Ведьма-двоедушница (СИ) - Клекач Тамара. Страница 5

Саша чувствовала, что что-то неладно, но не теребила мать с расспросами, терпеливо ожидая, когда та созреет для разговора сама. Так и произошло.

- Ты должна уйти. - Вопреки свойственной ей деликатности и сдержанности, мать рубанула с плеча.

Миша выронил из рук только что законченную фигурку, и вопросительно поднял на мать глаза. Саша же даже не дёрнулась, всё так же спокойно продолжая штопать отцовский кафтан.

- Мать, да ты что? - поперхнулся отец, топивший в ведре снег.

- Тебя не было там! - взвизгнула она. - Ты не слышал, что говорила наша соседка! А я была, и слышала! Настасья не из тех, кто забывает обиды!

- Ей самой есть, что скрывать, - подала голос Саша. - Она не будет...

- Будет, - перебила мать. - Я видела, как она шепталась с другими. Даже, если её первой рвать будут, она тебе за собой потащит, и нас следом.

Слова матушки повисли в избе, как топор, готовый в любой момент упасть. По телу Саши расползался холод. То, что было не сказано матерью вслух, звучало у Саши в голове. Она даже ей сочувствовала. Тяжко было для матери выбирать между детьми, но так уж сложилось.

Странно, что Саша не подумала об этом раньше. Она всегда воспринимала семью, как часть себя самой, и в страшном сне ей не могло привидеться, что всё так повернётся.

Не было у Саши сомнений в материнской любви даже сейчас, но она вынуждена была признать, что из двух зол всегда выбирают наименьшую.

Саша закончила штопать кафтан, и отложила его в сторону. Тягостно ей было, но решение она уже приняла.

Мать подошла к ней и, положа руки дочери на плечи, поцеловала в лоб, благословляя своего первенца перед долгой дорогой.

- Есть одно место, - тихо промолвила она, - я видела его во сне. - Саша удивлённо подняла глаза на мать, но та только печально улыбнулась. - Как туда добраться, никто не может рассказать. Найти его может лишь тот, кому дано видеть то, что скрыто от глаз человеческих, и лишь тот, кто в этом очень нуждается. Ты найдёшь его, я уверена. Там ты будешь в безопасности.

Матушка подала дочери тёмно-зелёный опашень, который сама носила, когда была молода. Рукава его, подол и проймы были вышиты красными цветами в тон красной рубахи, в которую мать заставила Сашу переодеться после обеда, натянув на неё так же и тёмно-зелёный сарафан без рукавов.

Саша накинула опашень и терпеливо подождала, пока мать завяжет ей красный платок на голове и пристегнёт ободранный меховой воротник.

Отец подал дочери небольшой узелок с кое-какой едой, хотя она в этом и не нуждалась. Миша же, её маленький курносый воробушек, в глазах которого стояли слёзы, протянул ей фигурку.

Саша тогда не знала, что видела мать и отца с братом в последний раз. Как и не узнала она никогда, что мать, что имела в виду, когда говорила про место, которое видела во сне, и о том, знала ли мать, что всё так будет, или же это было всего лишь предчувствие материнского сердца.

Знала Саша лишь то, что их лица она не забудет никогда, что мысленно она всегда будет с ними, и что когда-нибудь она к ним вернётся. С первыми лучами солнца она войдёт в избу, чтобы забрать их в другое лучшее место, где им будет хорошо: где болезни не будут им грозить, и голод, и непогода, и любая другая опасность тоже; где они будут счастливы до самой смерти.

Саша крепко сжала фигурку в руке и в последний раз посмотрела на тех, кого решила оставить. Молчаливые слёзы катились по их исхудалым лицам, но Саша им улыбнулась. "Не стоит печалиться, - как будто говорила она. - Всё будет хорошо".

С этой уверенностью Саша вышла за дверь в холодную осеннюю ночь.

- 4 -

Саша шла вдоль берега Ладожского озера. Ночь была холодной и ветреной. Попеременно срывался то дождь, то мелкий снег, который тут же таял в размытой дождём грязи. Так далеко от дома она ещё не заходила, и куда ей было идти, Саша вообще не имела понятия.

