От Каина (СИ) - Верт Александр. Страница 22

− Я думал, что Дьявол − это Люцифер.

Каин рассмеялся.

− Нет, Люцифер ангел, на тот момент еще не падший. Но Дьявол был не менее человечен. Длинные белые волосы. Синие глаза. Высокий рост. Уверенные движения. И никаких копыт с рогами. Да и ад не был похож на картинку из ужастика. Только тогда меня все это не интересовало.

Каин выдохнул. Нужно было решить до конца ли быть откровенным.

«А когда еще будет такая возможность?» − спросил голос.

«Хоть сюда-то не лезь», − ответил ему Каин. Вроде огрызнулся, но поступать наперекор не стал.

− Настоящее отчаянье позволяет решиться на то, что прежде казалось невозможным. Это я знаю очень точно, но тогда, лежа в аду и не желая даже дышать, я был уверен, что это безволие и есть настоящее отчаянье. В действительности, желая умереть, ожидая чуда и даже роняя слезы, я только и делал, что жалел себя, постоянно спрашивая: за что мне все это? Это глупый путь, но тот мальчик, что не хотел слышать молчание дьявола, не знал этого. Ему просто хотелось исчезнуть.

Каин улыбнулся, а Иван нервно сглотнул.

− Я превратился в жалкого слабака, − признавал безапелляционно ребенок, делая последний глоток и заглядывая в чашку.

− Но ведь...

Мальчишка цокнул языком, негодуя из-за закончившегося напитка, и только потом обратил внимание на короткую фразу человека.

− Что ведь? - спросил он, замечая нерешимость собеседника.

− Ты был ребенком, − тихо и сдавленно сказал Иван, не совсем понимая, как говорить с сидящим перед ним.

− И что? - явно не понял Каин.

− Винить тебя в слабости жестоко...

− А , это!

Каин усмехнулся и тут же встал.

− Ты ведь не против, если я сварю себе еще чашечку? Мне проще занимать себя еще чем-то кроме беседы.

Иван только кивнул, не понимая, зачем это существо спрашивает разрешения, если явно может позволить себе все, иначе не существовал бы по сей день. С самого начала Иван понимал, что перед ним не человек, но что именно такой, даже не догадывался. Пока он терялся в собственном доме, хуже гостя, Каин явно чувствовал себя свободно.

− Может и тебе сделать? - спрашивал он, шагая в сторону кухни.

− Нет, не нужно, − машинально ответил Иван, опасаясь просить хоть что-то кроме правды.

Каин обернулся. Бледные губы усмехнулись. Детский силуэт скрылся в темноте, а голос вновь зазвучал негромко и словно совсем рядом:

− Что касается моего прошлого, то винить меня в слабости дело бессмысленное и в ней я себя не виню. В глупости - виню, в жестокости - быть может, в смерти брата - разумеется, но не в слабости.

Стало тихо. Едва уловимый шум кофеварки прокрался в гостевой зал кафе. Иван молчал, размышляя о том, что услышал, пытаясь понять и в то же время не понимая, как столь страшная история могла стоять в начале начал. Впрочем, на краткий миг ему показалось, что все человеческое, возможно, возникло именно в этих началах. А будь начало иным, стало бы человечество лучше?

Звук чашки, поставленной на стол, заставил Ивана вздрогнуть и прервать свои размышления. Бледная рука пододвинула к нему чашку поближе.

Просто Каин хорошо понимал разницу между настоящим «нет» и рефлекторным, и в ответе Ивана отчетливо читал желание выпить горячего кофе, но заострять на этом внимание не собирался, возвращаясь на свое место, ставя кружку и ослабляя застежку на плаще.

− Я был слаб и не имеет значение, чья это вина. Важен сам факт, − уверенно сообщил он.

Иван кивнул, осторожно пробуя горячий напиток. Терпкий вкус черного кофе, который всегда казался ему грубым, внезапно заиграл новыми красками, будоража сознание.

Красные глаза наблюдали за ним. На этом можно было и закончить, теперь Иван знал кто перед ним, как стал таким и кем являлся. Первый человек, первый грешник - сын дьявола и женщины, первый плод первого древа, настоящее греховное яблоко. Всего показанного этому человеку могло хватить для анализа на целую жизнь. Каин знал это по себе, ибо смертной жизни ему бы не хватило, чтобы понять хотя бы эту часть своего пути, но сидевший перед ним был жаден до знаний и желал большего, потому вопросы не звучали, а история продолжалась.

