Ведьма-двоедушница (СИ) - Клекач Тамара. Страница 12

Однако молодой стрелец вернулся, и жестом показал им следовать за ним. Через полверсты показалась постоялая изба, приспособленная под заставу.

Опричники, нёсшие в ней службу, Роману сразу не понравились: вроде бы и по-братски приняли их, но, в то же время, больно хищно они смотрели и на них, и особенно на девушку, которую всё ещё без сознания, уложили в самый дальний угол горницы.

- Ну, друзья, рассказывайте: где были, что видели, куда путь держите. - Роман поймал настороженный взгляд Димитрия, и, оторвавшись от кружки с горячей похлёбкой, ответил как можно беззаботнее:

- Про деревяницкий монастырь слыхали?

- Не, а чего с ним?

- Сгорел он, вот мы и...

- Сгорел, так сгорел. Чего ж теперь? - перебил Романа опричник. - Не спасла их вера-то от чумы.

Сначала Роман обрадовался, что опричник сам заговорил про чуму, и даже было подумал, что на этом всё закончится, но ошибся.

- Так, а вы тут каким боком? И что за девка с вами? Оттуда что ли?

В горнице повисло напряжённое ожидание. Опричник не сводил глаз с Романа, а его товарищи с остальных прибывших.

- Та не, - махнул рукой Роман, отпивая ещё похлёбки. - Подобрали по пути. Может, сгодиться на что, - усмехнулся он.

Опричники дружно заржали, догадавшись, что Роман имел в виду.

- Это да! Это да! Это вы верно мыслите! - Опричник расплылся в кривозубой улыбке, и одобрительно закивал головой.

Роман немного расслабился, вздохнув с облегчением, что они либо не заметили верёвок на её руках, либо не придали этому значения, оттого об этом не спросили. Но про себя он решил, что спать этой ночью не будет.

Далее разговор шёл уже более простой: о службе, о царе, о бедах, конца которым не было, об ордене и его лидере, о котором они вроде слышали, но толком не поняли что к чему, да и, собственно, не особо-то и стремились понять. На том и закончили.

В горнице было тепло, и трое опричников и Роман со своими людьми расположились прямо на полу. Не собирался Роман спать, да не выдержал и всё-таки прикорнул. Когда же он проснулся, опричников в горнице и в помине не было, как и не было девушки.

Из сеней доносился шум, туда Роман сразу и кинулся.

Лёгкий свет шёл от лучин. Кривозубый опричник был раздет до рубахи. Двое его товарищей держали связанную девушку. Одежда на ней была разорвана, оголяя грудь и часть живота. Повязка сползла с глаз. От холода её трясло. Она уже не была без сознания, и в глазах её читалась боль. Какой бы силой она не обладала, сейчас это была всего лишь маленькая, худенькая девчонка, слишком слабая, чтобы постоять за себя.

- Прочь от неё! - зарычал Роман, обнажая саблю, которая в общем-то ему и не была нужна. Парень он был крепкий, мог и голыми руками порвать на части.

- А тебе чего? - ответил опричник, обнажая свои кривые зубы. - Сам же сказал, что она может пригодиться. Вот мы и пригождаем! - Товарищи его заржали.

По шеи вниз до груди с отпечатком раскалённой кочерги по девушке стекла капля крови. Должно быть, от приклада у неё лопнула кожу, и рана сейчас вскрылась. Об этом Роман сразу не подумал, но позаботиться об этом потом, сначала следовало разобраться с этими ублюдками.

- Именем царя... - Роман крепче сжал в руке саблю, и сделал шаг вперёд.

- Нет здесь царя. Он очень далеко отсюда, - растягивая слова, ответил ему опричник, очень нехорошо улыбаясь.

- Зато мы здесь, - раздался голос из-за спины Романа. Димитрий и Афоня стояли по обе стороны от него с саблями в руках. Чуть поотдаль стоял Монгол с нацеленным на полураздетого опричника мушкетом.

Перевес был очевидным, и они отступили. Кое-как Роман завернул девушку в опашень. Одевать ей повязку на глаза он не стал, так как она снова отключилась.

До рассвета оставалось недолго, и с его наступлением отряд, забрав у опричников одного коня, покинул заставу.

***

Верёвки на запястьях жгли кожу. Попытки снять их или хотя бы ослабить успехом не увенчались, а наоборот принесли ещё больше боли.

