял первый урожай помидоров с кремлевских голубых елей, в рассуждении подарить таковой новому императору на коронацию. И не зря Федор Охлябинин интервью каналу «Аль-Джазира» заявил, что ни при каких обстоятельствах не позволит инспектировать импортируемый им из России природный газ ни на халяльность, ни на кошерность, ибо он человек светский.

В Москве было пыльно. Еще бы не было пыльно, если всего несколько дней назад кремлевские гвардейцы, понеся немалые потери, по прямому приказу генерала Аракеляна отступили на позиции в Красногорск. Спасские ворота были закрыты намертво, притом с двух сторон: снаружи их стерегли бабы Ромео, внутри — китайцы Ляо. Троицкие ворота перегораживала полностью рухнувшая Кутафья башня, и единственным входом в крепость служили ворота Боровицкие. Вьетнамцы строго их стерегли.

Все девятьсот гусар Царского Сумского мотострелкового отправились по приказу того же Тимона в Лефортовские казармы. Донские казаки с пластунами хоть и роптали, но встали лагерем в Химках и не смели носа оттуда показать до новых распоряжений: это был недвусмысленный приказ императора Павла Федоровича, переданный через генерала Тимона Аракеляна. Отчего опять через него? А вот отчего.