− Я не знаю, говорил ли мне что-то отец или нет. Если и говорил, то я не замечал этого. Я даже не знаю, сколько прошло времени, кто мелькал рядом. Ничего не знаю, я просто лежал и смотрел бесцельно то в одну точку, то в другую, ничего не чувствуя и ничего не желая. Только иногда понимал, что по лицу катятся слезы, но это меня не заботило, пока однажды я не решил все это закончить. Я решил, что тоже могу умереть...

Глава 18

Глава 18 - Смерть бессмертия

Каин повернулся на бок и впервые заинтересовался чем-то на столе у отца. Чего там только не было. Каин не понимал, для чего нужны странные маленькие коробочки, которые вместо того чтобы раскрываться, разделялись на тонкие слои. Не догадывался, что эти коробки будут именоваться книгами и что они хранят в себе что-то большее, чем все то, что он уже успел познать. Это не имело значения. Он не понимал смысла разных стеклянных колб и потому, наверно, не уделял им внимания, зато он знал смысл оружия и во всем изобилии видел лишь кинжал с резной ручкой из блестящего металла.

Еще не понимая, зачем ему оружие, Каин отбросил в сторону меховое покрывало, чувствуя боль в руке. Тело одеревенело, но все же слушалось, окатывая его туманными волнами болезненного недовольства. Это было так же не важно, как холод пола под босыми ногами. Слабые пальцы схватили кинжал и резко сжали его. Было ли лезвие достаточно острым, не имело никакого значения. Туманный разум что-то пытался еще донести, но Каин явно не хотел ничего понимать.

Взгляд дьявола чувствовался на коже, но даже он не имел никакого значения.

Каин только теперь понял, что все это время был все в тех же порванных коротких штанишках, но даже это ничего не решало, только напоминало об изгнании и чужой смерти.

− Это будет больно, − холодно сообщил тогда еще совсем чужой голос лукавого.

Что «это» Каин еще не совсем понимал, а знания этого нечистого только злили. Стиснув зубы, он сделал то, что хотел.

Лезвие оказалось достаточно острым, и силы ему вполне хватило, чтобы одним движением вогнать лезвие глубоко в живот и прежде чем боль дойдет до него, вторым движением распороть себя до самых ребер.

Боль упала на Каина слишком поздно, мгновенно охватывая его целиком. Руки перестали слушаться. Ноги не держали. Он просто осел у стола, понимая, что мир куда-то исчезает. Дыхание превратилось в жар.

− Очень глупый способ для смерти, − проговорил дьявол, приближаясь.

Он сел рядом, но ничего не пытался изменить.

− Ты не умрешь быстро, придется помучаться.

Слабой дрожащей рукой Каин попытался ухватиться за нож, но не мог даже коснуться его рукой, хватая воздух, а когда поймал, понял, что сил достать его, совершенно нет. Кровавое месиво, вместо тошноты и страха, вызывало чувство бессилия.

Смерть не спешила, так же как не спешил к нему ни Бог, ни Дьявол, зато бессилие овладевало им полностью.

Он впервые посмотрел на Дьявола только теперь, поражаясь белизне его волос и взгляду, полному синего холода.

Впервые захотелось попросить о помощи, Каин даже протягивал окровавленную руку, но видел лишь холодные синие глаза. Его не собирались спасать.

***

− Конечно, я не умер, − прошептал Каин. - Вернее умер, но это длилось жалкие мгновения.

Он замолк, давая время человеку отойти от увиденного ужаса. Глоток кофе стал у Ивана поперек горла, просто застрял внутри и теперь не двигался от дикости таких картин, но рассказчик выждал миг только до первого вздоха и продолжил так же безжалостно.

− Первые сутки я так и просидел там, на полу, видя, как вскрытые органы приходят в движение и пытаются восстановиться, − сообщил он. − Дьявол смотрел на меня и не вмешивался, даже не комментировал мою агонию и жалкие попытки убрать лезвие из своего тела. При этом не отходил от меня. Когда мне стало немного легче, и я смог дышать, он все же помог мне достать нож для бумаги и перенес меня на кровать, чтобы после сидеть со мной там, не говоря ни единого слова. Но когда раны зажили, а я бесцельно смотрел в потолок, не зная, что мне делать дальше, он начал действовать.