Первое время Саша терпела боль, но магия, которую она применяла, просто отскакивала от них, поджигая то хвосты лошадям, то шапки их наездникам. Тогда она и смекнула, что верёвки были не простыми, а пропитанными чем-то, что не давало ей ни снять их с помощью чар, ни обратиться.

Повязка на глазах тоже не придавала приятных ощущений. Они завязали ей глаза, наивно полагая, что это защитит их от её чар. Неотёсанные сопляки даже не понимали, что Саша позволила им себя схватить.

Шею сводило каждый раз, когда она поворачивала голову. Что было до прохождения сквозь фонтан, она помнила, а вот что было далее не особо. Порванная одежда говорила о том, что ничего хорошего с ней не произошло, но отчего-то она была уверена, что это не было делом рук её захватчиков.

Слушать их бестолковый трёп было утомительно, но иногда проскакивало кое-что полезное. Несмотря на все тяжести их пути, они всё же испытывали некую гордость, да и белая лилия, нашитая на их груди, придавала им чувства значимости. Святость их миссии, в чём бы она не заключалась, вселяла в них веру в то, что Бог закроет глаза на то, что их руки были по локоть в крови и вознаградит их за героизм. Фанатики!

Но в то же время в их словах и интонациях сквозила неуверенность. Обсуждая какого-то Льва, они высказывали недоверие к его персоне: кем он был, откуда пришёл, как ему удалось занять видное место у царя, славившегося своей недоверчивостью, чем на самом деле занимался основанный им орден, и самый главный вопрос - зачем ему была нужна Саша.

Хотя в последнем они сомневались, так как сам Лев так и не сказал, как выглядел нужный ему человек, сказав лишь тому, кого звали Роман, что он сразу поймёт, кто ему нужен, как только увидит.

Холодный январский ветер дул в лицо. Мороз крепчал, и Сашу начала пробивать дрожь. Она давно не еле, и была ослаблена, а проклятые верёвки не давали ей возможности даже согреть себя, да и бедную лошадь под ней.

- Здесь сделаем короткий привал. - Белолилейник натянул поводья и спрыгнул с лошади. Они были в дороге уже сутки, ни разу не остановившись с того момента, как покинули заставу. Для Саши всё ещё было загадкой, как они смогли проникнуть на территорию пристанища, места, которого не существовало для простых смертных, но это было и не важно.

- Роман, лошади на пределе, - возразил один из белолилейников. - Им нужен отдых. И не короткий. Да, и нам тоже. Ведьма нас хорошенько потрепала. - Саша едва заметно улыбнулась. Ей было выгодно, чтобы они верили в то, что сами поймали её, а не в то, что она позволила им это сделать.

- Ладно, - немного поразмыслив, ответил Роман, - переночуем здесь, но с рассветом выезжаем без промедлений.

Они засуетились, привязывая лошадей и разводя огонь. Кто-то из них спустил Сашу на землю и усадил под деревом. Через какое-то время запахло едой, и их бестолковые разговоры затихли.

- Роман, может не стоит?! - Саша услышала шаги.

- Я сейчас сниму повязку и дам тебе поесть. - Голос белолилейника был низким и песочным. - Но если ты что-нибудь выкинешь, то останешься голодной. Это понятно тебе? - В животе забурчало, и Саша кивнула.

Свет от костра ненадолго ослепил её. Темноволосый парень со смуглой кожей и карими глазами протянул ей кружку с горячей похлёбкой. Его руки, едва коснувшиеся её, были тёплыми, а взгляд настороженный, изучающий, с глубоким отблеском чего-то противоречащего его нашивке белой лилии на груди.

Саша хотела поблагодарить белолилейника, но передумала. Испугается ещё, да и рот завяжет на пару с глазами. Да и какая разница: он враг, один из тех, кто виновен в смерти её семьи и многих других семей.

Размышляя об этом, Саша не заметила, что так и не отвела взгляда от карих глаз. Белолилейник тоже взгляда не отвёл, а даже наоборот он погружался глубже, как будто пытаясь понять, кто она, что она. И страха в нём не было, и ненависти.

Саша почувствовала, что краснеет, и сосредоточилась на кружке с остывающей похлёбкой, мысленно ругая себя за такое неуместное поведение. Ну, красив был молодец. И силён. Но это было для другой жизни - той, что она оставила позади.