Человек, которого не было (СИ) - Кросс Элис. Страница 27

      Они видели, как девушка под действием настойки, которая затормозила все организменные процессы: обмен веществ, дыхание, циркуляцию крови, дабы приостановить распространение инфекции, тихонько сопит… Но они даже не задумывались, что она сейчас видела размытые образы, которые заставляли её сердце улыбаться. Она видела людей, чьих лиц не могла разобрать; они смеялись и играли на лесной поляне, залитой солнцем. Тёплые лучи щекотали её загорелую кожу, а душная хмарь мешала дышать полной грудью. Она пробовала чернику с привкусом дыма от костров и плела яркий цветочный венок… Где-то рядом с ней раздавался очень знакомый смех, а затем ему в унисон зазвучал ещё один… звонкий, как ручеек, совсем детский. И девушка, слушая их, тоже невольно засмеялась, и смех этот был краше всякой песни… Потом она почувствовала, как засыпает прямо на спине своего «коня», который несколько раз спрашивал, не сильно ли та устала. Она чувствовала сладкий запах яблочного пирога. Ощущала, как кладёт голову кому-то на плечо, глядя на таящий розовый закат, а потом на яркие, как фонарики, звёзды, потирая уставшие глазки маленькими ручками. А вот она уже заплетала на чьих-то длинных серебристых волосах ветхую косичку… Она вспомнила, как показывала огненную лисичку Каю Сайке, и как он восторженно наблюдал за её таящими движениями. Потом она снова видела, как однажды решила кинуть в Уиллара комок снега, даже не ожидая, что в ответ ей прилетит такой же, и как маг смеялся, когда угодил девушке прямо в лицо, и как она, отряхиваясь, смеялась ему в ответ. Она вновь ощутила во рту привкус этого травяного чая, что постоянно потягивала дома…

      Алексия открыла глаза, услышав красивую грустную мелодию, что ненавязчиво уводила её обратно в сон. Но тут, попытавшись сжать руки в кулаки, боль окутала тело, окончательно обратив её в действительность. Стены доброго сна, отделяющие от болота, в котором она увязла, окончательно разрушились… Она поняла, что рядом с ней давно нет ни тех людей, что она видела ещё минуту назад, ни Уиллара Картера, ни даже чашки горячего мятного чая. Ничего нет. И никого. От этого осознания на глаза выступили слёзы.

      Где-то внутри ещё теплилась надежда, что всё ещё можно исправить, что всё не так страшно, как кажется, но теперь эта надежда рассыпалась в пыль… Боль, что она испытала в этот самый момент нельзя было даже сравнить с той, физической, что терзала её раньше. Теперь кто-то буквально сжирал изнутри, ломая что-то более значимое, чем кости, разрывая что-то важнее плоти.

— Прости…

— А? — оживился Шерл, прерывая игру.

      Вдруг Алексия приняла сидячее положение и даже попыталась развернуться, чтобы свесить с кровати ноги. Она чувствовала себя странно. Окружение она видела будто сквозь мутную воду.

— Не вставай! — громко приказал парёнек, не знаю, как прикоснуться к ней, чтобы не причинить боль.

— Не хочу вот так… Нет, — тяжело прошептала чародейка, поднимаясь на ноги. Она прищурилась, ища выход из этого странного помещения. Пол под её ногами слегка покачивался, отчего девушка пару раз собрала собой стены. Наконец она нащупала дверную ручку и легко выпала с какого-то возвышения прямиком на заснеженную дорогу. Она уже не обращала внимания на боль…

— Дурочка! Куда тебя несёт?! — выкрикнул Шерл, спрыгивая за ней. — Лин, тормози!

      Алексия просто лежала на земле, хлопая глазами. Она видела, как изо рта у неё при каждом вздохе выходит мягкий белый пар. Она на секунду забыла, зачем вышла и куда направлялась. Ей это стало неважно. Сейчас она лишь смотрела на белый пар, на перья крупного и пушистого снега, таяла от соприкосновения льда с горячей щекой. Как же хорошо…

      Мимолётное наслаждение прервал знакомый голос. Паренёк, что увязался за ней, был недоволен.

— «Дурак. Что ты понимаешь?» — подумала Алексия. Она начала неуверенно подниматься, опираясь сразу на обе руки. Встав на колени, она выставила одну ногу вперед и попыталась опереться на неё. Шаг. Снова земля. — Надо… идти… — прохрипела она самой себе.