Глядя на покрывшуюся тонкой кромкой гладь воды, Саша пыталась заглянуть в будущее, но завеса времени не поддавалась, упрямо отводя Сашин взгляд в сторону. И чем больше она упорствовала, тем сильнее дул ветер, как будто говоря "не стоит тебе это видеть".

- Вода-матушка, - Саша стала на колени пред озером и положила руки на ледяную кромку воды, - царица и повелительница над всеми, нет тебя сильнее. От ветра можно спрятаться, землю можно обойти, огонь потушить, но от тебя, мать, нет спасения. Сжалься надо мной, покажи мне хоть что-то!

Сильнее прежнего припустил ветер, но Саша не убрала руки, только закрыла от косых капель дождя глаза. Всю свою силу ей пришлось призвать, чтобы удержаться на месте. Зелёный свет так и бил из неё, а жар от её рук плавил кромку озера.

Долго ли так продолжалось, Саша понятия не имела, но, в конце концов, матушка-вода сжалилась над ней и ветер стих. Время словно замедлилось, разводы, которые оставлял дождь, становились всё крупнее, и в них Саша увидела путь до того места, о котором говорила ей мать.

- Следуй за водой, - пропел ветер. - Вода приведёт тебя туда.

- Спасибо, матушка. - Саша поднялась с колен и низко поклонилась озеру, вновь покрытому ледяной кромкой.

На востоке серел рассвет. В версте от озера Саша наткнулась на сожженную избу. Осторожно ступая по пепелищу, чтобы не раздавить неподдавшиеся огню человеческие кости, Саша прошла к чудом уцелевшему очагу, рядом с которым лежали почерневшие тряпки, видимо оставшиеся от колыбели.

Когда-то здесь жила семья. Худо-бедно, но они жили мирно и счастливо. Это чувствовалось по тому, как гладко были обтёсаны почерневшие столбы, как тщательно была уложена кровля, и даже по тому, где изба располагалась. Теперь же здесь не осталось ничего, кроме пепла и ощущения пустоты.

Саша забилась между очагом и остатками крыши, лежавшими на нём. Здесь её вряд ли кто-то увидит. Таких мест, затронутых смертью и бедой, старались избегать. Людям хватало своих проблем, и лишний раз искать напоминания о том, какой может быть конец, они не стремились. Зато она могла укрыться там до тех пор, пока снова не наступит ночь, и она сможет продолжить свой путь.

Саша развязала платочек, который ей дал отец. Там было всего ничего: две запечёные картошки, чёрствая лепёшка и рыбий хвост. Ей не стоило это брать, ведь теперь, когда её не было рядом, им было сложнее выживать, а она сама могла и обойтись.

Сжав в руке холодную картошку, Саша закрыла глаза и представила себе дом - тот дом, который знавал лучшие времена. Летом под ним гулял ветер, а к зиме отец всегда делал завалинку, чтобы земля в избе не промерзала. Достатка у них никогда не было, но тем они и были счастливы, что умели ценить то малое, что имели.

Картошка в Сашиной руке стала тёплой. Сконцентрировавшись на этом тепле, Саша представила, как оно переносится в избу, как старый грязный мешок под лавкой набирает форму, заполняется картошкой, пока последняя не начинает сыпаться на пол. Мать умела экономить, и этого им должно было хватить на долго, и от этой мысли ей стало теплее.

Ещё одна ночь ушла на то, чтобы добраться до устья реки Волхов. Чем дальше Саша удалялась от дома, тем тревожнее ей становилось. В чужом краю её уверенность в том, что она приняла правильное решение, сильно пошатнулась. Мать была напугана - это было понятно, но сама Саша не боялась: что была ей та баба Настасья, да и все другие. Если бы она захотела, то сравняла бы с землёй весь погост. Да что погост, всё государство! Сила у неё была для этого. Она вообще могла бы стать царицей.

От этой мысли Саша улыбнулась. Когда Мишенька был ещё совсем мал, она каждый вечер рассказывала ему истории про всемогущую царицу - добрую и справедливую, и про её отважного брата - самого меткого стрельца во всём государстве.

Когда же братец подрос, он сам стал рассказывать ей истории про приключения царицы и её брата: о том, как она победит великое зло, как встретит не менее отважного, чем её брат, боярина, как будут жить они долго и счастливо.

Мишенька в это верил, и она должна была верить в то, что их всех ждёт счастливый конец.