      Шерл больше не мог наблюдать за этим. Он сорвался на крик, пытаясь достучаться до неё, но всё было тщетно. Наконец он решился подбежать к ней и, зажмурившись, навалился сверху, лишая её возможности подняться. Ему было стыдно и мерзко от того, что он сейчас сделал. Он не мог не нагрузить больную руку, но пытался оправдать себя тем, что у него не было выбора.

— Перестань! — прокричал он, сжимая девушку за плечи. — Хватит! — и слёзы градом полились с его лица. — Почему ты это делаешь?!

— Не хочу вот так умирать… — прошептала ему девушка.

— Ты не умрёшь!

— Ты не понимаешь…

— Шерл, всё. Она никуда не уйдёт… — спокойно сказал Лин, подошедший сзади. — Дай ей подняться.

      И мальчик осторожно отпустил руки. Он посмотрел на девушку с непониманием, с состраданием, и, кажется, даже испытал на себе ту боль, что сейчас была её бременем.

— Зачем вы мне мешаете? — спросила Алексия, усаживаясь на дорогу.

— Я лишь хочу помочь, — спокойно произнёс Лин.

— Я не просила помощи.

— Я просил! — ответил ей мальчик.

— А что взамен? — усмехнулась девушка, обращаясь к высокому человеку.

— Ничего, — уверенно ответил он.

— Надо же…

— Но ты ведь тоже спасла меня и ничего не требовала! Ты помогла тем людям в городе и ничего не требовала! — возразил Шерл на её скептицизм.

— Ты такой наивный… — выдавила Алексия, сдерживая улыбку. — Всё это было сделано из эгоизма.

— Не ври!

— Нисколько. Совсем жалкое вышло зрелище, если бы я даже не пыталась умереть не напрасно… — она усмехнулась в голос и продолжила: — Вот, как сейчас, например.

— То есть ты?..

— Дошло наконец… Я не герой, Снежок. Я просто нагло и эгоистично пытаюсь набить себе цену. Остаться в чьей-то памяти хоть ненадолго. Доказать, что я чего-то стою. Умереть не напрасно, — перечислила она, — а умру я в любом случае, и достаточно скоро, даже если не от этой заразы, — чародейка продемонстрировала присутствующим гниющую руку, — так от другой…

— Ты проклята, так ведь? — спросил Лин.

      Шерл сначала подумал, что это сарказм или шутка для разряжения обстановки, но, судя по сосредоточенному лицу мужчины, паренёк быстро сделал вывод, что спрашивал тот на полном серьёзе, рассчитывая на ответ.

— Дважды! — выпалила чародейка. — Причём второй раз утруждался аж Мастер Проклятий… Оставьте меня.

      Лин подошёл к чародейке и, сняв перчатку, протянул ей руку:

— Вставай. Я вижу, ты можешь, — даже ласково произнёс он.

— Зачем тебе это? — всё также не понимала Алексия. Какой у него мотив?

— Просто я не такой, как ты.

      «Не такой, как ты… Не хочу уподобляться таким, как ты» — подумала Алексия о том, что когда-то сказала избитому в таверне, перед тем, как последний раз видела Картера. — «Кем же я стала…» — от этого осознания, она отключилась от происходящего, полностью погрузившись в сбивчивые мысли…

      Она ведь не хотела брать в руки оружие, не хотела никого убивать. Она искренне пыталась всем помочь, радовалась, сопереживала… Неужели она забыла об этом? У неё было что-то особенное, чего она раньше не замечала. Какая-то добрая детская наивность, желание жить в этом мире, быть его частью… И вина ли мира в том, что она его отвергла, не пытаясь ничего изменить? Алексия совсем не заметила, как утратила все, присущие ей качества.

Чем она сейчас была лучше той побитой в таверне шавки? Ищеек? Эрмески? Ничем.

Она спасла мальчика, да… Но этот шаг стоил жизни двум другим людям. Она присвоила себе право выбирать: кому жить, а кому нет. Право, которое она никогда не хотела признавать. Качество, которое она презирала.

      Ужас убийства кроется не в переступлении через закон, мораль. Ужас кроется в эгоизме. Позволить себе выбирать, кто умрёт на этот раз, чью жизнь, ничем не отличающуюся от других, отобрать сейчас. Выбрать меньшее зло или большее — на своё усмотрение. Всё одно. Чудовищный, непростительный эгоизм… Не важно, во имя чего ты сражаешься.